— Не ври. Ты всё уже придумала.

Алёна вздохнула, увернулась от её взгляда.

— Как только я сяду в поезд, ты ему позвонишь, да?

— Нет. Не буду я ему звонить. Могу я тоже обидеться?

— Конечно, можешь. И даже будешь права. Потому что твой Костров мне определённо не нравится. Вот только проблема.

— Какая?

— Как он узнает, что ты обиделась?

Алёна на тётку посмотрела, встретилась с ней взглядом, и они вместе рассмеялись. Потом Дуся притянула её к себе и расцеловала.

— Будь умной, — сказала она напоследок. — И звони мне каждый день!

— Каждый день? — ужаснулась Алёна.

— У тебя испытательный срок! Не позвонишь или не ответишь, я примчусь на следующий день!

Потом Алёна махала ей рукой, поезд набирал скорость, а Алёна чувствовала себя так, будто провожает Дусю в какие-то далёкие края, хотя, на самом деле, ехать ей было всего несколько часов.

Вот и всё, она одна. Алёна шла через вокзал, смотрела на людей, которые куда-то уезжали и откуда-то приезжали, некоторых встречали и обнимали на радостях, а она шла и думала о том, что она теперь одна. И у неё даже работы нет. Только мнимое сотрясение мозга.

Благодаря Дусе холодильник дома оказался забит до отказа. Тётка с утра даже сырников и котлет нажарила, видимо, живёт в уверенности, что любимое чадо без неё голодает. Стало немножко стыдно, потому что Дуся, в принципе, была права, на одну себя готовить всегда было лень, и Алёна зачастую жила на полуфабрикатах. А сейчас, глядя на полки холодильника, из уважения к Дусе, поклялась, что будет отныне вести здоровый образ жизни. Будет ходить в магазин, и покупать всё свежее, готовить себе и есть.

Очень весело, готовить для себя одной и есть одной. Алёна дверцу холодильника закрыла. Совершенно не знала, чем себя занять. Ни одного дела в голову не приходило, кроме генеральной уборки, а убираться было жутко лень. И из дома выходить было лень, и думать о будущем. Вообще, никакого будущего не виделось. Кажется, на своей карьере ей можно ставить крест. После случившегося, Рыбников ни за что и никогда ей ничего серьёзного не доверит. Каждый раз будет припоминать… сотрясение мозга.

Может, и, правда, в Ярославль переехать? Начать с чистого листа…

По телевизору шли сериалы. Алёна устроилась на диване, в обнимку с миской клубники, и переключала каналы. Время домохозяек. Тут Рауль, на другом канале Рамон, а вот просто Рома, симпатичный блондин с прикольной татуировкой на спине. Все герои, все спортсмены и, несомненно, душевные и чуткие. Такие только в кино бывают.

Алёна откусила от крупной ягоды, наблюдала за блондином с татуировкой, и замерла, когда телефон зазвонил. Признаться, в первый момент, на одну секунду, она поверила… понадеялась… нафантазировала себе… В общем, чёрт с ним, звонил Артюхов, а совсем не тот, кто должен был. Алёна на самом деле ждала, что позвонит и извинится. Что хоть немножко, но скучает, что Павлу её не хватает. Но Дуся права: он абсолютно мрачный тип.

Телефон звонил, а она думала, ответить или нет. Потом всё-таки вызов приняла и сказала:

— Привет.

— Привет, привет. — Голос Тараса звучал задумчиво. — Говорят, ты вернулась.

— Я же не с Луны вернулась. И не через двадцать лет. Прошло всего две недели.

— И что?

Алёна решила прикинуться дурочкой.

— Что?

— Не расскажешь, где была?

Она даже хохотнула.

— Тарас, ты прекрасно знаешь, где я была. Поэтому и звонишь.

Он тоже хмыкнул. Они вместе помолчали. Потом он предложил:

— Давай встретимся. Посидим в ресторане.

Алёна на диване вытянулась, уставилась в потолок.

— Нет, Тарас, мы не встретимся.

— Золотарёва, ты сбрендила?

— Тебе так кажется?

— Ты понимаешь, что это твой шанс?

— Нет у меня никакого шанса. И делиться мне нечем.

— Серьёзно?

— Тебя интересует восстановление усадьбы? Могу рассказать про строительство конюшни.

— Дура ты, Золотарёва.

— Сами вы все дураки, — всерьёз обиделась она.

— Ты что, запала на Пашку? Ты серьёзно? Ё… — Он некрасиво выругался, даже смеяться начал, а Алёна обозвала его идиотом, и телефон отключила. Потом даже кинула его на другой конец дивана и ногой под подушку задвинула.

На душе была маета. Телевизор раздражал, а без него, в тишине, становилось тоскливо, Алёна лежала, уставившись в потолок и понимала, что ещё немного и начнёт реветь. Просто так, без повода, просто потому, что одна. И телефон молчал, больше никто не звонил. Костров не звонил. И это, кажется, как раз было поводом для слёз.

Но сама она звонить не станет. Она Дусе обещала, да и вообще… Вдруг он не ответит, или скажет что-то не то, или не захочет с ней разговаривать. Что она тогда делать будет, одна? Выть в темноту или в подушку рыдать?

