Жаль, что она не была столь же решительна со своим дядей: вот уж кому не мешало бы честно все высказать! Саймон крепко сжал в руке хрустальный бокал из-под пунша. Он все еще не остыл после оскорбления Фонтейна, но больше всего его взбесило, как вел себя этот тип со своей племянницей. Она не заслужила, чтобы ее так оскорбляли перед практически незнакомым человеком.

– Должно быть, мадемуазель Гирон и вправду вас разволновала, – произнес генерал вкрадчивым голосом, который появлялся у него, когда он пытался быть деликатным. – Никогда не видел, чтобы вы на балах выпивали больше одного бокала пунша. А сегодня вы выпили уже три.

Только тогда Саймон заметил, что хлещет пунш, как алкоголик виски за стойкой бара. Дрожащей рукой он поставил наполовину недопитый бокал на стол, проклиная в душе наблюдательность генерала.

Разволновала. Это уж точно. Камилла Гирон действительно его разволновала. Как и все креолки, она носила откровенную одежду. Платье, в которое она была одета, сидело на ней как влитое. Саймону так и хотелось скинуть с нее это платье, чтобы она предстала перед ним обнаженной. А эти непокорные каштановые кудри! Хотелось зарыться в них лицом.

Во всем заметна была ее непохожесть на других. Эта девушка напоминала королеву, которая по ошибке забрела в чужие владения, но при этом все равно оставалась королевой.

А Саймону сейчас меньше всего была нужна королева, особенно креольская. Он даже был рад, что теперь у него имеется веская причина не приглашать ее больше на танец.

Саймон нахмурился. Не нужно было сдавать своих позиций. Черт возьми, танцевать с ней было сущей мукой! Он не мог отвести от нее глаз. Кожа у нее – как фарфор. Интересно, какова на ощупь кожа на других участках ее тела? Саймону очень хотелось прикоснуться к девушке губами, поэтому он и поцеловал ей руку. Жаль, что на ней были перчатки!

Подняв поставленный на стол бокал, майор осушил его до дна. Его брат Нил вечно твердил, что у Саймона поэтическая натура, но это же безумие – мечтать о недостижимом! Креолка. Вскоре он дойдет до того, что начнет рассыпаться в галантных любезностях, как все эти французики.

Саймон с грохотом опустил пустой бокал на стол. Генерал поднял на него глаза.

– Дать вам совет, друг мой?

– Какой совет? – несколько резковато спросил Саймон.

– Если вы собираетесь ухаживать за мадемуазель Гирон, будьте готовы к тому, что ее семейство встретит вас в штыки. – Саймон недоуменно уставился на генерала, а тот добавил: – Насколько я могу судить со слов Бернарда, месье Фонтейн этого не потерпит. Он недолюбливает американцев.

– Не беспокойтесь. Я не собираюсь надоедать мадемуазель Гирон своими ухаживаниями.

– Верю вам на слово, – произнес генерал Уилкинсон, скептически улыбнувшись. – Мне-то до этого никакого дела нет, сами знаете. Чем больше смешанных браков, тем легче будет управлять этой территорией. Да и жена моя только обрадуется, если вы заключите помолвку с какой-нибудь порядочной девушкой, все равно, будь она креолка или американка. Моя жена считает, что вам уже давно пора остепениться.

– А я пока не собираюсь жениться. Кроме того, сомневаюсь, что мадемуазель Гирон захочет получить себе в мужья американского дикаря.

При виде загадочной улыбки на лице генерала Саймон чуть не застонал. Не хватало еще, чтобы Уилкинсон взял на себя роль свахи! И без того его супруга постоянно сводит Саймона с разными особами женского пола. С тех самых пор, как он познакомился с генералом, миссис Уилкинсон решила, что главная цель ее жизни – во что бы то ни стало сосватать Саймона, особенно после того, как он сообщил генералу, что, как только отслужит свой срок в Орлеане, уйдет в отставку.

Но Саймона нисколько не интересовало мнение генеральши на этот счет. Сам он знал, что сейчас у него нет времени на жену, особенно на жену-креолку. Его полк надолго здесь не задержится. Кроме того, у него здесь было личное дело, в исполнении которого красивая молодая женщина будет только помехой.

Вспомнив об этом личном деле, Саймон нагнулся к генералу и понизил голос до шепота:

– Вы сказали, что хотели поговорить со мной насчет завтрашнего дня. По-моему, сейчас для этого самое подходящее время.

Он оглядел комнату и добавил:

– Это не займет много времени. Почему бы нам не прогуляться по холлу?

Кивнув, генерал проследовал за Саймоном вон из зала. Они зашли в комнату напротив, где можно было поговорить наедине. Прикрыв за собой дверь, генерал спросил:

– Все готово?

– Да. Лизана встречается со мной в десять часов. И тогда мы обо всем договоримся.

– А Робинсон?

При упоминании имени Гарри Робинсон на лице Саймона появилась ухмылка:

– Мы вместе отправимся к Лизане.

– Думаешь, Робинсон тебе доверяет?

– Думаю, да. Вы знаете, как это бывает: когда люди слышат, что я провел детство и юность среди дикарей, они приходят к выводу, что мое поведение не отличается нравственностью. А после того как Нил навестил сержанта и наплёл ему о том, как мне удается жить на широкую ногу, Робинсон, наверное, считает, что я сущий дьявол в униформе.

