Неужели он носил маски? Одну за другой — в угоду тем обстоятельствам, в которые попадал? Или… сам себя не понимал, постепенно разбираясь в душе и делая открытия? А какой он настоящий? Он знает?

Даша знала, что чувства, которые испытывал Антон Вересов по отношению к ней, были мало того, что истинными, но еще и совершенно искренними. Он действительно ощущал то, что она на себе чувствовала. Злость, недовольство, презренный гнев и раздражение. Но и его вина, раскаяние, извинение — они тоже были искренними, она не могла ошибиться! И теперь… эта шелуха, называемая равнодушием, окутавшим его с ног до головы. Она тоже правдива и абсолютно искренна. Он будто отгородился от нее, вообще от всего, что с ней было связано. Он просто заботился о ней. Материально. И больше ничего. Банальная забота, которую и заботой назвать можно было с большой натяжкой. Но Даша в заботе и не нуждалась. Она уже давно не нуждалась в том, что сейчас или когда-то мог ей предложить Антон Вересов. Но он и не мог ей ничего предложить. А она не требовала. Два гордых, разошедшихся в разные стороны человека, смирившиеся с тем, что их свели вместе. Но так и не понявшие главного…

Казалось бы, это должно было ее устраивать, но Даша негодовала. Она не понимала причины этого негодования, а потому еще больше злилась, приказывая себе успокоиться, смириться, выбросить Вересова из головы. Да кто он такой, чтобы она удостаивала его чести засорять свои мысли размышлениями о нем? Он того не заслужил! Однажды она уже совершила ошибку, впустила его в свою голову, позволила себе ему довериться — и ошиблась. И сейчас она не сделает ничего, чтобы сделать это вновь, она и пальцем не шевельнет, чтобы поспособствовать ему в их «сближении». Зачем? Никому из них это не нужно.

Два года. Всего два года осталось перетерпеть, пережить, просуществовать, и они станут свободными друг от друга. И если он надел маску отстраненности и апатичной усталости от всех и вся, то почему бы и ей не сделать то же самое? Не в отместку ему, а лишь в доказательство того, что и она умеет держать удар.

Он решил быть хладнокровным, безразличным? Что ж, она будет такой же! Они уже перешагнули через тот рубеж, когда показ истинных чувств и эмоций был необходим. Перешли Рубикон отношений, когда он — ненавидел и презирал, а она — ненавидела и презирала в ответ. И, перешагнув, даже не оглянулись, словно в мгновение ока перегорев от собственного безрассудства. Казалось, все эти годы, долгие годы боли, обиды, клокочущих внутри самой их сути чувств, отчаянного желания высказаться, закричать о своей беде всему миру и ему — главному виновнику самих этих чувств — убили в них желание вообще что-либо чувствовать по отношению друг к другу. Едва высказавшись, оба перегорели, как спички. Вновь со своей бедой, обидой и не выплаканной болью, со своей трагедией и роковым одиночеством, ставшим кармой для обоих.

И это было ненормально. Это было алогично. Это не могло разрешиться мирно. Не с ними, не при тех обстоятельствах, в которые они оказались вовлечены. Слишком яркие индивидуальности не могли перегореть так просто, могли лишь спрятать истинные чувство под маску брезгливости и принципиальной отстраненности. Но рано или поздно маску придется сбросить. Это понимали оба. Но никто из двоих не собирался делать это первым. Отчаянно гордые и в меру эгоистичные, чтобы отважиться. А потому… продолжавшие жить в вакууме из чувств, которых сами себя лишили.

Они не ссорились. Вообще. Если не считать ссорами пару резких выпадов со стороны Даши или пару язвительных замечаний со стороны Антона. И это было странно. Те, кто, казалось, должны были спорить и ругаться по любому поводу и даже без такового, жили мирно, без склок и ругани. Возможно ли? Реально ли? Нормально ли?

Наверное, действительно серьезно они повздорили в день, когда у Леси был день рождения. Даже не повздорили, а поругались. И в тот день выяснение отношений довело их до яростных атак друг на друга и полного выхода накопившейся внутри энергии. Всего один день на острие ножа, на кончике обостренного нерва, в равной борьбе характеров, для которой было много причин, но для которой они выбрали откровенно глупую и неуместную.

— В субботу меня не будет почти весь день, — заявила Даша опекуну, когда до дня рождения подруги осталось пару дней. — У Леси день рождения, она будет праздновать, и я… приглашена.

Антон нахмурился, но протестовать не стал. Оторвавшись от документов, которые изучал, он посмотрел на Дашу.

— Тебя забрать? — лишь спросил он воспитанницу.

— Нет. Я доберусь сама, — отмахнулась девушка, желая скрыть стремление держать его подальше от себя.

Антон остался недоволен ее ответом, она это знала, но виду не подал. Лишь пожал плечами и качнул головой, а Даша, гадая над столь молчаливой реакцией, поспешила скрыться в своей комнате.

Стоило тогда догадаться, что подобное затишье может быть лишь затишьем перед бурей. Но Даша не догадалась, более того — вообще отбросила мысли об Антоне Вересове прочь. А делать этого не стоило.

