– Боже милостивый, – выдохнула Дейдра, закрываясь рукавом. – Это воспитательница Зака и Зои. Как неудобно.
– Что неудобно? – спросила Джульетта.
Лиза вообще считала, что Дейдре надо пойти и исполнить какую-нибудь песенку под аккомпанемент начальницы.
– Ты ведь хочешь петь? Ну так и начни пря мо сейчас, – поддержала подругу Анна.
– Еще чего! Не хватало мне стать ресторанной певичкой в Нью-Джерси! – возмутилась Дейдра. – Нет уж. Я хочу быть звездой!
Остальные уставились на нее. Неужели она это произнесла? И неужели она этого действительно хочет?
– Только попробуйте засмеяться. – Дейдра обвела подруг грозным взглядом.
– Не будем, – успокоила ее Джульетта.
– Предлагаю заключить договор, – сказала Дейдра. – За месяц, к следующей нашей встрече, каждая должна хоть на шаг приблизиться к своей цели.
– Отлично, устроим состязание, – кивнула Лиза. – Так интереснее.
– Состязание?
От одного только слова у Дейдры заколоти лось сердце. В животе похолодело от волнения и… от чего еще? Ну да, верно, от страха. Состязание. Значит, от разговоров придется перейти к реальному делу.
– И знаете что? – Лиза подалась вперед, как будто уже стояла на стартовой линии. – Я придумаю себе цель. Что-нибудь стоящее. Ну, что скажете, дамы?
– Я попробую поговорить с Купером о ребенке, – пообещала Джульетта. Руки у нее дрожали, но она этого не замечала.
– Сделай это сразу после секса, – посоветовала Анна, подкрашивая губы. – А еще лучше – в процессе. Лично я заведу разговор с Дамианом о ресторане именно в постели.
Дейдра чувствовала, как по всему ее телу проходит горячая волна. Она зарождалась где-то в животе, поднималась к груди, потом по шее, к губам, заполняла череп и, казалось, из темени вырывалась наружу. Все должно измениться. Не только у нее – у них всех. И причиной тому – она. Она это затеяла. Теперь у нее нет выбора. Остается только одно – идти вперед.
2. Джульетта
Ребенок. Теперь, когда она призналась подругам и даже позволила себе надеяться, что это возможно, Джульетта хотела его так сильно, что, казалось, уже чувствовала, как где-то глубоко в ней шевелятся маленькие ножки.
А вдруг сегодня? Время подходящее. Она никогда не ошибается: в боку побаливает и между ног влажно. Даже намек на желание появился. Не более чем намек, но все же…
Джульетта стояла перед зеркалом в ванной и одну за другой вынимала из волос шпильки. Стащила черную резинку, стягивающую пучок, сверху вниз провела пальцами по волосам и задержалась взглядом на своем отражении чуть дольше, чем обычные две секунды. Муж хотел, чтобы она всегда ходила с распущенными волосами. Требовал, чтобы подводила глаза и не чуралась искусственной яркости щек и губ.
– У тебя великолепная фигура, – говорил он. – Так не прячь ее!
Но Джульетте не нужно ничье внимание – ни окружающих, ни его. Она потрогала висящую на крючке у двери белую хлопковую ночную рубашку, длинную и просторную. Сегодня Джульетта попробует обойтись без нее. Сегодня она появится перед Купером в трусиках и лифчике.
Как она ненавидела просить Купера о чем-нибудь. Особенно если подозревала, что, скорее всего, получит отказ. Считалось, что в семейных делах права у обоих равные – иной подход умалил бы трепетное уважение Купера к себе и своим жизненным принципам. На деле же все решения он принимал самостоятельно. У кого деньги, у того и власть. Джульетта давно усвоила привычку жить тише воды, ниже травы и не испытывать пределов его власти.
Но была еще одна причина, почему она все откладывала разговор о ребенке. Если бы Купер вдруг согласился, неизбежно пришлось бы заняться сексом, а именно секса Джульетта старательно избегала.
Теперь ни разговора с Купером, ни секса не избежать. Купер никогда не принимал ее всерьез, всегда обращался с ней как с несмышленышем – она на десять лет моложе его. А между тем в январе ей исполнится тридцать пять. Забеременеть в тридцать пять совсем не то же самое, что в двадцать пять. Обследования придется проходить не по желанию, а в обязательном порядке. Любая женщина, решившаяся на ребенка в этом возрасте, сильно рискует. А что уж говорить о ней? У ее единственного ребенка синдром Аспергера – вдруг виной тому ее гены? Да и удастся ли ей вообще забеременеть?
– Купер!
Джульетта выключила свет в ванной и шагнула в спальню. Ах ты господи, губы подкрасить забыла. Может быть, он не заметит? Увидит ее в кружевном белье, удивится и не заметит?
Купер стоял у кровати в полосатой пижаме, одной из тех, что его мамаша неизменно дарила сыночку на Рождество. Пижаму – на Рождество, рубашку и галстук – на день рождения, столовый прибор веджвудского [1] фарфора на одну персону – на годовщину их свадьбы. Когда в июне они получили десятый прибор, Джульетта с деланной озабоченностью произнесла:
– Уж и не знаю, понадобится ли нам когда-нибудь больше, чем десять приборов…
Купер пустился в рассуждения о том, что тарелки могут разбиться, что рано или поздно обязанность устраивать семейные торжества перейдет к ним… Джульетте пришлось прервать его и мягко объяснить, что она пошутила.
