— С этой минуты я отказываюсь от всех занятий в вашем доме, мистрисс Тревор, — сказала молодая девушка с негодованием. — Кто бы ни был тот человек, который осмелился оклеветать мою мать, я объявляю его самым фальшивым и низким существом.

— Особа, которая рассказала мне печальную историю вашей матери, занимает слишком высокое положение в обществе, чтобы снизойти до клеветы. Она рассказала мне факты, которые, я надеялась, вы будете в состоянии оправдать — но вы этого не можете. Вы даже не можете назвать имени вашей матери. Но я его знаю, мисс Вестфорд! Ваша мать — урожденная Понсонби, и отец ее, сэр Джон Понсонби, сердце которого не перенесло позора дочери, выгнал ее из дому.

— В чем же состоял этот позор, мистрисс Тревор? — спросила Виолетта. — Я имею право узнать всю историю вымышленных низостей, которую мог рассказать вам какой-то жалкий клеветник про чистейшую из всех женщин.

— Нет, дитя мое! — возразила мистрисс Тревор с мнимым участием. — Я и так уже сказала более чем достаточно. Я жалею о вашем несчастье, ибо нет больше несчастия, чем быть дочерью падшей женщины. Но я сама мать и должна заботиться о своих дочерях и потому не могу допустить, чтобы вы продолжали посещать мой дом.

— Вы не можете допустить этого! — воскликнула Виолетта, в высшей степени оскорбленная. — Неужели вы думаете я переступлю порог дома, где так гнусно оклеветали мою мать? Нет, мистрисс. Я прощаюсь с вами и никогда не желаю встретиться с особой, которая могла причинить мне такую страшную боль.

С этими словами Виолетта вышла, как казалось, спокойная, но природа взяла свое, и горькие слезы потекли по щекам несчастной девушки: то были слезы стыда. Накрыв лицо вуалью, она медленно шла, чтобы отдалить тяжелую минуту ответа на вопросы брата и матери. Но избегнуть этой минуты не было возможности — она дошла до дома. Мистрисс Вестфорд сидела у окна, занятая рукоделием, а Лионель писал. При появлении Виолетты оба посмотрели на нее с радостным удивлением.

— Как это случилось, дитя мое, — воскликнула мистрисс Вестфорд, — что мистрисс Тревор так рано отпустила тебя сегодня?

Едва произнесла она эти слова, как уже заметила, что с дочерью случилась какая-то неприятность. Глаза, наполненные слезами, и страшная бледность лица Виолетты все ей сказали.

— Что случилось? — тревожно спросила она.

При этих словах Виолетта не могла более удержаться и разрыдалась.

— Милая маменька, — произнесла она, — особенного ничего не случилось. Мы только к несчастью так бедны, а найти себе место в Лондоне так трудно. Мне отказали — вот и все.

— Все! — Клара Вестфорд хорошо знала, что для бедности страшна потеря даже самого незначительного заработка, но она скрыла горечь новой неудачи и, прижав к груди свою дочь, улыбаясь, сказала ей: — Хорошо, дитя мое, мы будем подыскивать тебе другое место, ведь это — не единственное в Лондоне. Но скажи, Виолетта, отчего ты оставила занятия у мистрисс Тревор?

— Она отказала мне, мама, — рыдала Виолетта.

— По какой причине?

— Да, по какой причине? — спросил брат, оставивший свои письменные дела и подошедший к сестре.

— Особенной причины не было. Мистрисс Тревор не имеет никакой причины быть мной недовольной.

— И все-таки она отказала тебе?

— Да.

— В таком случае, она тебя обидела! — воскликнул вспыльчивый молодой человек. — Она обидела тебя, и я сию же минуту отправлюсь к ней и потребую от нее объяснений.

Он схватил шляпу и направился к двери.

— Нет, нет, нет! — воскликнула Виолетта. — Не ходи к ней! Не спрашивай ее!

Бедная девушка страшилась последствий, которые должна была произвести такая клевета на мать.

— Пусти меня, Виолетта! — сказал Лионель, освобождаясь из рук сестры. — Я должен и хочу говорить с этой женщиной, я хочу и должен узнать, почему она тебя обидела.

— Нет, Лионель, я не пущу тебя к ней.

Лионель строго и пытливо посмотрел на бледное лицо сестры.

— Виолетта, — сказал он, — за всем этим скрывается что-то, чего я не могу понять и страшусь угадывать. Почему не хочешь ты, чтобы я повидался с мистрисс Тревор, если ты не оставила дом ее по обстоятельствам, которые вредят твоей честности?

— Думай обо мне что хочешь, — ответила Виолетта, — но если ты меня хоть немного любишь, то не переступишь через порог дома мистрисс Тревор.

— Как хочешь, — холодно ответил Лионель, — ты о чем-то умалчиваешь, и я вовсе не желаю более допытываться.

— Да, именно, я умалчиваю о чем-то, — сказала Виолетта, — но я утверждаю, что мы — жертвы чьей-то скрытой мести.

— Можешь ли ты сомневаться в своей сестре?! — воскликнула мать, обнимая свою неутешную дочь. — Успокойся, дитя мое, мы обе имеем полное доверие друг к другу, не правда ли?

— Да, мама, мы будем до смерти верить друг в друга, — сказала Виолетта.

Клара Вестфорд и не знала глубокого смысла этих слов, как не знала тяжелого испытания, которое перенесла ее дочь в этот день. Лионель подошел к сестре и протянул ей руку, которую та с жаром схватила.

