Не могу не улыбнуться тому, как взбесилась ее задница. Но опять же, не думаю, что и я сейчас веду себя нормально.

— Вагон? Ты что, совсем с ума сошел? Тебе повезло, что у нас будет хотя бы один, и не угрожай мне снова, потому что, помни, я сплю в той же комнате, что и ты, сладкий, — с ухмылкой говорит она и оборачивается, чтобы обратиться к отцу. — Папа, ты не сможешь меня остановить. Может, я и залетела, но бизнесом все еще могу заниматься какое-то время, по крайней мере. Не пытайся меня остановить, потому что, помни, это сейчас мои контакты, — говорит Элиза по-гречески.

— Как только они заметят твое положение, они сочтут это за слабость, Кринос. Так что, пока ничего не видно, можешь продолжать, но как твой живот начнет округляться — ты не сможешь продолжать... О, и у меня есть подарок для тебя дома, — отвечает он ей на греческом.

Черт, я не думал, что он расскажет Элизе об этом после того, как узнал о ее беременности.

— Невероятно, — бурчу я и, повернувшись, возвращаюсь на кухню.

Я слышу, как Контос говорит ей, кто ее ждет, после чего Элиза издает громкий радостный визг.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Элиза даже не хочет ждать, когда я буду готов ехать. Она вылетела за дверь и села в машину со своим отцом так быстро, что можно подумать, будто он купил ей новый нож или оружие, настолько эта новость сделала ее счастливой. В конечном итоге, я просто хватаю рубашку с прошлой ночи и мчусь за ней.

Только мы останавливаемся у дома Контоса, я наблюдаю, как она радостно выпрыгивает из машины и поднимается по ступенькам внутрь. Элиза подходит к двери, ведущей в подвал, и, посмотрев на меня, говорит, чтобы я подождал ее здесь. Я качаю головой, и она стреляет в меня одним из своих смертельных взглядов и спускается вниз по лестнице.

На ней черные узкие джинсы, которые сидят низко на бедрах и обтягивают ее задницу, что заставляет меня хотеть взять ее во всех возможных позах, и черная майка, которая только дразнит тем, что показывает чуть-чуть ее ложбинку. Ее волосы заплетены набок, как и обычно, и мне хочется запустить в них пальцы, выдернуть все пряди и посмотреть, как они будут развеваться у ее великолепного лица.

Я стою наверху лестницы и слышу, как Наоко клянется и ругается матом на Элизу, а затем моя Принцесса смеется над японкой. Даю им пять минут, прежде чем решаю спуститься и посмотреть, что Элиза делает там. Ей не нравятся зрители, но, наблюдая за ее гневом, я становлюсь таким твердым, что не могу мыслить ясно.

Как только я достигаю нижней ступеньки лестницы, вижу, что она положила Наоко на пол, связала ее руки проволокой над головой и прикрепила их к столбу. Оседлав ее бедра, Элиза размахивает ножом со злой ухмылкой на лице.

— Значит, ты подумала, что было бы неплохо дать кому-то информацию обо мне, маленькая сучка? Знаешь ли ты, что я делаю с людьми, которые предают меня или думают, что могут со мной потягаться? — спрашивает Элиза, наклонившись близко к лицу японки.

— Пошла ты, — говорит Наоко и плюет в лицо моей Принцессе. Я тихо смеюсь, потому что это, наверное, самая глупая вещь, которую японка могла сделать.

Элиза вытирает плевок тыльной стороной руки и смотрит на нее сверху вниз. Она подносит нож к горлу Наоко. Затем медленно опускает его вниз, к ложбинке, где начинается ее рубашка. Принцесса поднимает голову к тяжело дышащей Наоко, наклоняется и целует ее в губы. Отстранившись, она разрезает ее рубашку. Я чувствую, как во мне нарастает гнев, потому что не могу терпеть, когда ее губы на ком-то, кто не я. Направляюсь к ней, и Элиза отводит нож назад, указывая на меня, но, не смотря в мою сторону.

— Отвали, Стефано, — говорит она, не опуская оружие, и указывает мне им дорогу.

— Если ты снова сделаешь это, Принцесса, я вытащу твою чертову задницу отсюда и сам закончу работу, — отвечаю я, приближаясь к ней.

Фыркнув, она возвращает нож к теперь обнаженной груди Наоко, и обводит кончиком ее соски. Что-то вроде этого должно было меня завести. Черт, моя Принцесса играет с сиськами другой женщины, но это не так. Это делает меня чертовски сумасшедшим — видеть, как она прикасается к кому-то другому. Мне нужно сделать пару шагов назад, отвести взгляд и успокоить свое дыхание, прежде чем я вытащу ее задницу отсюда.

Я не смотрю на них пару минут, пока пытаюсь взять над собой контроль. Слышу, как Наоко извиняется снова и снова. Элиза просто смеется над ней. Услышав крик, я наконец-то поворачиваюсь, чтобы посмотреть, что она замышляет. Элиза делает порез над грудью Наоко, и дразнит ее, будто может сделать больше. Встав, Принцесса смотрит на нее сверху вниз, а затем наклоняется, чтобы развязать ей руки. Освободившаяся Наоко встает, не имея ничего, чтобы прикрыть себя.

— Раздевайся, — приказывает Элиза.

Японка смотрит на нее, потом на меня. Это злит мою Принцессу еще больше, и она подносит нож к щеке Наоко и повторяет приказ. Она слушается, снимает остаток одежды, и стоит там голая, как в день, когда родилась.

