И ушел. Да, слабость еще ощущалась, но совсем незначительная. Франц был прав. Я могла спуститься. Но не хотела.

Боялась до одури. И не знала как поступить…

Франц

Девчонка шла на поправку. Но даже этого было достаточно, чтобы восстанавливаться пришлось несколько дней, с учетом ее состояния.

Она вся была соткана из страха. Хрупкая, нежная, запуганная. Как ежик, при малейшей опасности, выставляла иголки.

Мне было жаль ее поначалу. Но с каждым днем к этому чувству примешивалось и что-то еще, чего быть не должно!

Волков некстати словил пулю. Да еще и Самойлов этот… Если до этого оставался шанс, что девочку можно будет оставить в городе, то теперь, когда вся эта химия добралась и сюда, дело принимало дурной оборот.

Арес нервничал, Олег тоже.

Они правы - наступит момент, когда каждому придется выбрать на какой стороне он. Нейтралитет выдержать не получится. Уже нет.

И если пару недель назад я бы с легкостью просто отошел в сторону, сумев переждать, то имея на руках зашуганную девчонку, которую отпусти, и через день, она станет жратвой для червей - нет.

Десятки раз спрашивал себя - зачем? Жалел ли? Но удивительное дело - нет. Не жалел.

С ней было непросто, порой злился на Настю, но не было желания выкинуть ту на улицу, избавиться от проблем.

Совсем одичал, как сказал бы Астахов. И был бы прав. Но раньше мне это не мешало.

А что изменилось, Гриш? Что, мать твою, изменилось за эти дни?

Вроде ничего, но в то же время все.

Она все же спустилась. Выбрала из пакета самое мешковатое платье и нацепила. Дуреха. Чего я там не видел? Но продолжала прятать свое тело, не понимая, что ее сексуальность не стереть, не выкинуть, не замазать дурацкой одеждой.

И этот ее взгляд, что пробирал до самых печенок.

- Можно? - робко спросила она, опустив глаза в пол.

Девочка, что же с тобой сделали, что ты даже за стол садиться боишься?

- Проходи. Садись.

Она без слов выполнила все, застыв изваянием.

- Тебе можно есть все, но понемногу. Не увлекайся - желудок еще ослаблен.

Настя кивнула, но к еде не прикоснулась.

- Что-то не так? Не нравится еда? - не понял ее поведения.

Он подняла на меня растерянный взгляд.

- Н-нравится.

- Тогда почему не ешь?

- Сейчас? Пока ты не поел?

Как сдержался, сам не понял. На глаза словно пелена красная упала. Что ж за суки-то ее держали! Мрази! Ублюдками конченные!

Не нужно было пояснений, откуда ноги росли. Сжал зубы, глубоко вдохнув, пытаясь взять эмоции под контроль.

- Ты можешь есть так, как тебе удобно. И как захочешь. Единственное ограничение - немного. Только потому что иначе может стать плохо. Все. Дальше ты решай сама что и как.

Она посмотрела на меня с недоверием, потом перевела взгляд на стол, и я четко увидел, как она сглотнула, как во взгляде отразился настоящий голод.

И таким мудаком я себя почувствовал… Лечил ее ссадин? Дурак! Ее душу надо лечить. Поломанную психику!

Я сделал вид, что полностью занят едой. И лишь краем глаза наблюдал за гостьей. Та не сразу, но все таки взяла ложку в руку. Очень осторожно, медленно стала есть. она была так напряжена, будто в любой момент была готова сбежать.

- Спасибо, - наконец сказала она, когда я уже устал притворяться. - Можно, я уйду?

- Куда? - слишком резко спросил я. Настя тут же побледнела и дернулась.

- Н-наверх.

- А, да, конечно. Иди.

Она ушла, а я сидел как идиот корил себя за несдержанность. Чего, спрашивается, гаркнул так?

Убрав на кухне, пошел к себе. Надо было проверить запасы лекарств и решить что делать с Настей дальше. Хотя одна только мысль, что она уедет куда-то, мне не нравилась. Не понимал почему, но за эти дни привык, что дома кто-то был. Пусть и не покидая свою комнату…

- 4 -

С того дня я стала ежедневно спускаться вниз, чтобы поесть. Три раза в день.

Франц разрешил мне гулять по дому, но я не рисковала. С каждым днем я чувствовала себя все лучше. И ждала.

Ждала, что мужчина покажет свое истинное лицо. Начнет требовать плату за свою доброту. Чем? Конечно же, телом. Больше у меня ничего не было.

Но ничего не происходило. Он был так же холодно-равнодушен. И в то же время внимателен. Пару раз я из-за своей неуклюжести разбила посуду. Но мужчина отреагировал довольно сдержанно.

- Не страшно, - сказал он. - Иди в комнату.

И все.

Раньше меня бы за это… Впрочем, это было в прошлом. Я училась жить по-новому. Не дергаться от каждого звука, не ожидать в любой момент тычка или оплеухи.

- Верни вилку, - сказал Франц в один из вечеров.

- Какую вилку? - спросила, похолодев.

- Которую забрала вчера с собой.