— Прости меня, Виолетта, — сказал он. — Я не прав, что мог в тебе сомневаться.

И опять любовь и спокойствие воцарились в бедном жилище — та любовь, которая облегчает все заботы бедности, то спокойствие, которое дороже блеска и богатства.

 

14


В то время как Виолетта сидела вместе с матерью и братом в бедном жилище, изящный кабриолет остановился у дома мистрисс Тревор и сэр Гарольд Иври вышел из него. Было время визитов. Мистрисс Тревор и ее старшая дочь уже сидели, роскошно одетые, в приемной. Анастасия сидела у окна, по-видимому, занятая вышиванием, но, в сущности, наблюдавшая за проходящими и проезжавшими на улице. Она тотчас заметила приближавшийся экипаж сэра Гарольда.

— Сэр Гарольд едет сюда, — сказала она матери.

— В самом деле? — спросила мистрисс Тревор с торжествующим видом. — Сознаешь ли теперь, что вчера ты не напрасно была одета с таким вкусом? Баронет, должно быть, в восторге от тебя со вчерашнего дня, иначе к чему бы ему так торопиться с визитом? Я еще увижу тебя леди Иври, моя милая.

— Ты всегда так рассуждаешь, — с нетерпением возразила Анастасия. — Ты воображаешь, что все должно сбыться, как ты этого желаешь. Я уверена в том, что сэр Гарольд не обратил на меня вчера внимания и что он приехал сегодня только в надежде увидеть здесь мисс Вестфорд.

— Как?! — воскликнула мать вне себя от гнева. — Неужели ты думаешь, что сэр Гарольд осмелился посещать мой дом только для того, чтобы ухаживать за твоей учительницей? Полно, душа моя.

Лакей доложил о сэре Иври, и обе дамы приподнялись, чтобы принять его с очаровательнейшей улыбкой.

— Любезный сэр Гарольд! — воскликнула вдова. — Это очень мило с вашей стороны.

— Ваш вчерашний вечер был так хорош, мистрисс Тревор, что я не хотел дальше откладывать удовольствие высказать вам свою признательность за приятные минуты, которые провел у вас. Как мисс Анастасия хорошо поет! И мисс Теодорина также, а мисс Вестфорд! Какое у нее отличное сопрано!

Анастасия покраснела от досады, что баронет не мог даже скрыть своего восхищения от Виолетты; и мистрисс Тревор это взбесило, но она пересилила себя и чрезвычайно приветливо отвечала баронету.

Некоторое время сир Гарольд говорил об обыкновенных предметах: об опере, выставке картин и разных удовольствиях сезона, но мистрисс Тревор хорошо поняла, что он думает совершенно о другом. Вдруг он сам круто повернул разговор восклицанием:

— Какая прекрасная молодая девушка эта мисс Вестфорд! Никогда я еще не видал подобной скромности при такой красивой наружности! Она совершенно обворожила меня! Будьте так добры, мистрисс Тревор, представьте меня ее родителям, вы меня этим очень обяжете; я бы чрезвычайно желал познакомиться с ее семейством и увидеть ее.

— Сир Гарольд, вы требуете от меня невозможного…

— О, прошу вас, мистрисс Тревор! — перебил ее молодой баронет, — не перетолкуйте в дурную сторону мои намерения. Я знаю, что бывают люди, которые не уважают красоту при бедности, но я не из их числа; я не аристократ, фамилия наша приобрела свое звание трудом и прилежанием; я богат, независим и потому могу жениться на каждой женщине, которую полюблю и сумею расположить к себе. Вы можете быть уверены, что намерения мои в отношении мисс Вестфорд совершенно благородные, и потому прошу вас более не противиться моему желанию быть представленным этому семейству.

Бешенство мистрисс Тревор достигло высшей степени. Разве она не поняла, что молодой баронет, которого она прочила в мужья своей старшей дочери Анастасии, был совершенно равнодушен к красоте последней и был готов жениться на бедной сироте, которую видел только один раз. Но прекрасная вдова, хорошо знакомая с притворством большого света, подавила свои горькие ощущения.

— Любезный сир Гарольд, — сказала она с глубоким вздохом, — мне жаль вас, что вы расточаете столь благородные чувства существу, недостойному вас.

— Что вы хотите этим сказать? — воскликнул молодой баронет.

— Что я не далее как сегодня утром отказала мисс Вестфорд, потому что подобное существо не может быть наставницей моих дочерей.

— Вы ей отказали? — спросил Гарольд, бледнея. — По какой причине?

— Этого я вам не могу сказать, — объявила мистрисс Тревор с достоинством. — Бывают тайны, которые изобличать не приходится честной женщине. Для вас достаточно знать, что я отказала ей не без важной причины, и я надеюсь, что вы не будете в том сомневаться.

— Не могу сомневаться в ваших словах, мистрисс Тревор. Что побудило вас коснуться репутации бедной девушки? Но все же мне тяжелы эти слова о ней. Еще несколько дней тому назад я не верил в возможность влюбиться с первого раза, но, даю вам честное слово, что вчерашнее свидание с мисс Вестфорд так сильно привязало меня к ней, как будто я был знаком с ней всю свою жизнь. Я, быть может, кажусь вам смешным; прошу извинить меня, если надоел вам. До свидания! — Сэр Гарольд поспешно встал.