На празднование своего дня рождения Леся, к изумлению Даши, кроме нее, Павла и пары подруг из фотостудии, пригласила еще и почти весь класс. Включая, конечно, и Рому Кононова. В чем Даша, крайне раздосадованная, видела несомненный намек и откровенный подвох. Очевидно, подруга еще не потеряла надежды на сватовство.

— Это что значит? — нахмурилась Даша, косясь в сторону, где за накрытыми столами разместились гости.

Леся проследила за ее взором, изобразив непонимание, смешанное с искренним недоумением.

— А что такое? — светлые бровки подскочили на лоб, а затем плутовская улыбка скользнула по ее пухлым губкам. — А, ты о Ромке, что ли?

— Ромке?.. - едва не задохнулась от изумления Даша.

— Ну, Дашуль, — обняла и расцеловала подругу в обе щеки Лесандра, — не дуйся. Рома не такой и плохой парень, если присмотреться, — она посмела даже подмигнуть ей в своей откровенно ироничной манере.

— А ты присматривалась? — скривилась Даша, в упор глядя на Лесю.

— Да, присматривалась, — откровенно призналась та. — Для своей лучшей подруги я подберу только лучшее.

Дашин гнев тут же испарился, она заливисто рассмеялась.

— Знаешь, Лесь, сваха из тебя никудышная.

Девушка надула губки, подбородок ее прорезали морщинки.

— Да? Думаешь, что с Ромой я просчиталась?

— Подчистую, — стараясь сдержать улыбку, проговорила Даша, обнимая Лесю за плечи. — Оставь эту затею, хорошо?

— Уверена? — поморщилась подруга. — Ну, хорошо, — с явной неохотой недовольно согласилась она. — Но признай, что парень неровно к тебе дышит.

Даша этого так и не признала, лишь улыбнулась, решив оставить Лесину реплику без внимания. Не считая даже возможным, что красавец-парень, из благополучной богатой семьи, отличник и активист, с которым у нее со второго класса шла негласная борьба, обратит на нее внимание, как на девушку. Это могло быть чем угодно, только не влюбленностью, о которой ей твердила Леся.

Ну, о какой любви говорит подруга, откуда ей взяться? И взгляды эти… ну, решил парень развлечься, не будет она ему мешать, — пусть смотрит на Дашу, сколько хочет, только вот узоров на ней нет, да и смотреть особенно не на что. Если ее одноклассницы уже по-взрослому «созрели», округлились, превратившись из девочек в женственных и утонченных девушек, то она все еще не потеряла подростковую угловатость. По логике вещей, если на кого-то Кононову и заглядываться, то на них, а не на Дашу. Не верится в это, да и вообще, кажется Лесе, вот и все.

Но если Лесе и казалось что-то, то казалось не ей одной. Вскоре свои сомнения о Кононове и его к Даше отношении высказал и другой человек.

Паша подошел к ней незаметно, но Даша словно ощутила его приближение и повернулась к нему лицом.

— Решила уединиться? — спросил он ее с улыбкой.

— Ты тоже? — предположила девушка, глядя в сторону компании парней и девушек, находящихся недалеко от них.

— Я не особо вписываюсь в эту обстановку, — усмехнулся Павел. — Почти старик среди молодежи.

— Не говори глупостей, — рассмеялась Даша. — Леся рада тебя видеть, вот всё, что должно тебя волновать, — она кивнула в сторону гостей. — А они пусть развлекаются, ты многого не потеряешь.

Паша улыбнулся уголками губ, смеялся глазами, не сводя взгляда с девушки, словно наслаждаясь уже тем, что стоит рядом с ней. Засунув руки в карманы брюк, мужчина бросил быстрый взгляд в сторону компании Лесиных друзей и вновь посмотрел на Дашу.

— Парень не сводит с тебя глаз, — со странной улыбкой и блеском глаз проронил он вдруг.

— Кто? — удивилась Даша и усмехнулась уголками губ.

— Вон тот, — кивнул друг в сторону, где собрались гости.

Даша проследила за его взглядом и, заметив направленный в ее сторону взгляд Ромы, рассмеялась. Уже обращаясь к Павлу, она отметила:

— Ты Рому, что ли, имеешь в виду? Если его, то ты ошибаешься, — покачала она головой.

— В чем именно ошибаюсь? — с какой-то скрытой грустью спросил тот. — Я только сказал, что он смотрит на тебя, — внимательный взгляд серо-зеленых глаз прожег ее насквозь.

Даша потупилась, отчего-то вдруг стало очень стыдно. Она ощутила, что щеки заалели.

— Просто Лесе кажется, — проговорила она, — что он в меня…

— Влюблен? — подсказал Паша и огорошил ее, откровенно и легко заметив: — Так и есть. Он влюблен.

Почувствовав, как затрепетало в груди сердце, девушка перевела на него изумленный взгляд, в котором плескалось беспокойство. Откуда такое странное смешанное чувство? Замешательство, растерянность, испуг. Что это может означать, и почему возникло именно сейчас? И отчего так стыдно, совестливо перед Пашей?..

Взяв себя в руки, Даша твердо и решительно заглянула ему в глаза.