– Ох, нет, нет! Я вовсе не поощряла его, мэм! Я думала, он так любезен со мной, потому что вы ему приказали!.. – Слезы градом покатились из ее глаз, она жалобно добавила: – Не сердитесь на меня! Умоляю вас, не сердитесь, дорогая, дорогая леди Силвердейл! Я не вынесу вашего огорчения, клянусь всем святым, я не хотела огорчать вас – после всего, что вы для меня сделали!

Тронутая этой речью, леди Силвердейл совсем оттаяла и даже сама уронила несколько слезинок; а когда через час портниха, ревнивая старая дева, позволила себе какое-то замечание в адрес Черри, миледи назвала ее злобным гадким созданием и предупредила, что, если о мисс Стин еще когда-нибудь будет сказано «эта мисс Стин», портнихе укажут на дверь. Мисс Кардл в свою очередь разрыдалась, выразив надежду, что будет еще не слишком поздно, когда миледи узнает своих истинных друзей, но на этот раз леди Силвердейл сумела удержаться от своей привычки вторить чужим слезам и встретила извинения портнихи с ледяным спокойствием. Она немедленно объявила Генриетте, что Кардл стала нестерпимо назойливой и, не будь она превосходной портнихой, следовало бы рассчитать ее. Разумеется, ничто на свете не заставило бы леди Силвердейл привести в исполнение свою угрозу, и Генриетте это было отлично известно; но описание ужасной сцены с портнихой заставило ее сердце дрогнуть. Трудно было сильнее подстегнуть ревность мисс Кардл и ее ненависть к сопернице. Генриетта попыталась умиротворить леди Силвердейл, напомнив, что мисс Кардл не выносит, даже когда родная дочь берется выполнить какое-то поручение миледи, считая это своей исключительной привилегией.

– Пожалуйста, скажи ей несколько ласковых слов, мама, когда она будет готовить тебя ко сну! Она будет плакать до утра, если ты не простишь ее!

Усилия Генриетты достигли успеха в той части, в какой относились к укрощению гнева леди Силвердейл. Но смягчить неприязнь портнихи к бедняжке Черри ей не удалось – даже напоминание, что, возможно, мисс Стин скоро покинет Инглхерст, мисс Кардл встретила с нескрываемой враждебностью.

– Чем скорее, тем лучше, мисс! – кислым тоном произнесла она. – Скажу только одно: в тот день, когда миледи пригласит ее жить здесь, я немедленно покину этот дом. Мне жалко смотреть, мисс Хетта, как эта хитрая маленькая лгунья водит за нос и вас, и мою бедную госпожу! И не нужно напоминать мне, что я не должна ее так называть, – я бы и не стала этого делать, если б не боялась, что вы еще пожалеете о своей доброте к ней!

Генриетта спустилась к обеду, лихорадочно мечтая, чтобы Десфорд поскорее вернулся из Хэрроугейта.


К сожалению, на обратном пути из Хэрроугейта счастье изменило виконту. Его преследовали постоянные неудачи, самой серьезной из которых, вероятно, надо считать потерянный обод от колеса, из-за чего ему пришлось проделать изрядный путь пешком. Это произошло в первый же день после отъезда из Хэрроугейта, на полдороге между Мэнсфилдом и Честерфилдом. Когда карету доставили в Мэнсфилд, было слишком поздно пытаться ее починить. На следующий день – в воскресенье – оказались закрыты и колесная лавка, и кузница: колесник был принципиальным противником работы в святой день, а кузнец поехал навестить замужнюю сестру. Только к полудню понедельника удалось приладить к колесу новый обод, и виконт смог продолжить свой путь. Но тут, подтверждая предположение, что удача отвернулась от Десфорда, в упряжке захромал коренник, так что его лихой выезд при приближении к следующей почтовой станции больше напоминал похоронный кортеж. В результате и этих, и других, менее значительных неприятностей виконт приехал в Данстэйбл поздним вечером четвертых суток пути и решил остановиться там на ночлег, чтобы оставшиеся тридцать миль проделать с утра и прибыть в Инглхерст после обеда.

Таким образом, прошло две недели после того, как Десфорд оставил Черри в Инглхерсте на попечение Генриетты. Когда в середине дня Гримшоу замогильным голосом объявил о прибытии виконта, Генриетта вскочила из-за письменного стола и бросилась к гостю, воскликнув:

– Ох, Дес, я так благодарна, что ты наконец приехал!

– Господи, Хетта, что произошло? – встревоженно спросил он, торопливо шагая к ней.

– Ничего страшного – точнее, я надеюсь, что пока ничего, но, кажется, скоро произойдет.

Десфорд взял ее руки в свои и расцеловал, но Генриетта, вглядываясь в его лицо, отдернула руки и уверенно произнесла:

– Ты приехал ни с чем, верно?

Он с улыбкой покачал головой.

– Не совсем. Представь, наш Неттлкумб – новобрачный!

Ее глаза расширились.

– Он женился? – недоверчиво спросила она.

– Ну да – связал себя законными узами со своей экономкой – ох, прошу прощения! – леди-домоправительницей, я хотел сказать!

– А, вот как! – с понимающим смешком произнесла Генриетта. – Без сомнений, это она так назвалась тебе!

Десфорд ухмыльнулся.

– Не мне, она напомнила об этом Неттлкумбу, когда он сказал, что женился на кухарке. Ох, Хетта, ты не представляешь себе, как я жалел, что тебя со мной не было! Ты бы хохотала до икоты!

