— Да, снег, — слабо произнес Джим.

— И что это для тебя означало?

— То, что шел снег, означало, — произнес Джим убитым голосом, очень тихо, чуть громче шепота, — что, может быть, он покроет мои следы и… ее ботинки тоже…

— И?

— И что?

— И если твои следы будут покрыты снегом и ее ботинки тоже покроет снег, то что?

— То, может быть, пройдет еще какое-то время, пока ее найдут, и это на мне не отразится.

Спенсер и Уилл обменялись холодными взглядами. Уилл покачал головой. Спенсер тоже покачал головой и воздел глаза к потолку.

— Джим, я не верю своим ушам. Честно говорю, не верю. Это поразительно. — Спенсер повысил голос: — Я просто не могу поверить, что ты, обнаружив мертвым человека, с кем был близок в течение трех лет — неважно в каком смысле, — бросился бежать, как последний трус, поджав хвост, назад в свою пещеру в надежде на то, что никто ее не найдет.

Джим закрыл глаза.

— В конце концов, — произнес Спенсер сквозь сжатые зубы, — спустя месяц или два, скажем во время февральского зимнего карнавала, ты, может быть, вскользь упомянул бы в разговоре с Конни и Альбертом, что вот, мол, Кристины что-то не видно. А они бы удивленно так округлили глаза: мол, да, действительно, куда это она подевалась?

Джим потер свои закрытые глаза и устало произнес:

— Послушайте, сегодня у меня самый тяжелый день в жизни. Сегодня я пропустил все занятия, чего до сих пор никогда не делал. Я очень расстроен.

— А может быть, хватит нас дурачить? — произнес громко Уилл Бейкер. Теперь наступила очередь Спенсера положить руку на его плечо.

— Весь день я прятался среди стеллажей библиотеки, — продолжал Джим. — Если бы не Аристотель, который сидел в моей комнате, я бы не ушел оттуда до утра. Когда я возвратился после прогулки и увидел вас, стоящего у моей двери и ожидающего меня, я почувствовал облегчение. Я бы все равно пришел к вам, рано или поздно. Я бы не смог с этим жить.

— Не смог бы, а? — сказал Спенсер. — Да, парень, в тебе полно дерьма. Оно переливается через край. Послушай, я работаю в полиции одиннадцать лет. Больше трети своей жизни. Я понимаю, когда при совершении преступления человеком руководит страсть. Это я понимаю. Я понимаю ревность, я понимаю жадность, алчность. Я понимаю гнев, ярость, месть и шантаж. Но вот чего я не понимаю, так это молодого человека, оканчивающего юридический колледж и собирающегося поступать в университет, человека, предполагающего всю свою последующую жизнь посвятить служению закону и все такое прочее, который натыкается на свою мертвую знакомую и со всех ног бежит и прячется под стол. Такое просто нельзя вообразить.

Спенсер повернулся к напарнику и, искренне возмущаясь, спросил:

— Уилл, ты можешь это понять?

— Какое там, — отозвался Уилл.

Спенсер встал и несколько прокурорским голосом сказал:

— Джим, ты собирался стать юристом. И, наверное, хорошим.

Джим кивнул, не поднимая глаз.

— Так вот, у нас пока нет других подозреваемых. Только ты. Я понятно излагаю?

— Не знаю. — Полностью раздавленный Джим сидел, не поднимая глаз.

— Не знаешь? Вот здесь я тебе верю, — сказал Спенсер, делая знак Уиллу вывести Джима из комнаты. — Кстати, как нам связаться с ее семьей?

— Что? — вздрогнул Джим, как будто его что-то поразило. Уилл осторожно поднимал его со стула. — Она не очень-то любила распространяться насчет своей семьи.

— Она имела обыкновение уезжать куда-нибудь на Рождество или Благодарение?

— Нет, — грустно произнес Джим, — никуда она не уезжала. Один раз она ездила со мной. Как-то, мне кажется, она ездила с Конни и Альбертом к родителям Конни. Но чаще просто оставалась в Дартмуте.

— Ты хочешь сказать, что у нее не было родителей — ни матери, ни отца?

— Не знаю. Я думаю, ее отец умер. Она практически ничего не рассказывала о своей семье.

— А другие родственники у нее были? Братья? Сестры? Бабушка с дедушкой? Тети?

Джим почесал голову и неуверенно ответил:

— Мне кажется, ее бабушка умерла этим летом.

— Умерла? Хм, в любом случае это нам не поможет. Прежде чем медэксперт сможет приступить к вскрытию, тело Кристины нужно идентифицировать. У нас, конечно, есть время. — Спенсер помолчал. — Она должна быть вначале разморожена.

Джим передернулся.

— А где жила ее бабушка?

— Где-то у озера на запад отсюда. Не так далеко, у большого озера. Не могу вспомнить названия, длинное такое, странное название. Индейское или что-то в этом роде.

— Озеро Уиннипесоки? — спросил Уилл.

— Да-да, оно! — воскликнул Джим.

Спенсер кивнул:

— Уилл, возьми у мистера Шоу кровь на анализ и образцы волос. А также образцы шерсти с его свитера и отпечатки подошв его ботинок фирмы «Док Мартенс».

— Хорошо, — сказал Уилл и наклонился к Спенсеру.