Решение пришло само собой, на следующее утро. Как говорится: утро вечера мудренее. Правда, Алёна совсем не была уверена, что это верное решение, просто нужно было что-то сделать. В конце концов, она немного приврала, самой себе, из-за обиды в какой-то момент захотелось поглубже разбередить рану, и она наговорила Дусе, что Павел выставил её из дома. Но это ведь не совсем правда. Он явно был недоволен тем, что она захотела уехать. И совсем неважно, по какой причине. Проведя ночь в пустой квартире, в осознании того, что ей теперь совершенно нечем заниматься, что после отъезда тётки она в этом городе, по сути, никому не нужна, думать получалось только о том, что есть на свете человечек, которому она нужна точно. Ваня. А с его отцом она разберётся позже. Если ей дадут шанс. Но Ване она нужна, и он, наверняка, по ней скучает. В это очень хотелось верить. А ещё хотелось… очень хотелось совместных завтраков, прогулок после, солнца и шума сосен за окном. И пьяных, невероятных ночей. Это сказочно и, наверное, призрачно, и верить в эту сказку всей душой, конечно же, не стоит. Но так хочется.

Смешно, но ей даже позвонить и посоветоваться не с кем. Дуся домой добралась ближе к ночи, звонила уже в начале двенадцатого, а в девять утра, наверняка, ещё спит. И беспокоить её Алёна не хотела. Да и опасалась, если честно. Того, что Дуся ей если не посоветует, то скажет. Снова назовёт её дурой. Они все считают её дурой. Наверное, это правда. Со стороны ведь виднее.

Но в постели уже не лежалось. Молниеносно приняв решение, Алёна только взгляд на часы кинула, а затем вскочила. Невероятно, но вместо беспокойства, настроение исправилось. Заправила постель, тщательно разгладила покрывало, подсознательно настраивая себя на то, что ей долго не придётся в ней спать, затем открыла дверцы шкафа. Чемодан был открыт, и она принялась придирчиво просматривать свои вещи. Больше недели ходила в усадьбе в одной длинной юбке да в шортах, и несколько футболок на смену. Необходимо было разнообразие.

Единственное, прежде чем отправиться в Марьяново, нужно кое-что купить. «Кое-что» уместилось в пятнадцать пунктов на блокнотном листке. И потратила на покупки Алёна не один час. В итоге, домой приехала с несколькими пакетами, и опять же принялась всё перекладывать, из сумки в сумку, поклажа получилась внушительной, хорошо, что таксист попался услужливый и не поленился подняться с ней в квартиру, чтобы помочь с чемоданом. Два пакета с покупками были не такими тяжёлыми, а вот чемодан был забит под завязку.

Алёна мужчину благодарила, улыбалась, обещала чаевые, а когда, наконец, вышла за порог и запирала замки, на секунду остановилась, и даже зажмурилась. Вот тут страх попытался прорваться наружу, в голову полезли нехорошие мысли. А что если она приедет, а её не пустят на территорию усадьбы?

Головой качнула, заставила себя сделать глубокий вдох. В конце концов, на эти переживания и плохие мысли, у неё часа полтора есть. Поэтому сейчас нужно запереть дверь, спуститься вниз и сесть в машину. И через полтора часа она узнает… что её ждёт. И ждёт ли вообще.

— За город решили уехать? — попытался разговорить её таксист после довольно долгого молчания. Алёна что-то неопределённое пробубнила, а мужчина покивал. — Правильно, говорят, жара ещё недели две простоит. Вам в Марьяново куда? Какой номер дома?

— Э-э… — Алёна смотрела за окно, они уже сворачивали с трассы непосредственно к Марьяново. — За центральной площадью будет дорога через лес. К усадьбе.

— Вам в усадьбу?

— Да.

— Так нас не пустят, говорят даже, что там охрана с оружием.

Алёна на сидении откинулась, опустила на глаза тёмные очки.

— Вот и проверим, пустят или нет.

Чем ближе они подъезжали к воротам, тем явственнее у неё начали дрожать пальцы. Наверное, внешне она выглядела спокойной, но смотрела вниз на свои руки, и видела, что пальцы подрагивают. Пришлось их сцепить.

Калитка открылась прежде, чем такси успело затормозить перед воротами. Вышел дюжий охранник, придирчиво щурился, разглядывая автомобиль, потом обошёл его, наклонился, чтобы видеть лицо водителя, а тот, кажется, занервничал, потому что заёрзал на сидении. Кинул на Алёну взгляд в зеркало заднего вида.

Она же стекло опустила, выглянула, совсем не уверенная, что охранник её узнает. Но, на всякий случай, улыбнулась.

— Добрый день. Павел Андреевич не уехал?

Охранник всмотрелся в её лицо, ни тени узнавания, ни добродушия в его глазах не мелькнуло. Но выпрямился и коротко сказал:

— Ждите.

Вот так, «ждите». Алёна даже губы облизала и снова руки сцепила. А таксист всё косился на неё, хорошо хоть она в тёмных очках, не так заметно, что она нервничает.

Те две-три минуты, что они сидели перед закрытыми трёхметровыми воротами, показались Алёне вечностью. Хотя, скорее всего, и водитель был не в восторге и уже не радовался выгодному заказу на границу области. Но вот ворота дёрнулись, зашумели и стали медленно отъезжать в сторону. Алёна даже не знала, что почувствовала в этот момент. Вряд ли это было облегчение, слишком незначительное объяснение. Ей просто захотелось глубоко вдохнуть и в этот момент полностью перезагрузить своё сознание. Всё, отставить плохие мысли. Ничего хорошего ещё не случилось, зная Павла, с распростёртыми объятиями он ей навстречу не выйдет, но её не развернули прямо от ворот, а это явно знак.