– Из кого же будет состоять это всемогущее правление? – задала вопрос Клер.

– Элинор просила фирму „Суизин, Тимминс и Грант", ведущую, как вам известно, все ее юридические дела, взять управление в свои руки, – ответил Адам. – Элинор знает, что СТГ – опытная и надежная фирма, и не хочет иметь дело с людьми, которых не знает. Так что я предлагаю поручить управление нашему бермудскому филиалу. Размещение компании за границей по многим соображениям выгоднее и удобнее.

– Ты говорил об официальном наблюдателе. Кого ты предлагаешь на эту роль? – спросила Миранда.

– Им мог бы стать Пол Литтлджон, работник нашего бермудского филиала. Он знаком с делами Элинор.

Заметив бледность, покрывающую лицо Элинор, Шушу нахмурилась, прикусила губу, хотела что-то сказать, но передумала и промолчала.

Похоже было, что все вопросы уже обговорены, и Элинор с облегчением спросила дрожащим от усталости и пережитого волнения голосом:

– Ну что – все решено?

– Если можно, обсудим еще кое-что, – голос Клер звучал не очень уверенно. – Дело в том, что мне эта идея не нравится. Если Ба хочет оставить нам какие-то деньги, почему бы ей просто не завещать их нам? Зачем все так усложнять?

– Адам лучше знает, как следует поступить, – на сей раз твердо произнесла Элинор. – Не создавай лишних проблем, Клер.

– Полагаю, я уже достаточно взрослая, чтобы самой заниматься своими финансовыми делами, – возразила Клер.

– Это еще неизвестно, – резко оборвала сестру Миранда. – У тебя нет никакого опыта в таких вещах.

– Я вполне самостоятельный человек! – Клер уже не пыталась скрыть своего негодования. – Я замужняя женщина и мать. По-моему, это достаточно веское доказательство моей способности жить собственным умом. Почему я должна соглашаться, чтобы какие-то юристы опекали меня как маленькую?

Слабым голосом Элинор выговорила:

– Адаму пришлось провернуть большую работу, чтобы устроить все это. И потом, Адаму виднее, что лучше для нас, дорогая.

– Почему это Адаму должно быть виднее, что лучше для меня? – гневно воскликнула Клер.

– Потому, что он профессионал, – прошептала Элинор. – Он квалифицированный юрист с многолетним опытом. Вот поэтому…

– Ба, ты всю жизнь повторяла „он знает лучше": всегда какой-то „он" – фигура в темном костюме, мужчина. Это началось еще при Папе Билли, когда мы были совсем маленькими. „Папа знает лучше" – вот что ты всегда говорила. Хотя все мы знали – да, уже тогда знали! – что это вовсе не тан. Я не хочу снова оказаться в положении маленькой девочки, которой говорят, что папа знает лучше – с той только разницей, что на сей раз в роли папы будет выступать какой-то юрист, которого я никогда в глаза не видела и даже не представляю себе, как он выглядит, да к тому же еще и находящийся неизвестно где, на каком-то острове посреди Атлантического океана.

– Стоп, Клер, не надо трогать Папу Билли, – предостерегающе сказала Шушу. Она терпеть не могла этого прозвища, которое Билли О'Дэйр сам придумал для себя: потому, как подозревала Шушу, что никак не желал смириться со своим возрастом и положением дел.

– Прошу прощения. Я не хотела сказать ничего плохого о Папе Билли, – быстро поправилась Клер. Однако она понимала, насколько важен этот разговор с бабушкой, поэтому снова повернулась к Элинор: – Я всего лишь пытаюсь честно высказать то, что думаю, Ба. Мне не нравится эта затея с компанией!

– Адаму пришлось столько потрудиться… – едва слышно повторила Элинор.

– Но почему ты не обсудила этого с нами раньше, если хочешь, чтобы эти деньги достались именно нам?

– Я уже сказала тебе, дорогая. Адам знает лучше. У него есть опыт. Я плачу ему за то, чтобы он обдумывал эти вещи во всех деталях и принимал решения. С нашей стороны было бы глупо пренебрегать его советами.

– Однако Миранда не считает нужным вечно плясать под дудку Адама, – возразила Клер. Почему Ба всю жизнь так не доверяла самой себе, своей интуиции, своей способности принимать решения?

– Прошу тебя, Клер, – предостерегающе произнесла Элинор, – ты заходишь слишком далеко. Прости, Адам, мне очень жаль, что дошло до этого.

– Да перестань же наконец обращаться с нами как с детьми! – почти выкрикнула Клер. – Ты сейчас ведешь себя точно так же, как когда мы были маленькими. Когда принималось какое-нибудь решение и мы спрашивали „почему?", ты всегда отвечала: „Потому что папа лучше знает, что делать". В этом не было ни малейшей логики, да нет и сейчас. Неужели ты этого не понимаешь, Ба? Почему, ну почему ты всегда говоришь „потому что Адам лучше знает"?

– Потому, что он действительно знает лучше, – твердо ответила Элинор.

– Ты всю жизнь руководствовалась советами мужчин и всегда находила для этого какое-нибудь оправдание, – произнося это, Клер вдруг подумала: а может, в этом сказывается столь свойственное многим подспудное стремление переложить на кого-то другого ответственность за свои поступки.

– Ну, ну, Клер, – неодобрительно покачала головой Шушу. – Это уже пахнет „Сияющими высотами".