— А как насчет тех двоих?

— Ах да, они! — Спенсер совсем о них забыл.

Пока Уилл возился с Джимом, Спенсер заглянул в комнату Альберта.

— Не беспокойтесь. Мы о вас не забыли. Подождите еще чуть-чуть.

Альберт кивнул.

— В туалет не хотите?

— Я ничего накануне не пил, поэтому нужды не испытываю, — ответил Альберт.

Спенсер принес ему чашку кофе и пошел сказать Конни, что скоро придет к ней.

Спенсер и Уилл, прихватив с собой Джима, сели в машину и в молчании направились в медицинский центр Дартмут-Хичкок, на опознание Кристины.

По пути Джим сказал Спенсеру, что в тот вечер, когда они играли в покер, произошло что-то странное, чего он не понял. Что-то насчет того, что Альберт собирался увидеться с Френки, но Френки об этом не знал, и Конни была расстроена, что Кристине есть дело до того, чем занимается Альберт.

— И я тоже, — сказал Джим, — не понимаю, почему Кристине оказалось дело до того, чем занимается Альберт.

Это сообщение оставило у Спенсера неприятный осадок.

Они шли по морозу к белым входным дверям современной больницы, и Спенсер внимательно наблюдал за Джимом. При тусклом свете лифта, спускающего всех троих в подземные недра медицинского центра Дартмут-Хичкок, все равно резко выделялись его опущенные плечи и посеревшее лицо. Они прошли по стерильно белому коридору, освещенному флюоресцентными лампами, и через двойную дверь попали в еще один коридор, очень длинный, который заканчивался серой дверью без таблички. Уилл шел впереди, Джим следовал за ним, а завершал процессию Спенсер. Он смотрел на Джима и думал, что, судя по походке и всему его виду, тот готов в любое время брякнуться в обморок.

Морг представлял собой голую комнату с высокими потолками и чистым кафельным полом.

Иногда этот пол бывал не столь чистым; это когда сюда привозили много жертв.

Сегодня пол был чистый, и Спенсер был благодарен хотя бы за это небольшое везение.

Дежурный служитель морга, невысокий худой седоватый человек, выдвинул контейнер номер 515. Тело было покрыто простыней. Но из-под нее выступали черные ботинки.

Джим храбрился несколько секунд, не больше, потом заплакал. Спенсер посмотрел на Уилла, а затем неожиданно положил руку на спину Джима и быстро погладил. Ему хотелось сказать что-то еще, что-то успокаивающее, но он не мог полностью доверять своему голосу.

— Постарайся успокоиться, Джим, — произнес Уилл, удивленно глядя на Спенсера.

— Да-да! — воскликнул Джим, отодвигая руку Спенсера. — Она мертва! Как же тут можно успокоиться? Это ужасно.

Служитель морга с бесстрастным лицом стоял рядом с высоким узким столом на колесиках, на котором покоилось тело.


— Да, — согласился Спенсер, пытаясь скрыть эмоции. — Это ужасно. Она была такая молодая. У нее впереди была целая жизнь. Именно поэтому ты и должен нам помочь, Джим. Помоги нам выяснить, что с ней произошло. Помоги нам…

— Ну и что это даст? Я помогу вам, но разве это вернет ее?

Спенсер сделал шаг назад, и взгляд его снова стал холодным. Этот парень был невозможным.

— Ты абсолютно прав. Ее ничто не может вернуть. Но, помогая нам, ты избежишь тюрьмы. Понял? Потому что в управлении окружного прокурора в Конкорде очень захотят знать, почему ты вчера, зная, что она мертва, не сообщил об этом. Почему ты, зная, что она пропала и отсутствует уже целую неделю, не сообщил об ее исчезновении? Они будут очень любопытными, эти ребята, я могу тебе это прямо сказать. Эта компания очень любопытная.

Выражение лица Джима изменилось. Теперь в нем уже не было никакого вызова. Он казался сломленным окончательно.

— Хорошо, — произнес он и показал на высокий стол, на котором покоилось тело. — Мне необходимо еще что-то посмотреть или достаточно ботинок? Их я, конечно, узнал.

Спенсер задумчиво протянул руку и коснулся пальцами ботинок.

— Спенсер! — воскликнул Уилл.

Спенсер медленно убрал руку, не отрывая глаз от ботинок.

— Хм, — произнес он, косясь на Джима. — Интересно.

Джим посмотрел на ботинки.

— Что?

— Ничего, ничего, — сказал Спенсер.

— Послушайте, — проговорил Джим. — Это она. Может быть, покончим с этой процедурой? Или мне надо… ее всю?

Спенсеру самому не хотелось смотреть, и он собирался сказать, что не надо, не стоит дальше смотреть, как вперед выступил Уилл.

— Да, Джим, — сказал он, бросив взгляд на Спенсера, — боюсь, что тебе надо осмотреть ее всю.

— Ладно, — сказал Джим, цепенея и внутренне подбираясь, — покажите и давайте уйдем отсюда.

Низкорослый служитель поднял с головы трупа покрывало. Затем убрал покрывало полностью. Спенсер стоял у головной части стола. Он видел и Кристину, и Джима, стоявшего слева. Ему пришлось задержать дыхание, потому что иначе из его горла вырвался бы крик боли.