— Послушайте, детектив, мне совсем не хочется иметь неприятности.

— Замечательно, — усмехнулся Спенсер. — Ты не хочешь неприятностей. Да куда уж больше.

— Я не сделал ничего плохого.

— Да что ты говоришь? А угрозы офицеру полиции? А препятствие проведению расследования? Молись, чтобы я не выдвинул против тебя обвинение в нападении.

— Буду молиться, детектив. Может быть, мне повезет. — Альберт посмотрел на Спенсера сквозь прутья решетки.

Спенсер был так разозлен, что, когда поднимался со стула, случайно опрокинул небольшую настольную лампу.

В восемь вечера он позвонил Уиллу и рассказал, что произошло.

— Ты с ума сошел, — почти крикнул Уилл. — Как ты мог поехать туда один?

— Я поехал туда не один, — ответил Спенсер. — Я поехал туда с Альбертом в надежде как следует поговорить.

— Понятно. Вот почему ты упрятал его за решетку?

— Нет, я вынужден был упрятать его за решетку, потому что он оказал сопротивление.

— Ну и что ты собираешься теперь делать? Сейчас суббота, вечер. Суд закрыт, денег на залог у него, конечно, нет; на адвоката, наверное, тоже…

— Он должен был обо всем этом думать раньше.

— Он еще молодой, Спенс, — сказал Уилл. — В общем, оставь его там до утра и отправляйся домой. И постарайся об этом не думать.

Но Спенсер домой не пошел — не мог решиться его оставить. Он пошел в заднюю часть помещения и сел рядом с камерой Альберта.

— Вы не собираетесь снять с меня наручники? — произнес наконец Альберт.

— Не знаю, — ответил Спенсер. — Мне кажется, что и на ноги тебе, наверное, тоже следовало бы надеть наручники.

Альберт не ответил, и спустя некоторое время Спенсер подозвал его и снял наручники. Альберт сел на кровать, потирая запястья.

— Назови мне хотя бы одну причину, только хорошую, — подал голос Спенсер со своего кресла, — согласно которой я не должен продержать тебя здесь до понедельника, а потом не предъявить обвинение в убийстве Кристины Ким.

— Насчет причин не знаю, а вот в свое оправдание относительно того, что я ее не убивал, сказать кое-что могу.

— Кто же может поручиться, что ты не врешь? — спросил Спенсер.

— Потому что в момент гибели Кристины я сидел в комнате, отдыха рядом с парнем по имени Том и смотрел этот дурацкий кинофильм. Вот почему. Потому что я… — он сделал паузу, — любил ее. Вот почему.

Спенсер молчал.

— Потому что я любил ее больше всего на свете, — продолжил Альберт. — Да мне было бы лучше умереть, чем причинить ей боль. Я пошел бы ради нее под пули. Я ничего не боюсь, детектив.

— Я это вижу, — сказал Спенсер.

Они замолчали. Спенсер наблюдал за Альбертом. А тот сидел на постели и смотрел на свои руки.

— Альберт, я не понимал этого раньше и теперь не понимаю. Почему ты, любя Кристину, все же встречался с Конни? Я хочу понять, в чем тут был смысл?

Не поднимая головы, Альберт пожал плечами и сообщил:

— Я люблю и Конни. Это правда. Я только не влюблен в нее. Но она хороший человек, и она любит меня, поэтому не было никаких причин причинять ей боль.

— Причинять ей боль? А разве ты не думал, что, зная про твои действительные чувства, то есть ты в нее не влюблен, она испытывает боль тоже?

— Этого я от нее никогда не скрывал. Она знает о том, как я к ней отношусь. Она также знает, что из всех возможных кандидаток в жены я непременно выберу ее, потому что она хороший человек.

— Хороший человек? — Спенсер затаил дыхание. — Альберт, ты понимаешь, что ты говоришь? Ведь Конни могла убить Кристину.

Альберт решительно замотал головой:

— Нет. Нет, это невозможно.

— А я вот думаю: если бы мне довелось оказаться на месте Конни? И ты терзал бы меня своим враньем, а я подозревал бы, что ты спишь с моей лучшей подругой… Да я бы, возможно, убил ее еще раньше. Ее и тебя тоже.

Альберт не ответил. Спенсер ждал. Что ему еще оставалось? Хвататься, как утопающему, за соломинку?

«Если бы только эти трое не отказывались от денег в пользу «Красных листьев». Тогда бы я действительно имел в своем распоряжении кое-что.

Какое там, «кое-что» — сущий пустяк. Нет самого главного — во-первых, свидетелей, во-вторых, орудия убийства. У меня даже нет мотивов преступления. А это уже никуда не годится.

Итак… то, чем я сейчас располагаю, — это не более чем эмоции. Целая куча эмоций, которыми эти друзья оплели мертвую девушку. Но это тоже немало. Это даже много. Кристина убита. И есть следы на ее груди, оставленные коленями убийцы, а также кровь у нее под ногтями».

Спенсер чувствовал, что ключевой фигурой в этом клубке является Альберт, но вытянуть из него что-нибудь, кроме вранья, было чрезвычайно трудно. Вот уж настоящая заноза.