Сейчас он поднял брови и с подчеркнутым удивлением оглядел Джульетту и ее белье. Словно она объявила, что собирается в таком виде выйти на улицу.
– Что происходит?
– Ничего.
А дальше что? Подойти к нему? Обнять? Притвориться, что она его хочет? Но это будет нечестно.
– Купер, – Джульетта шагнула к нему, – я тут подумала…
Он нервно хохотнул:
– Ого! Это опасно!
Все, хватит! Сделать вид, что вышла в белье случайно, сказать что-нибудь о ремонте в гостиной и пойти переодеться в любимую ночную рубашку. Но если не сейчас, то когда? Разве их отношения станут лучше? Через месяц? Через год? Ну же, решайся! В конце концов, собираешься ты забеременеть или нет?
– Я хочу еще одного ребенка! – выпалила Джульетта и затаила дыхание.
Муж отвернулся, взял со стула грязную спортивную рубашку и начал методично складывать ее: пополам, еще раз пополам и еще раз.
– Ты слышишь? – не выдержала Джульетта. Он вздохнул, по-прежнему не глядя на нее.
Сзади его легко можно было принять за старика – седые волосы, отвисший зад пижамы. Но стоило ему повернуться – и перед вами возникал вылитый Ричард Гир. Ричард Гир в роли учтивого, но всегда готового ко всему бизнесмена – тигр перед прыжком. Джульетте вдруг показалось, что она не в их общей кремовой с белым спальне, а в офисе процветающей фирмы. Захотелось чем-нибудь, желательно пуле непробиваемым, прикрыть обнаженные плечи.
– По-моему, вопрос о ребенке давно снят с повестки дня, – сказал наконец Купер.
Его голос звучит так ровно. Должно быть, в целом свете одну Джульетту этот голос приводит в тихий ужас. Ее и, может быть, еще тех, кому доводилось встать на пути Купера в бизнесе.
– Нет, не снят. – Джульетта изо всех сил старалась справиться с дрожью в голосе. Руки от волнения вспотели. – На самом деле мы никогда об этом не говорили.
– По-моему, мы решили, что нам достаточно Трея.
Ничего подобного они никогда не решали. Они поняли, что с Треем не все в порядке, когда ему было три года. К этому времени почти все его друзья по детскому саду уже обзавелись младшими братьями и сестрами. У Джульетты весь этот год и следующий ушли на обследования, проверки и диагнозы. Главным образом – неверные. Мальчику как раз исполнилось пять лет, когда специалисты пришли наконец к выводу, что у него не аллергия, не аутизм и не чрезмерная застенчивость, а синдром Аспергера. Потом какое-то время потребовалось на то, чтобы понять, в чем, собственно, состоит заболевание их сына, – он очень смышленый, но склонен к навязчивым интересам и совершенно беспомощен в отношениях с другими детьми. Затем надо было определить методы лечения, найти лучших врачей и учителей. Все это продолжалось чуть ли не до сегодняшнего вечера.
– С самого начала, – голос Джульетты все-таки предательски задрожал, – мы мечтали о большой семье – о троих или даже четверых детях. Я всегда была против того, чтобы ребенок рос в одиночестве, как было со мной.
Купер ее не слушал. Поджав губы и упершись взглядом в шерстяной ковер на полу, он качал головой:
– С проблемами Трея, с тем количеством времени и с теми усилиями, которые необходимы для ухода за ним…
– Не твоими, – прошептала Джульетта.
– Что?
Она подняла голову и прямо посмотрела ему в глаза:
– Я сказала, что на Трея уходят не твое время и не твои усилия.
– Но деньги мои.
Джульетту с ног до головы обдало ледяным холодом, как будто окно вдруг отворилось в ноябрьскую ночь. Она обхватила себя руками и подошла к шкафу взять халат. Набросила его на себя и туго затянула пояс.
– Знаешь, Купер… это подло.
Он поморщился. Джульетта истолковала его гримасу так: может, и подло, зато правда.
– И это вовсе не так, – добавила она.
Они не составляли брачного договора. Хотя Джульетта подписала бы его беспрекословно, даже с радостью. Он должен знать: деньги не имеют для нее значения. Единственное ее желание – быть мамой: иметь кучу ребятишек и достаточно средств, чтобы не работать и сидеть с ними дома. И чтобы у них было все: уроки рисования и летние лагеря, разные вкусности и мороженое каждый день. Словом, все то, чего она сама была лишена.
– Послушай, детка, – он положил руку ей на плечо, – не надо обострять.
Джульетта отшатнулась:
– Не трогай меня.
– Извини.
Это что-то новое. И неожиданное. Надо ответить.
– Меня не волнуют деньги. – Она хотела успокоить Купера в том смысле, что его состояние по-прежнему принадлежит только ему. По правде говоря, деньги ей были нужны – на лечение Трея и на его обучение. От этого зависело его будущее. Ради этого она и на панель пойдет. – Меня волнует наша семья.
– Меня тоже волнует наша семья, – возразил Купер. – Но наша семья, кроме Трея, – это ты и я. Наша общая жизнь.
"Красотки в неволе" отзывы
Отзывы читателей о книге "Красотки в неволе". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Красотки в неволе" друзьям в соцсетях.