Нил приехал в Новый Орлеан пару месяцев назад, привез Саймону известие о смерти их отца и прогостил у него так долго, как только мог, не подвергая опасности дела их семейной торговой компании в Виргинии. Саймона опечалил отъезд брата. Ведь теперь Нил был единственным братом, который у него остался, а все из-за этого Лизаны.

– Ну и как же вам удается жить на широкую ногу? – Вопрос генерала Уилкинсона отвлек Саймона от мрачных мыслей.

– Нил неплохо разбирается в инвестициях. Я отдаю ему часть жалованья, а он вкладывает ее в какое-нибудь выгодное дело, в результате чего сумма денег удваивается. Разбогатеть я не разбогатею, но смогу позволить купить себе почти все, что захочу.

– Да, пока мы не затеяли эту шараду, ты жил скромно, словно монах.

– Отец учил меня экономить каждый грош. Кроме того, мне не нравится тратить деньги на разные безделушки. – Саймон пристально посмотрел на генерала. – Если только эти безделушки не идут на пользу моему отечеству.

– Да, да, в нелояльном отношении к отечеству вас упрекнуть нельзя, – сухо произнес генерал. Он помолчал немного, словно обдумывая что-то. – Я знаю, что вы и губернатор Клейборн считаете, что пиратство следует искоренить, но не уверен в необходимости столь радикальных мер. Боюсь, что ваши действия создадут еще больше проблем, а не разрешат их. Похоже, креолы любят своих пиратов; к тому же от Лизаны и его пиратов вреда не так уж и много.

– Не так уж и много вреда? – повторил Саймон с легким возбуждением в голосе.

Генерал вспомнил, с кем разговаривает, и едва заметно побледнел.

– Простите, я совсем забыл. Вы считаете, что именно Лизана виновен в гибели Джошуа.

– Я знаю, что виновен Лизана.

Саймону потребовалось почти десять лет, чтобы разыскать свидетеля тех событий, кто мог бы сказать, какой пират сопротивлялся до последнего, не желая сдаться кораблю военно-морских сил, на котором служил его брат. После того как он узнал, что именно Лизана выстрелил из пушки и убил брата, он решил не уходить пока из армии и непременно добиться, чтобы его перевели служить в Новый Орлеан.

Лизану так и не поймали. Пока что никто его не мог уличить ни в чем, кроме того, что он занимался каперством. Но скоро все изменится. Саймон обязательно поймает Лизану, и не только его, но и всех его матросов, и навсегда уничтожит эту язву на теле общества.

Саймон набрал в легкие побольше воздуха:

– Я знаю, что это Лизана. Этот человек заплатит за то, что сделал. Я собственноручно вздерну его на виселице.

* * *

Камилла смотрела, как тетя Юджиния уложила Дезире на огромную кровать с пологом, подоткнула ей одеяло и нежно поцеловала в лоб.

– Не позволяй ей сегодня много разговаривать, – сказала она, повернувшись лицом к племяннице. – Я-то знаю, как любят девочки поболтать, но сейчас ей необходим отдых.

– Конечно.

Как только тетя вышла из комнаты, Камилла подошла к кровати, откинула одеяло и, усевшись на набитый мохом матрас, положила руку кузине на лоб.

Жара у нее не было. Просто какая-то необъяснимая тошнота и рвота. Больше всего Камиллу беспокоило то, что Дезире не хотела сказать тете Юджинии, что это с ней и раньше случалось.

Дезире приоткрыла глаза.

– Ну, как ты? – спросила Камилла.

– Лучше. – Дезире схватила Камиллу за руку. – Прости меня, Кэмми. Я испортила тебе бал. Ты так веселилась. – Нежные черты ее юного личика омрачило беспокойство. – Похоже, тебе понравилось танцевать с майором Вудвордом.

Камилла пожала плечами:

– Да так… Ничего себе.

Камилла всегда детально описывала Дезире тех, с кем танцевала на балах. Хотя Дезире танцевала хорошо, приглашали ее редко, поэтому она радовалась, глядя, как веселится на балу Камилла. Дезире никогда ни о ком плохо не думала, но, похоже, ей доставляло удовольствие выслушивать остроумные и порой язвительные замечания Камиллы, которая любила описывать своих глупых и тщеславных партнеров по танцам.

Однако сегодня Камилла не торопилась давать подробный отчет о том, что произошло между ней и майором Вудвордом, это было так на нее не похоже. Она хотела сперва все хорошенько обдумать и прочувствовать, прежде чем вынести о майоре окончательное суждение.

Дезире молча смотрела на кузину. Выражение ее лица было какое-то странное и неподвижное.

– Камилла?

– Да, милая?

– О чем ты разговаривала с майором Вудвордом, когда вы танцевали сегодня?

Камилла потупила взор и принялась водить пальцем по кружевным цветочкам на ночной рубашке, которая некогда принадлежала ее тете:

– Да не знаю. О том, об этом… Обыкновенный светский разговор.

– Вы… вы оба выглядели так серьезно.

Камилла взяла кузину за руку:

– Давай условимся. Если ты скажешь мне, почему ты вдруг так жаждешь выйти замуж за месье Мишеля, я скажу тебе, что мы обсуждали с майором Вудвордом.