В любое другое время о лучшей свадьбе Лаури и мечтать не могла бы. Пускай нет на ней настоящего подвенечного платья и находятся они не в храме, а в доме, — это все пустяки. Главное — слова клятвы шли от самого сердца. Она обещала, что будет верна мужу душой и телом не потому, что так требовал обряд, а потому, что искренне верила в это.

Губы ее произносили слова, уже давно звучавшие в душе. Лаури понимала, что то глубокое, щемящее, сладостное чувство, которое она испытывала к Дрейку, есть не что иное, как любовь. Да, она любила его. При всех его недостатках — нахальстве, безудержной самоуверенности, вспыльчивости и еще Бог знает чего — по-другому относиться к нему она не могла. Временами она его ненавидела и все же была в него влюблена.

«И зачем только!» — горько усмехнулась про себя Лаури. Он уже любил однажды, сильно, страстно, и нет у него в сердце места для другой женщины. Ну что ж, по крайней мере, он и не скрывал этого, подвела Лаури итог своим невеселым мыслям.

Между тем Дрейк звонко чмокнул хлюпающую носом Бетти в щеку, радостно улыбаясь, обнял свою новоявленную тещу и энергично потряс руку тестю, а тот в свою очередь восторженно хлопнул его по спине. Потом нагнулся, подхватил на руки Дженифер и, прижав девчушку к могучей груди, пощекотал усами ее щечку, и та залилась звонким смехом.

У всякого, кто был бы свидетелем этой церемонии, могло сложиться впечатление, что это самый радостный день в жизни жениха. Лаури же не была похожа на счастливую невесту: бледное, как снег, лицо; по телу то и дело пробегает дрожь, словно невеста изо всех сил пытается сдержать бушующие чувства. Что и говорить, — не очень-то веселое зрелище.

Некоторое время спустя родители уехали. Сначала загрузили чемоданы в багажник взятой напрокат машины, а потом в последний раз поднялись на крыльцо попрощаться.

У Элис слезы выступили на глазах, когда она целовала Дженифер. Лаури порывисто обняла сначала маму, потом отца. У нее было такое чувство, словно они расстаются навеки. Потом родители уселись в машину и тронулись в путь, махая из окошка.

— Звоните! Пишите! — доносились до Лаури их голоса.

Все это время Дрейк стоял с ней бок о бок, играя роль любящего мужа. На одной руке у него сидела Дженифер, другой он крепко обнимал Лаури.

— О Господи, ну и денек! — воскликнул он, когда они, наконец, вернулись в гостиную. — Лаури, не готовьте ничего сегодня на ужин. Вы, должно быть, тоже смертельно устали. Так, перехватим что-нибудь.

— Хорошо, Дрейк. Сейчас соберу на стол. — Она поспешно ушла на кухню.

И почему это ей вдруг стало не по себе! Неужели его присутствие так подействовало?

После легкого ужина Лаури занялась малышкой — выкупала ее и уложила в кровать. Уже во время ужина девчушка, утомленная обрушившимися на нее впечатлениями, начала капризничать.

Наконец-то отправив хнычущего ребенка в постель, Лаури вздохнула с облегчением. Она вернулась на кухню, чтобы составить грязную посуду в посудомоечную машину, но обнаружила, что Дрейк ее опередил — работа была уже почти закончена.

— Не стоило беспокоиться, Дрейк. Я сама бы убрала со стола.

Он улыбнулся ей через плечо:

— Я взял на себя самое легкое, а вам оставил самое трудное — хнычущее дитя.

— Она просто устала. Вы ведь знаете, что Дженифер никогда не капризничает просто так, без повода, особенно когда вы рядом. Только бы не заболела, — взволнованно добавила Лаури, и от этой внезапно пришедшей в голову мысли ей стало не по себе.

Дрейк рассмеялся и, подойдя к Лаури, обнял ее.

— Ну точь-в-точь заботливая мама, — прошептал он.

— Неужели? — холодно сказала Лаури.

Отстранившись, она подошла к раковине и, набрав стакан воды, поднесла к губам, сделав вид, что ей вдруг очень захотелось пить.

Подобная реакция Дрейка ни капельки не смутила. Подойдя сзади, он прижался к Лаури всем телом, руками упираясь в раковину. Теперь Лаури и шелохнуться не могла. Отведя носом волосы с ее шеи, он принялся легонько покусывать нежную кожу.

— Дрейк…

— Какая мягонькая… — пробормотал он и коснулся кончиком языка мочки уха.

Лаури словно током пронзило.

— Пожалуйста, Дрейк… — прошептала она.

Попыталась повернуться. Он ей это позволил, но лишь пока она не оказалась к нему лицом, а потом своим сильным телом прижал ее к раковине, да так, что Лаури при всем желании вырваться бы не смогла.

Взяв ее руки, он положил ладони к себе на грудь. Лаури почувствовала, как исступленно бьется его сердце, ощутила теплоту поросшей курчавыми волосами груди, явственно прощупывавшейся под мягкой тканью рубашки.

— А вы знаете, Лаури, что в некоторых странах брак не считается законным, если жених с невестой не обвенчались в церкви? То есть если их союз не благословил сам Господь. Так что мы с вами муж и жена на самом деле. Гражданская церемония ровным счетом ничего не значит.

Он зарылся руками в ее густые волосы, потом коснулся пальцами висков и стал нежно поглаживать их.

