Зал зашумел, послышались откровенные смешки. Костров же снова откинулся на кресле, потом кашлянул в кулак. А Элла Валерьевна каменным, хорошо поставленным голосом, продолжила, не обращая внимания на реакцию на свои слова:

— Андрей Константинович Костров оставил семью в сентябре прошлого года. Об этом не было заявлено официально, не было заявления на развод, но Регина Родионовна готова подтвердить это. А также предоставить доказательства раздельного проживания с супругом.

— Вы открещиваетесь от отца, Павел Андреевич?

— К сожалению, Александр… Я не путаю, Александр? Так вот, к сожалению, мне нет смысла от него открещиваться. Всё было сделано за меня, при жизни отца. Но это, простите, наши семейные дела. Давайте не будем углубляться в прошлое. А уж тем более не будем обсуждать личную жизнь моего отца и мачехи, я её слишком уважаю для этого. А информация о раздельном проживании была сообщена вам только с её разрешения.

— Мы надеемся, что вы отнесётесь к ней со всем уважением, — вновь встряла Элла Валерьевна. — Регина Родионовна долго сомневалась, госпожа Ковалец не привыкла озвучивать супружеские проблемы, а уж тем более после гибели мужа, хотелось сохранить о семейных отношениях светлую память. Но в свете возникших обвинений приходится делать нелёгкий выбор, но о сложившейся в последние месяцы ситуации в семье Костровых всё равно станет известно следствию. Поэтому было принято такое решение.

— Кострова обвиняют в многомиллионных растратах!..

— Мы уже сказали, что не будем комментировать то, к чему не имеем отношения! — повысил голос Сутулов. — Мы ничего не знаем о государственной деятельности Андрея Константиновича. Но надеемся, что Следственный Комитет сможет разобраться в ситуации.

— Хороша ситуация.

— Павел Андреевич! — Артюхов снова руку поднял. — Вы так и не скажете, чем занимаетесь в данный момент? Это большая тайна?

Костров жёстко усмехнулся.

— Тарас, а ты в компаньоны набиваешься?

На Артюхова обернулись, но тот, судя по тону, лишь важность свою почувствовал.

— Просто любопытствую. Какой из меня бизнесмен?

— Тогда уйми своё любопытство. — Это прозвучало, как настоятельный совет. Что, правда, на Артюхова мало подействовало.

— Это не любопытство, вполне закономерная заинтересованность. Ваш отец не общался с вами из-за того, что вы могли нанести урон его репутации? Могло быть такое?

Ветрова сделала решительный жест рукой.

— Мы не понимаем, о чём вы говорите.

— А я поясню, — с готовностью отозвался Артюхов, полностью переключив на себя внимание. — Когда Андрей Константинович ещё радовал нашу область своим руководством, Павел Андреевич сильно расстроил его тем, что оказался под следствием и даже сел в тюрьму. Отношения после этого испортились?

Костров улыбнулся. Хищно так, но затем даже засмеялся. И кивнул, спокойно проговорил:

— Именно тогда. Это всё, что ты хотел узнать?

Алёне после этих вопросов так неудобно стало, словно ей их задали, и она даже зажмурилась. Но зажмурилась, чтобы не видеть усмешки на лице Кострова.

— По какой статье? — посыпались вопросы со всех сторон.

— Павел Андреевич, вы подтверждаете эту информацию?

Элла Валерьевна переглянулась с мрачным Сутуловым, потом оба глянули на Кострова, и тогда Ветрова снова заговорила в микрофон:

— Эта информация ни от кого никогда не скрывалась, в этом не было необходимости, по одной простой причине: Павел Андреевич не был осуждён, его вина не была доказана. И поэтому говорить не о чем.

— По какой статье?

Костров наклонился к микрофону и сказал:

— Киллером я не был, аварии не подстраивал. Всё остальное узнавайте сами. Копайте. — Отвернулся и проговорил негромко: — Флаг в руки.

Алёна заметила, что Артюхов обернулся и делал ей какие-то знаки. Она на него вытаращилась и головой мотнула, отказываясь, но Тарас сделал страшные глаза и одними губами проговорил:

— Давай.

Она сделала глубокий вдох. Павлу снова задавали вопросы, на этот раз про семейную собственность, он отвечал, но нехотя, и никакими подробностями упорно не радовал. Тарас прав, как раз время было ввернуть вопрос про усадьбу. Но понадобилось немного времени, чтобы набраться смелости, а потом будто чёрт дёрнул, Алёна с места поднялась и даже руку подняла, привлекая к себе внимание. И Элла Ветрова почти тут же ткнула в неё шариковой ручкой, как указкой.

— Ваш вопрос, девушка.

Голос пропал, пришлось кашлянуть. К тому же Костров на ней взгляд остановил, и его лицо мгновенно разгладилось. Губы дёрнулись, но он сдержал улыбку, или усмешку, что уж него там было припасено для неё. Но взгляд в Алёну впился, буравящий и снисходительный. И Павел даже повторил:

— Да, девушка, мы вас слушаем.

Алёна незаметно вцепилась в ремень сумки. Они с Костровым были на достаточном расстоянии друг от друга, но ей казалось, что она отчётливо видит выражение его глаз, ехидное.