Это было правдой. После очередного осмотра синяков мужчина заявил, что почти все прошло. И для меня это означало только одно - раз я в порядке, то либо он меня выставит за дверь, либо решит пользоваться сам. Пусть я и не замечала подобный интерес в его взгляде, понимала, что это вполне реальный вариант развития событий.

Поэтому я и забрала вилку. В идеале, конечно, нужен был нож. Но за ними Франц как назло следил довольно тщательно. Не оставлял на видном месте. После того случая из ванной вообще исчезло все, что могло хоть как то помочь мне, надумай я повторить это.

- Она вряд ли тебе поможет, - между тем добавил Франц.

- Я…

- Настя, если бы я хотел, то давно бы трахнул тебя. - Пресек он мои попытки оправдаться. - Здесь тебе ничего не угрожает.

- Даже ты?!

- В том числе и я.

- Хочешь сказать ты все это время нянчишься со мной просто так?

- Почему нет?

- Потому что так не бывает. Всем что-то надо.

- Что мне может быть нужно от тебя? - довольно спокойно спросил он, посмотрев на меня в упор. И это заставило почувствовать себя такой ничтожной. Что ж, в чем-то он был прав. Может синяки и сошли, но я все равно выглядела оборванкой. Пусть и в нормальных шмотках. Франц же… Да, он был угрюмым и немногословным. Но стоило признать, что весьма симпатичным мужчиной. Наверняка, баб у него было немало. И ему не было резона смотреть на такую как я. Разве что от скуки. Или потому что у него были особые потребности…

О, да. Таких я тоже видела немало. Даже пришлось столкнуться пару раз…

- Я не знаю, - сдалась под его тяжелым взглядом.

- Ну, когда придумаешь - скажи. Потому что мне пока ничего не надо.

Я выцепила главное - пока не надо.

Пока…

А значит не стоило дожидаться момента, когда это измениться.

С того дня я стала изучать дом. Франц иногда уезжал - то рано утром, то в обед. Бывало даже ночью - я часто не могла уснуть и потому слышала как он выгонял машину из гаража. Потом я попросила разрешения гулять рядом с домом. Франц отнесся к этому настороженно.

- Бежать надумала?

- Мне просто хочется… на воздух.

- Так гуляй пока я дома.

- Под надзором? - понимающе усмехнулась и ушла, решив придумать что-то другое.

Но тем же вечером Франц разрешил. Показал как не захлопнуть дверь насовсем.

- Надеюсь, ты понимаешь, что покидать территорию для тебя опасно, - бросил он напоследок, прежде чем снова куда-то уехать.

Я выждала пару дней, решив усыпить бдительность мужчины. И судя по тому как подозрительно он смотрел на меня после первой моей прогулки, не зря.

Сегодня я собрала кое-какие шмотки, которые купил хозяин дома. Да, это было не мое. Но строить из себя гордую было поздно. Не было ее больше, этой гордости. Все растоптали и выжгли. Оставалось лишь желание выжить, выкарабкаться из этой грязи.

Либо уйти по-своему.

Забор вокруг дома был высоким, но я приметила петли у ворот, по которым мне удалось забраться наверх. Не с первого раза, конечно же. Но я справилась. Сердце колотилось, как сумасшедшее - страх гнал вперед. Я боялась, что вот-вот вернется Франц. И тогда уже пощады не будет.

Я не верила, что мужчина спустит с рук мою попытку сбежать. Не зря же он неоднократно повторял, что мне нельзя выходить.

В опасность я не верила. Точнее в то, что он заботился именно о том, чтобы меня не нашли те уроды.

Кто я ему? Странная девчонка, которую он подобрал, словно брошенную собаку. Я знала, была уверена, что у него какая-то выгода от меня.

Но ждать, чтобы узнать какая именно? Нет уж, увольте.

Любой бы на его месте давно бы воспользовался положением или выставил счет.

Франц - нет. И это означало только одно - расплата будет только страшнее. Тем более, что одна из дверей в доме была закрыта на ключ. Пару раз я видела, как мужчина выходил из нее, но всякий раз запирал за собой.

Когда же я попыталась спросить что там, он довольно грубо осадил меня, запретив смотреть в ту сторону.

Поэтому я совершенно не испытывала угрызений совести, когда уходила все дальше от одиноко стоящего дома.

За все это время я так и не поинтересовалась где мы. Не потому что не хотела. Боялась навести мужчину на ненужные мысли. Поэтому пошла вдоль проселочной дороги, держась в тени, чтобы сразу спрятаться в пролеске.

Погода была пакостной - мерзкий дождь моросил, да и ветер то и дело принимался трепать волосы. Верхней одежды у меня не было, и мне пришлось позаимствовать куртку Франца.

Я не знаю сколько я прошла, когда неподалеку показались невысокие дома. Я все шла и шла, постоянно дергаясь от любого звука. Машины тут проезжали редко, но каждый раз я пряталась за деревьями. Молясь, чтобы это был не Франц.

Так я и шла, пока не услышала чей-то плач где-то среди деревьев… Замерла на месте, боясь пошевелиться. Непрошенные воспоминания тут же нахлынули, мешая воспринимать реальность. Очень медленно побрела вперед, а плач становился все громче.