— Сегодня у меня хорошее настроение, но я предупреждаю тебя, Наоко, если ты предашь меня снова, не думай, что отделаешься так легко, потому что этого не будет. Ты можешь идти.

Меня удивляют ее слова и действия, но я не буду спорить. Наоко подходит, чтобы взять свою одежду, но Элиза останавливает ее.

— Без нее, дверь там, — она указывает на лестницу. Наоко смотрит на дверь, а затем на свою одежду, пытаясь решить, действительно ли может уйти отсюда, особенно без одежды.

— Я даже имени твоего больше не произнесу, — говорит японка Элизе со страхом в глазах, беспокоясь о том, что это какая-то шутка. Она оглядывается назад на лестницу, и пробирается мимо Элизы, затем бросает мимолетный взгляд на меня и поднимается вверх, перепрыгивая по две ступеньки за раз.

Взглянув на свою Принцессу, замечаю, что она сморит на меня так, будто пытается что-то придумать. Я не знаю, что это, но то, как на ее красивом лбу образуются глубокие морщины, не может означать ничего хорошего.

— Ты хочешь этого? — спрашивает она, не сдвигаясь с места и крепче сжимая нож в руках, будто это спасательный круг. Я знаю, о чем она говорит, мне не нужно спрашивать, потому что я вижу ее взгляд.

— Да, и особенно потому, что все это идет в комплекте с тобой, — говорю я и направляюсь к ней.

Элиза останавливает меня, подняв руку. Я не хочу, чтобы она останавливала меня, но кому-то, вроде Элизы, нужно дать время, чтобы она могла все осмыслить, иначе дела могут пойти плохо достаточно быстро. Существует часть меня, которая хочет поступить как пещерный человек — пойти и сказать ее чертовой заднице, что делать. Но она не такая, как большинство. И множество мужчин, которые попадаются на ее пути, либо боятся ее, либо хотят так сильно, что сделают все, чтобы иметь ее. Я, ну… она у меня уже есть. И все, что мне нужно было, это ее сладкий рот и сумасшедшее тело, которое заставляет большинство взрослых мужчин опускаться перед ней на колени.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Я следую за Элизой наверх, и слышу голос человека, которого хотел бы расстрелять. Меня так злит знание того, что он имел ее, знает, какие звуки она издает, когда кончает, видел выражение ее лица в тот момент, и то, как она ощущается. Только я должен иметь эту привилегию, но как он любит повторять и делает это как можно чаще, он у Элизы был первым.

— Кринос, детка, мне понравилось шоу, которое ты для нас устроила, — говорит Хантер и подходит к моей женщине ближе, чем мне хотелось бы.

Она игнорирует его и подсаживается к Кармен. Хантер замечает меня и улыбается своей туповатой улыбочкой. Мне интересно, какого хрена он вообще здесь делает. Чувак видит, что я наблюдаю за ним и ухмыляется, а затем подходит к девчонкам. Кармен разговаривает и смотрит на Элизу так, будто она лучшее, что когда-либо с ней случалось. Поначалу я не знал, как сложатся их отношения, но сейчас я уверен, что Кармен спрыгнет с моста, если Элиза скажет ей сделать это.

Я прислоняюсь к стене и наблюдаю за своей Принцессой. Она, безусловно, все, что мне когда-либо понадобится в этой жизни. Я планирую сделать ее своей женой и никогда не отпускать. Кармен пытается уговорить Элизу заняться шопингом. Посмотрев на меня, она закатывает глаза, но соглашается пойти, только чтобы заткнуть Кармен. Хантер, стоящий там, не двигается все это время, больше смотрит на Элизу — что мне не очень нравится — вместо девушки, с которой, очевидно, сюда пришел. Кармен тоже замечает это, и, схватив кусок хлеба со стола, бросает в него, после чего убегает. Моя Принцесса смотрит на Хантера и спрашивает, что творится между ними двумя.

— Она веселая, но она не ты.

Услышав его ответ, я направляюсь туда, чтобы убить его.

Бам. Я бью его в лицо. Как только замахиваюсь, чтобы сделать еще один удар, на кухню заходит мать Элизы Кайла, она качает головой, видя нас, затем дает Хантеру подзатыльник и велит следовать за Кармен.

Я встретил Кайлу несколько лет назад, когда впервые приехал в дом Контоса. Мне сразу понравились ее любезная улыбка и дружеское отношение. После этого я не часто ее встречал, и босс никогда не был таким, когда ее не было рядом.

— Я слышала новости. Вы двое, будете прекрасными родителями, и я очень взволнована, — говорит она и целует меня в щеку, после чего обнимает дочь.

Я вижу, как Элиза погружается в прикосновение матери и, положив свою голову на ее плечо, начинает плакать.

Сначала я не уверен, что понимаю их разговор, пока не слышу, как Кайла, гладя дочь по волосам, говорит ей, что все будет хорошо. Я никогда раньше не видел, как плачет Элиза, и от этого в моей груди появляется какая-то странная боль. Осознаю, что это разбивается мое сердце вместе с ее.

Я хочу обнять девушку и рассмешить... раздеть и заставить выкрикивать мое имя, пока я буду похоронен глубоко в ней. То, чего я точно не хочу — это, чтобы хоть еще одна слеза когда-нибудь стекала по ее щеке.