То была старая семейная шутка – когда Элинор ударялась в патетику или впадала в излишне драматический тон, кто-нибудь говорил ей:

– Не иначе это пассаж из „Сияющих высот". Аннабел, которая всегда старалась всех примирить, вмешалась в явно накалявшийся разговор:

– Я тоже хочу кое-что спросить. Будет ли компания учреждать премии, стипендии и другие подобные вещи? – Аннабел прекрасно помнила, как сияла от гордости Ба, когда Миннеаполисский университет обратился к ней с просьбой подарить его библиотеке какую-либо из ее рукописей. – Например, могла бы она употребить часть денег на то, чтобы учредить ежегодную премию имени Элинор Дав, которая присуждалась бы за лучшее произведение популярной литературы и была бы достаточно большой, чтобы ее не могли обойти вниманием критики, вечно высмеивающие „романы для народа"? И еще: можно было бы установить ежегодную переходящую стипендию для наиболее перспективных начинающих авторов, ну и что-нибудь еще в этом роде, чтобы произвести впечатление на литературный мир.

– Не может быть, чтобы ты говорила это всерьез! – взорвалась Клер. – Тогда в глазах литературного мира Ба будет выглядеть еще большей…

Шушу встала:

– Хватит, Клер! Если не можешь вести себя как следует, лучше уйди.

– Меня выпроваживают из комнаты как непослушного ребенка? – вызывающе спросила Клер.

– Что-то вроде этого, – Шушу произнесла это насколько могла спокойно. „Да, Клер действительно вторая Элинор, – подумала она. – Та же страстная, волевая, сильная натура и то же безмерное упрямство".

Все молчали. Все смотрели на Элинор. Среди напряженной, словно предгрозовой тишины раздался ее хриплый, каркающий голос:

– Если ты так относишься к моей работе, к моим деньгам, к тем людям, которые помогают мне советом, и к нашим планам на будущее, возможно, ты не захочешь участвовать в них. Тебе незачем становиться бенефициарием.

– Что ж, прекрасно! – Губы Клер задрожали. Будь она проклята, если позволит так вертеть собой. И уж, конечно, она ни за что не разревется в присутствии Адама.

Адам произнес с укоризной:

– Думаю, тебе лучше извиниться перед твоей бабушкой, Клер.

Клер встала и молча вышла из комнаты. Адам покашлял:

– Элинор, вы по-прежнему желаете, чтобы Клер была включена в число бенефициариев?

– Конечно, – в один голос сказали Миранда и Аннабел.

– Нет, – гневно произнесла Элинор, и на этот раз ее голос прозвучал ясно и твердо. – Нет, пока она не извинится передо мной.

– Ты не можешь поступить так с Клер! – запротестовала Аннабел.

– Ты должна включить ее в список! – горячо подхватила Миранда.

Адам выглядел несколько обескураженным.

– Полагаю, – начал он неуверенно, – полагаю, что формально… гм… я обязан выразить от имени моего клиента протест против подобных попыток принудить…

– Помолчи, Адам, – оборвала его Шушу.

Все присутствующие знали, насколько великодушна и снисходительна Элинор – но только до тех пор, пока не чувствовала, что ею пренебрегают или хотят использовать в своих целях. На все попытки припереть ее к стене, на все придирки и обвинения она отвечала одним: невероятным, твердокаменным упорством.

Шушу заговорила, обращаясь и Элинор:

– Я уверена, Клер больше понравилось бы, если бы ты сочиняла разные кухонные истории о несчастных обездоленных бедняках. Я знаю, она не слишком хорошо отозвалась о твоих книгах. Но не может быть, чтобы ты действительно хотела так обидеть девочку. – Эта последняя фраза прозвучала почти как приказ.

– Это Клер обидела меня, – упрямо ответила Элинор. Ее голос хоть и был слаб, но звучал несколько театрально, заставляя присутствующих снова вспомнить о „Сияющих высотах".

– Теперь, полагаю, – мрачно сказала Шушу, – ты распорядишься, чтобы дворецкий заказал для Клер билет до Лос-Анджелеса туристическим классом.

– Хватит, Шушу. – Элинор, обессиленная, откинулась на гору подушек.

– Элинор, ты опять уперлась, – теперь Шушу говорила резко и сердито. – То, что тебе не нравится в Клер, она унаследовала как раз от тебя! – В этот момент в кармане Шушу зазвенел кухонный таймер, и она встала: – Ваше время истекло. А ну, брысь отсюда все! И живо!

– Я должна еще кое-что сказать Адаму – наедине, – еле слышно выговорила Элинор.

Когда дверь спальни закрылась и они остались одни, Элинор медленно заговорила:

– Уладь все с компанией как можно скорее, мальчик мой. А позже мы включим Клер в число бенефициариев.

– Нет, – возразил Адам. – Круг этих лиц определяется раз и навсегда.

– Тогда пойди к бассейну и скажи ей, чтобы пришла и извинилась, – теперь голос Элинор еле-еле звучал, даже дрожал от усталости. – Уговори ее. Сходи прямо сейчас. А потом расскажешь мне, что она ответила. Надеюсь, я дала ей понять, что подобные выходки на меня не действуют. Я уверена, она проявит благоразумие. И тогда мы сделаем все как надо, – она вздохнула с облегчением. – Ну, поторопись.