Ведь бывали же времена, когда Спенсер, только посмотрев на человека, мог понять о нем что-то очень важное. Энди говорила, что у Спенсера особенный дар. «И это вовсе не потому, — говорила она, — что ты такой уж слишком сообразительный (хотя он им был, она это признавала), и не потому, что имеешь располагающую внешность (это тоже было при нем), нет, Спенсер Патрик О'Мэлли имеет особый инстинкт и этим похож на степного волка». «И куда это все подевалось?» — удивлялся Спенсер.

— Послушай, — произнес он наконец, — я ничего о тебе не знаю, кроме того, что ты все время врешь. И как ты посмел напасть на меня?

— Я не нападал на вас. Вы наставили пистолет прямо мне в лицо. Я просто испугался и очень сожалею об этом инциденте. Понимаете, просто потерял контроль над собой.

Спенсер встал и иронически произнес:

— Выходит, это я виноват? Это из-за меня ты потерял контроль над собой? — Он засмеялся и двинулся к двери. — Спокойной ночи, Альберт. Дежурный полицейский принесет тебе бутерброды и что-нибудь попить.

Альберт подошел к железным прутьям и жалобно спросил:

— Вы собираетесь оставить меня здесь?

Спенсер улыбнулся:

— А я уж подумал, что ты действительно ничего не боишься. — С этими словами он вышел в коридор и направился домой.

К Альберту Спенсер возвратился в семь утра в воскресенье.

— Знаешь, — сказал ему дежурный полицейский, который охранял Альберта, — этот парень даже ни разу не прилег. Так и сидел всю ночь, опустив голову на руки.

Спенсер почувствовал укол совести. Он отпер ключом замок и открыл дверь.

— Выходи, Альберт. Пора.

Не говоря ни слова, Альберт поднялся и вышел.

— Хочешь, я отвезу тебя домой? — спросил Спенсер.

Альберт повернулся к нему.

— Мне нужно ее пальто, — тихо проговорил он. — Отдайте мне его, пожалуйста.

И снова Спенсер почувствовал укол, если не совести, так, по крайней мере, какой-то вины. Он открыл багажник своей «импалы» и достал пальто.

Альберт — опасный тип, Спенсер это понимал. В нем присутствовало какое-то качество, неизвестное Спенсеру, которое приводило его в беспокойство. Может быть, такое впечатление создавалось потому, что Альберт ничего не боялся? Да, возможно, и так. К подобным людям Спенсер всегда относился подозрительно.

Им было нечего терять.

Глава 7

КОНСТАНЦИЯ ТОБИАС

— Где ты был? — накинулся на Спенсера Уилл Бейкер, когда тот появился в понедельник утром. — Я искал тебя везде.

— Понимаешь, я… — открыл рот Спенсер и тут же замолк. — Я тут решил проехаться кое-куда.

— Проехаться?

— Да, в Коннектикут. — Спенсер сделал паузу и почувствовал, что бледнеет. — Уилл, мне надо тебе много чего рассказать. Я отыскал мать Кристины, Кэтрин Синклер.

— Кого? Господи, Трейси! И ты ради этого затеял такую поездку, когда расследование фактически на нуле? Вначале этот парень, Альберт, теперь мать Кристины. Плюс ко всему ты выглядишь — краше в гроб кладут. Что с тобой творится такое?

Спенсер швырнул на стол ключи от машины.

— Ты слышал, что я тебе сказал, Уилл? Хоть единое слово, из того, что я сейчас сказал, ты слышал?

— Я слушал тебя очень внимательно. Но какое отношение имеет мать Кристины ко всему этому дерьму, в котором мы копаемся? Послушай, мне тоже нужно рассказать тебе кое-что.

— Как тут дела? — спросил Спенсер, снимая куртку. Защищаться у него не было никаких сил.

Уилл схватил Спенсера за руку и потащил в холл. Через приоткрытую дверь комнаты для допросов Спенсер увидел Френки Абсалома.

— Откуда он взялся? — спросил Спенсер.

— Он приехал вчера вечером. Я звонил тебе, звонил…

— И в чем дело? Он что, сообщил что-то новое?

Уилл многозначительно расширил глаза и жарко прошептал:

Видимо, да, Спенсер. Но он ни с кем, кроме тебя, говорить не желает.

Спенсер сделал движение войти в комнату, но Уилл утащил его обратно.

— Сначала зайди к шефу. Он хочет тебя видеть.

— Немедленно?

— Думаю, что да.

Как только Спенсер закрыл за собой дверь, Кен Галлахер шлепнул на свой пластиковый стол стопу полдюжины газет.

— Трейси, где, черт возьми, ты вчера околачивался?

— Я был…

— Бейкер звонил тебе домой, наверное, тысячу раз. Абсалом сказал, что ему срочно нужно поговорить с тобой, а тебя нигде нельзя было найти! — Судя по всему, Галлахер был взбешен. — Он сказал, что не будет говорить ни с кем, кроме тебя. Так все-таки, где же ты был, черт возьми?

— Так ведь именно это я хочу сказать вам, сэр…

— Так скажи! Черт бы тебя побрал, я думал, ты проводишь расследование. Ведь это же убийство!

— Я проводил расследование и провожу, — тихо произнес Спенсер. — Я ездил повидаться…

— Ты знаешь, что это из-за тебя мы были вынуждены продержать Абсалома здесь всю ночь?