После этого настал черед поцелуев. Начав со лба, Дрейк коснулся губами ее закрытых век, потом добрался до щек. Каждый поцелуй был преисполнен такой нежности, словно он вкладывал в него всю душу.

Вдоволь насладившись щеками, Дрейк спустился ниже, к губам. Он коснулся их совсем легонько, словно играючи, потом чуть сильнее, вбирая в себя пьянящую сладость, пока не поглотил их целиком. У Лаури перехватило дыхание. Ноги ее подкосились. Не прижимай он ее так сильно к раковине — непременно упала бы. Казалось, вся ее сила перешла в руки, когда они, соскользнув с его груди, крепко-накрепко сомкнулись вокруг шеи. Она прижалась к нему еще теснее, ощущая своим мягким, податливым телом каждый сантиметр его сильного мужского тела, и в который раз подивилась, насколько ей уютно в его объятиях. Верно говорила Бетти — они и впрямь созданы друг для друга.

— Лаури, — задыхаясь, прошептал Дрейк. — Вы Держите меня где-то между раем и адом. Клянусь Богом, слаще этого ада я никогда в жизни ничего не ощущал.

Он вновь коснулся ласковыми губами ее лица, и Лаури охотно подставляла его, упиваясь блаженным Чувством, которое вызывали эти неутомимые губы. Казалось, они лучше ее самой знали самые чувствительные места ее тела. Им не надо было искать — они сразу же безошибочно находили их и без колебания совершали сладостные набеги.

Лаури понимала: она его жена в полном смысле этого слова. Она хотела ею быть больше всего на свете и в глубине души считала себя таковой. Совесть ее была чиста. Перед самим Господом и служителем его, священником, она вручила этому человеку свою жизнь и свою любовь. И ничто не могло поколебать ее уверенности в том, что клятва, которой она себя с ним связала, крепка и нерушима.

Но так считала она. А вот что думал Дрейк?

Конечно, и он вслед за священником повторил знакомые слова. Но он лишь играл роль. Ради нее самой, из-за уважения к ее родителям. И играл, надо признаться, довольно убедительно. Любви здесь не было никакой, и Лаури это прекрасно знала. Любовь покинула его навсегда в тот самый миг, когда не стало на свете его жены — она унесла ее с собой в могилу. И ничего поделать с этим Лаури не могла.

Сейчас, конечно, Дрейк нуждается в ней. Страсть бурлит в нем ключом. Все пронизано ею — и его объятия, и поцелуи. Но если Лаури уступит ему сейчас, наверняка пройдет совсем немного времени, и он остынет. Уйдет в свой собственный мир, забыв о ней, как это сделал в свое время Поль. А если вдруг наступит черный день и ей будет по-настоящему плохо, от Дрейка потребуется вся любовь и нежность, чтобы помочь ей, но способен ли он будет на это? Да нет, конечно.

Так что уж лучше жить вообще без его любви, чем с жалкой ее копией, решила Лаури.

Дрейку, конечно, было невдомек, какие сомнения и переживания ее гложут. Прошло довольно много времени, прежде чем он понял, что отчаянные телодвижения Лаури вызваны отнюдь не страстью. Она просто-напросто вырывалась из его объятий. Это настолько поразило его, что он тут же разжал руки. Выбежав из кухни, Лаури бросилась к лестнице. Когда она добралась до середины, немного пришедший в себя Дрейк окликнул ее.

Голос его прозвучал тихо, но Лаури показалось, будто разорвалась бомба.

Она застыла, как вкопанная. Однако оборачиваться не стала, понимая: если посмотрит ему в лицо — все, она пропала.

Но даже сейчас, если бы он только сказал, что любит, она, не раздумывая, слетела бы с лестницы и бросилась ему на шею, сбросив с себя, наконец, груз сомнений и переживаний, не дававший ей покоя с самого начала их знакомства.

«Ну скажи, скажи, что любишь!» — безмолвно умоляла она.

Тщетно…

— Спокойной ночи, Лаури, — лишь услышала она в ответ на свой немой призыв.

Среди ночи Лаури проснулась с ясным ощущением, Что что-то произошло. Прислушалась. Тихо. Но на душе отчего-то было неспокойно и, сбросив одеяло, она вылезла из постели. Взяв со стула халат, натянула его на себя и вышла в темный холл.

Первая мысль была о Дженифер, и Лаури направилась к малышке в комнату. Кровать оказалась пуста. Подавив охватившую ее панику, Лаури направилась в ванную комнату, примыкающую к спальне. Никого.

Путаясь в полах халата, Лаури сбежала по лестнице вниз и бегом осмотрела комнаты первого этажа. Тщетно. Оставалась последняя надежда, что девочка захотела пить или есть. Лаури бросилась на кухню и включила свет. Дженифер здесь тоже не оказалось, но задняя дверь была распахнута настежь, и по кухне уже гулял свежий ночной ветерок. Сердце у Лаури замерло. Похитили — была первая мысль. Ну конечно, похитили. Дрейк ведь знаменитость, так что какому-нибудь идиоту вполне могло прийти в голову украсть его дочь с тем, чтобы потом вытянуть из него побольше денег или, в свою очередь, прославиться.

Первым побуждением было выскочить за дверь и самой броситься на поиски ребенка, но, не добежав до двери, Лаури остановилась. А что, если похитители не успели уйти далеко и она их и вправду догонит? Что она сможет им сделать? Да ничего! Слабая безоружная женщина… Да они и ее еще с собой прихватят! Нет, нужно действовать иначе.