Она подошла к дивану, села и похлопала рукой рядом с собой.

– Садись и рассказывай!

Виконт рассказывал и видел, что она воспринимает все события в точности как он сам. Но закончил он на мрачной ноте и, описав завершающую сцену в коридоре, немного помолчал, а после паузы решительно произнес:

– Хетта, я не могу доверить несчастную девочку таким людям!

– Нет, конечно, – согласилась Генриетта с таким же выражением на лице, как и у Десфорда. – Но, Дес, что нам с ней делать? Неделю назад мама сказала, что, если Неттлкумб откажется от Черри, она с удовольствием оставит бедняжку у нас, но… из этого ничего не выйдет! Я знаю, что ничего не выйдет! Так бывает всегда, когда мама без памяти в кого-нибудь влюбляется! Сначала я слышу, что ее новое приобретение – просто совершенство, потом у совершенства обнаруживаются изъяны – совершенно пустяковые, но ужасно раздражающие, и раздражение накапливается, и при следующем промахе бывшая любимица отлучается от дома…

– Господи, неужели до этого дошло? Бедняжка Черри!..

– Пока – нет, – заверила его Генриетта. – Но мама как-то заметила – пока вполне добродушно, – что от некоторых выражений Черри должна избавиться. А эта ужасная старая дева из ревности не упускает случая очернить Черри в ее глазах. Пока она не особенно преуспела, пытаясь настроить маму против Черри, но уверяю тебя, Дес, что я не смогу…

– Не терзай себя! – перебил он. – Не может быть и речи о том, чтобы Черри оставалась у вас! Я ни минуты на это не надеялся и оставил ее всего лишь на несколько дней. Но мне удалось изловить Неттлкумба только на прошлой неделе, когда я выпытал у его стряпчего, что старик уехал в Хэрроугейт. Точного адреса у меня не было, и пришлось два дня рыскать по городу.

– Бедный Дес! Неудивительно, что у тебя такой усталый вид!

– Правда? Ну, это из-за отвратительной поездки из Йоркшира, – сказал он. – Не успевали мы выбраться из одной передряги, как попадали в другую, потому я и притащился к вам так поздно, как выражается Горас. Естественно, у меня было время поразмыслить о будущем Черри – и это я хочу немедленно обсудить с тобой, мой лучший друг!

Дверь распахнулась.

– Мистер Нетеркотт! – объявил Гримшоу.

Кэри Нетеркотт бодро шагнул в комнату, но сразу же остановился, увидев виконта, и сказал:

– Я прошу прощения! Гримшоу следовало предупредить меня… Я спросил леди Силвердейл, и он проводил меня сюда, и я… мне остается надеяться, что я никому не помешал!

– Вовсе нет! – произнесла Генриетта, вставая и протягивая ему руку. – Вы уже встречались с лордом Десфордом, не так ли?

Джентльмены поклонились друг другу. Мистер Нетеркотт сбивчиво пробормотал, что действительно имел удовольствие познакомиться с милордом, а виконт вообще ничего не сказал. Тогда мистер Нетеркотт объяснил, что заехал в Инглхерст, чтобы вручить леди Силвердейл номер «Нового ежемесячного журнала» со статьей, о которой ее светлость упоминала, когда он был здесь прошлый раз.

– Как это любезно с вашей стороны! – сказала Генриетта. – Они с мисс Стин в саду.

– О, тогда я сам отдам журнал, – сказал мистер Нетеркотт, неожиданно покрасневший. – Надеюсь, мы еще увидимся сегодня, мисс Хетта! Всего доброго, сэр! – И с поклоном вышел.

Виконт, неприязненно смотревший ему вслед, едва дождавшись, пока дверь закроется, поинтересовался:

– Этот парень что, обосновался в Инглхерсте?

– Нет, – спокойно ответила Генриетта. – Он живет в Мэрли-Хаус.

– Но оказывается тут каждый раз, когда я приезжаю повидать тебя! – раздраженно заметил виконт.

Она нахмурила брови, словно старательно перебирая воспоминания, и после паузы с невинным видом поинтересовалась:

– А тебе не случалось встречать его до того, как ты заехал к нам до дороге из Хэйзелфилда?

Виконт, не обращая внимания на коварный вопрос, произнес:

– Хотел бы я знать, кого из нас он надеялся одурачить этой чушью насчет статьи в «Ежемесячнике»? Господи, что за дурацкая отговорка!

Он хмуро смерил взглядом Генриетту и с неожиданной страстью произнес:

– Я никогда не мог понять… Впрочем, не важно! О чем мы говорили, когда этот тип перебил меня?

– Ты собирался рассказать мне, что хочешь сделать для Черри, – напомнила она, – и услышать мое мнение на этот счет.

– Да, вот именно. Есть и другие вещи, которые я хотел бы обсудить с тобой, но, пока я не обеспечу Черри, все остальное придется отложить.

– Обеспечишь Черри?.. – повторила она, быстро взглянув на него.

– Да, конечно, что еще мне остается? Я не виноват, что она сбежала из Мэплвуда, но с того момента, как я согласился отвезти ее в Лондон, вся ответственность ложится на меня! Господи, каким подлецом я был бы, если б теперь бросил ее на произвол судьбы!

– Совершенно верно. Так что ты придумал? Мне кажется, что… что только удачный брак может решить все ее проблемы, но ее… ее происхождение и бедность являются серьезным препятствием для этого, не так ли?