— Павел… — Он ведь не Фёдор, он Павел!.. Чёрт бы его взял. — Павел Андреевич, вы заговорили о собственности в нашей области. И у меня есть вопрос как раз по этой теме.

— Да я слушаю, слушаю. Убейте меня доказательствами ещё какой-нибудь моей вины.

Он насмешничал, но голос был настороженный. Алёну взглядом сверлил и ждал.

— Усадьба «Марьяново», — произнесла она.

— А что с ней?

— Несколько лет назад ваш отец выкупил её… по факту родства с последними владельцами. А всем известно, что «Марьяново» является историческим и культурным памятником, это… национальное достояние.

— И что же? — Костров к этому моменту расслабился, что Алёну всерьёз обескураживало и заставило насторожиться, что в свою очередь сбило с мысли, и пришлось вновь выстраивать слова в предложения усилием воли.

— В свете последних событий, думаю, вполне понятными будут сомнения о… чистоте сделки по купле-продаже усадьбы. Хотелось бы знать, какие именно доказательства своего родства с помещиками Ставровыми, хотя бы с ними, предоставил ваш отец комитету.

— Вы просите меня предоставить вам эти доказательства?

Алёна моргнула, после чего решительно кивнула.

— Да.

— Интересное предложение. А какие у вас есть доказательства того, что мой отец был нечестен? Что он не наследник?

Взгляд Алёны пробежался по лицам людей в зале, которые смотрели на неё, развернувшись вполоборота, но слушали, кажется, с интересом.

— Этой информацией со мной поделился человек, которому у меня нет повода не верить.

— Серьёзно? — Павел ухмыльнулся. — Он историк? Почему вы ему поверили?

Алёна вскинула подбородок.

— Павел Андреевич, в архиве, наверняка, сохранились записи…

— Так предоставьте доказательства. А мы потом с вами встретимся, и я с интересом послушаю вашу историю. Мало того, я приглашаю вас в усадьбу. Посетить, погостить, поискать семейных призраков. Они там есть, — сказал он и таинственно улыбнулся.

— Замечательно, — проговорила Элла Валерьевна, а Алёне через зал послала досадливый взгляд и даже попросила: — Мы вас поняли, девушка, и обещаем составить генеалогическое древо Костровых и продемонстрировать его всем желающим.

— Будьте любезны, — пробормотала Алёна в неловкости и плюхнулась обратно в кресло. Вот только Костров всё ещё смотрел на неё, и, судя по его взгляду, строил планы мести. Господи, ему пятьдесят человек в этом зале задали опасные, неудобные и провокационные вопросы, а не угодила, по всей видимости, именно она.

Все полчаса, что Костров ещё отвечал на вопросы, Алёна сидела в кресле ни жива — ни мертва. Старалась на сцену больше не смотреть, потому что казалось, будто Павел таращится на неё безотрывно. Как только она глаза на него поднимает, встречает его насмешливый взгляд. Но, наконец, пресс-конференция закончилась, очередного журналиста попросту оборвали на полуслове, Костров коротко простился, поднялся и ушёл со сцены. Вот тут уже Алёна на него смотрела, как он идёт, но он не хромал, возможно, лишь едва заметно, тяжелее ступал левой ногой. Но с его комплекцией тяжесть и жёсткость походки сглаживали все недостатки.

— Алён, ну ты дала, что ты влезла с этой усадьбой? — зашипел ей на ухо Бурдовский, когда они оказались рядом на выходе из зала.

Алёна лишь нетерпеливо отмахнулась от него.

— Так надо было.

— Кому?

— Серёж, отстань.

— Кострова, кажется, зацепило не на шутку. Он даже на свою судимость не так реагировал.

— Не выпытывай, — ругнулся на него Артюхов, неожиданно оказавшийся рядом. Они находились в толпе, и поэтому он смог обнять Алёну за талию незаметно для других. — Не твоего ума дело. — Тарас наклонился к её уху. — Но ты молодец, всё сделала, как надо.

Алёна шла на ватных ногах, потом в руку Тараса вцепилась.

— У тебя не было фотографии Кострова?

— Когда?

— До этого интервью?

— Где-то была, давнишняя. А что?

Алёна опомнилась, вздохнула и только качнула головой.

— Ничего. Сейчас уже ничего.

— Алён, ты про архив серьёзно говорила? Нужно заняться этим как можно быстрее.

Она остановилась, Бурдовскому рукой махнула, когда тот вперёд пошёл, а к Тарасу повернулась и, не скрывая тревоги, спросила:

— Ты думаешь, он потребует доказательств?

— Он? — Тарас удивился. — Вряд ли. Зачем они ему? А вот материал из этого может получиться отличный. Причём, у тебя. Тебе же нужна стоящая тема?

— У меня фестиваль…

— Брось. Я поговорю с Петром. — Они вышли из здания, спустились по ступенькам и остановились чуть в стороне ото всех. Артюхов выглядел воодушевлённым и энергичным. На Алёну посмотрел, сдвинул брови, когда заметил её задумчивость и явное волнение. — Расслабься. Всё только начинается. Ты чувствуешь?