— Я так и не узнала, что с ней случилось, — продолжала дама печальным голосом. — Вот почему я прихожу на вокзал, надеясь, всегда надеясь, что в какой-нибудь день моя дочь вернется и я найду ее там.

— Я очень сочувствую вам, — сказала Мелинда. Она всем сердцем сочувствовала пережившей тяжелую утрату матери, но где-то в глубине души у нее шевельнулась мысль, что, вероятно, дама от перенесенного горя стала немного не в себе.

— Иногда мне удается помогать молодым девушкам, как вам сегодня, — продолжала дама. — И когда я помогаю им, то становлюсь немножечко счастливее. Вы понимаете меня?

— Да, конечно, понимаю, — ответила Мелинда. — Я очень вам благодарна. Хотя и сожалею, что вы встретили меня, а не свою дочь.

— Какие добрые слова, — сказала дама. — Но теперь хватит о моих бедах. Расскажите мне о себе. Ваши родители живут в сельской местности?

— У меня нет родителей, — ответила Мелинда. — Они погибли в дорожном происшествии.

— И именно поэтому вы приехали в Лондон? — продолжала свои расспросы дама.

На какое-то мгновение Мелинда заколебалась, но потом подумала, что если упомянуть своего дядюшку, то это может оказаться опасным и для ее новой знакомой.

— Да, именно поэтому, — ответила она. — У меня нет денег, и я обязательно должна найти какую-нибудь работу. Может быть, вы могли бы подсказать мне адрес бюро миссис Бруэр?

— Об этом мы подумаем завтра, — ответила пожилая дама. — Сколько вам лет?

— Мне восемнадцать, — сказала Мелинда, — и я уверена, что смогла бы учить детей. Кроме общих предметов, я могу рисовать, играть на фортепьяно, а если я буду заниматься с ребятишками из сельской местности, то могла бы учить их и верховой езде.

— Ну, теперь я уверена, что мы сможем найти для вас подходящее место, — сказала дама. — Вероятно, сейчас нам самое время познакомиться.

— Да, разумеется, — улыбнулась Мелинда в ответ. — Меня зовут Мелинда Стейнион.

— Какое чудесное имя! — воскликнула дама. — А я — миссис Элла Харкорт. Ну не счастье ли, что мы с вами встретились?

— Да, действительно, — согласилась Мелинда.

Все это время они ехали по ярко освещенным улицам. Мелинде безумно хотелось выглянуть в окно и рассмотреть все вокруг, но она подумала, что это, наверное, было бы невежливо с ее стороны, и поэтому ограничилась несколькими взглядами по сторонам.

Миссис Харкорт, казалось, готова была расспрашивать девушку бесконечно. Но внезапно Мелинда почувствовала страшную усталость.

Это был очень длинный день, а ведь всю предыдущую ночь напролет она не спала. Она вдруг заметила, что отвечает на расспросы почти автоматически. Наконец экипаж остановился.

— Мы приехали, — проговорила миссис Харкорт. — Я вижу, вы очень устали. Я хочу отвести вас наверх и уложить в постель, а завтра мы можем поговорить обо всем.

— Да, конечно, — сказала Мелинда. — И благодарю вас за ваше доброе отношение ко мне.

Простите, если я сказала что-нибудь невпопад.

Просто я чувствую, что засыпаю.

— Бедное дитя! — сочувственно проговорила миссис Харкорт. — Ну, пойдемте.

Она сошла на тротуар. Мелинда последовала за ней. Они оказались на тихой улице, по обе стороны которой располагались особенно дорогие особняки — у каждого дома вход был оформлен в виде портала. Обе дамы поднялись по ступенькам, и, как только добрались до двери, она открылась. Лакей в ливрее провожал какого-то благородного господина, на голове у которого был цилиндр, слегка сбитый набок, а одет он был во фрак с очень высоким белым воротничком. В петлицу его фрака была вдета желтая гвоздика. Он поднес руку миссис Харкорт к губам, одновременно отводя монокль от правого глаза.

— Я уже подумал, что мы не встретимся, миледи, — сказал он весьма учтивым тоном.

— Меня не было дома, как может видеть ваша светлость, — ответила миссис Харкорт.

— Да, да, понимаю! — медленно и со значением произнес незнакомый джентльмен.

Он взглянул на Мелинду. В совершенно сонном состоянии она также подняла на него глаза.

Она вдруг подумала, что никогда еще не видела мужчину, который бы столь походил на сатира, мужчину с более похотливым лицом. Возможно, на деле это было и не совсем так, но он произвел на Мелинду именно такое впечатление.

— Представьте меня!

Эти слова прозвучали почти как приказание, но миссис Харкорт быстро ответила:

— Эта юная леди, которую я только что встретила на железнодорожном вокзале, очень устала, милорд. Это ее первый визит в Лондон, и единственное, о чем она сейчас мечтает, — это выспаться. Надеюсь, ваша светлость извинит нас.

— Представьте меня!

Слова он произносил медленно и властно, и Мелинде показалось, что госпожа Харкорт слегка волновалась, когда отвечала.

— Мелинда, это лорд Ротэм, мой… мой старый друг. Мисс Мелинда Стейнион.

Лорд Ротэм взял обе руки Мелинды в свои.

— Ах, ваш первый приезд в Лондон, дорогая!

