Дарья Радиенко - Крепче стали, острее меча…

— Как это? — рыжая остановилась с чайником в руках. — А где?

— Нет, а я как бы понимаю… Серьезно! — другая снова слегка нахмурилась и замолчала, наматывая на палец кольца черных волос. — В смысле, что это… ну, как бы нельзя объяснить…

Мастер вернулся и вскоре закончил работу.

— Ты это самое… Заходи еще как-нибудь!

— Спасибо. Правда, я думаю, что на этом остановлюсь.

— Да нет, я в плане — так, пообщаться! Ну, если будешь рядом… О''кей?

— Ладно.

— Слушай… а ты сейчас сразу домой?

— Да, я очень спешу. Счастливо! Пока, девочки.

Я вышла. Уже стемнело, над проспектом светились огни реклам. На самом деле я и правда спешу: заказ, как всегда, срочный и не маленький, так что и вечером, и ночью будет чем заняться. Деньги мне все равно нужны, хоть я и не собираюсь покупать авиабилет. И больше не думаю о том, что надо будет поехать туда.

Не «наконец-то поеду», а «надо будет»… Я думала так, потому что в душе знала — я не найду там того, что ищу. Оно никуда не исчезло, оно есть, — как те прозрачные тени, что порой проплывают в глазах и ускользают, едва хочешь их рассмотреть… а иногда они встают перед внутренним взором с невероятной четкостью, обретая краски, живую плоть и кровь. Только место здесь ни при чем.

И среди дорог, ведущих в этот город, нет мне верных путей земных.

Нет земных рубежей на полях веков. Что было, что будет — едино…

«Нет и не будет конца шествию нашему по земле…»

Я не смею верить, и все же надеюсь: пусть только там, откуда нет возврата, пусть лишь в тот час, когда будут сведены все счеты и отданы все долги — но окончательно сбудется то, что виделось мне в зеркале земных снов, отражающем потустороннюю явь. Потому что в этом мире не было для меня ничего лучше этих видений. А в мире ином, если мне позволено будет поклониться тебе, для меня не может быть большей награды. Ведь это будет значить, что всей жизнью своею я вымолила право на те слова, которые осмелилась произнести однажды…

«Где ты, там и я»…

Как тогда, я стану перед тобою на колени. А ты положишь ладонь мне на голову и скажешь, что ждал меня.

— Встань, — скажешь ты мне. — Ты очень хорошая.

Не смея поднять глаз, я отвечу:

— У меня столько было… всего.

— Ничего не было.

И ты обнимешь меня, и, взглянув тебе в лицо, я спрошу:

— Ты правда прощаешь меня?

— За что?

— За то, что я была… такой…

— Я знаю тебя одну — ту, которая обручилась со мною. А до прошлого мне нет дела. Слушай меня раз и навсегда: ты честна передо мной и перед теми, кто выше нас!

И может быть, что глаза мои, столько раз смотревшие на тебя во сне, будут неясно видеть тебя сквозь пелену слез, и губы, столько раз шептавшие твое имя, лишь неслышно дрогнут в ответ на твои слова:

— Я ждал тебя. И мы будем вместе — отныне и во веки веков.