Ну, тогда мы должны сделать его очень приятным. Я думаю, что нам непременно стоит узнать больше друг о друге.

Он крепко сжал ее руки, стараясь заглянуть Мелинде в лицо. Свет из зала освещал лицо господина Ротэма, и она могла заметить темные круги вокруг его глаз, полные губы. Мелинда попыталась убрать руки.

— Благодарю, — прошептала она, — но…

— Как я уже сказала, Мелинда устала, ваша светлость, — вмешалась госпожа Харкорт, и в ее голосе прозвучали резкие нотки.

— Слышу, слышу, дорогая, — ответил лорд Ротэм. — Очень милое лицо. Юное, неиспорченное, невинное!

Мелинда почувствовала, как его глаза заскользили по ней, и она еще раз с усилием попыталась вырваться.

— Завтра, моя дорогая Мелинда! — сказал лорд Ротэм и поцеловал ее руки.

Мелинда сняла перчатки еще в карете и теперь почувствовала кожей прикосновение его губ, теплых и весьма настойчивых. Это вселило в нее безотчетный страх. Мелинда выдернула свои руки из рук господина Ротэма и мимо госпожи Харкорт протиснулась в зал.

— Вы не имеете права, ваша светлость, — с гневом в голосе сказала госпожа Харкорт.

Затем Мелинде показалось, будто она услышала ответ господина Ротэма:

— Я зайду завтра. Скажите Кэт, что эта девушка моя!

Но, конечно, говорила себе Мелинда, она наверняка ошиблась.

Глава 3

Двухколесный экипаж остановился возле ярко освещенного здания на Принс-стрит. Элегантный молодой человек с гарденией в петлице фрака вышел из экипажа, бросив кучеру полгинеи, которую тот проворно подхватил, и на: правился к входу, по обе стороны которого стояли одетые в вычурные ливреи швейцары. Они были крепкими, мускулистыми парнями и имели весьма грозный вид, недвусмысленно говорящий любому входящему, что в их обязанности входит не только открывать дверцы экипажей или подзывать наемные кареты для отъезжающих гостей.

Капитан Жервез Вест кивнул одному из швейцаров, который поприветствовал его, в то время как другой швейцар поспешил постучать в запертую дверь. Небольшая панель на двери сдвинулась, и на капитана Веста уставились два глаза. Затем «глазок» закрылся, и входная дверь немедленно распахнулась.

— Добрый вечер, капитан! Приятно видеть вас, — бодро приветствовал его учтивый служитель.

Капитан даже не потрудился ответить ему.

Он прошел вниз по длинному, наподобие тоннеля, коридору, а затем поднялся до короткому пролету устланной коврами лестницы и вошел в большой, ярко освещенный салон. В салоне стоял гул голосов, прерывающийся время от времени безудержным смехом, что создавало атмосферу беззаботного веселья.

В конце комнаты, куда вошел капитан, располагался американский бар, где можно было отведать коктейлей под такими названиями, как «Щекотатель десен», «Вырви глаз»и «Оживитель трупов». Но капитан смотрел лишь на возвышение в другом конце этой комнаты, на котором был установлен обитый бархатом трон. Сидящая на нем дама, окруженная несколькими привлекательными молодыми женщинами, была не кто иная, как известная королева ночной жизни Лондона Кэт Гамильтон.

Она была огромной уродливой женщиной; газовые люстры, освещавшие салон, бросали свет на ее сверкающие драгоценности, а зеркала многократно повторяли ее чудовищный силуэт.

Каждый в Лондоне знал Кэт: она была одной из достопримечательностей города для заезжих иностранцев.

Войдя в комнату, капитан Жервез Вест поприветствовал кивком головы нескольких своих титулованных друзей, включая маркиза Хартингтона, помахал рукой нескольким членам парламента и увидел, что обычный набор официальных лиц наслаждается обществом в высшей мере притягательных женщин, которыми славился салон Кэт Гамильтон.

Как только капитан Вест подошел к сидящей на троне Кэт, ведущей в тот момент рокочущим голосом беседу с каким-то довольно развязным молодым аристократом, угощавшим ее шампанским, она тут же повернулась в его сторону с неподдельной радостью.

— Я только что говорила его светлости, — заметила она, — что не видела в своем салоне ни вас, ни вашего друга маркиза уже целую неделю.

Где же вы пропадали? Мой салон без вас превращается в весьма унылое место.

— Мне тоже вас не хватало, Кэт, — улыбнулся капитан. — С каждым разом вы выглядите все восхитительнее. Не доставите ли вы сегодня вечером нам всем удовольствие увидеть вас в одной из ваших знаменитых поз?

Это была очень старая шутка, которая неизменно вызывала у Кэт приступы неудержимого, доходящего до колик хохота, когда всю ее сотрясало, как бланманже. Когда-то она начинала свою головокружительную карьеру, часами простаивая обнаженной в так называемых пластических позах, и это зрелище было одной из самых главных достопримечательностей Лондона лет двадцать назад.

— Только если вместе с вами, — с притворной скромностью отвечала Кэт. — Знаете, я уже чересчур стара для подобных представлений. Но у меня есть две девицы, которые, между прочим, только что прибыли из Парижа, так вот они на будущей неделе будут в Лондоне настоящей сенсацией. Я могла бы устроить для вас и вашего друга частный сеанс, если, конечно, вы заинтересуетесь.