Сола Рэйн - Красная линия

Мы с Вегас одновременно покачали головой.

– У нас рейс, – пояснил Эш. – В жопу гостиницу.

В кармане завибрировал телефон Вегаса. Я вытащил его и увидел на экране новое сообщение от Микки:

«Я УМЕЮ ГОТОВИТЬ, ЧЕРТОВ КАЛЛАХАН!».

Дьявол, а она не такая уж и глупая.

– Эй, дружище, что с твоим лицом? – послышался озабоченный голос Эша.

Я недоуменно потер ладонью щетину и нахмурился.

– А что с ним?

– Или у тебя только что защемило лицевой нерв, или ты улыбался, – в голубых глазах застыл шок. – Никогда таким раньше тебя не видел. Не делай так больше. Ты похож на Гринча.

– Пошел на хер.

– Так я и думал, – покачал он головой, демонстрируя белоснежный зубной ряд. – И что же она написала?

– Что ты – потерянный олень из упряжки Санты.

– Покажи!

Я показал ему средний палец, засунул телефон в карман и вышел из раздевалки.

В фойе уже суетилась куча телевизионщиков. За небольшим столом давали интервью Вайдман и наш звездный голкипер Ривз. Тренер Элвуд Батлер или, как мы его называем – «Большой Эл», тоже там стоял и внимательно слушал ответы. Позже он поимеет нас, если мы наболтаем лишнего.

А мы обязательно наболтаем.

Телефон снова завибрировал.

«ЗАВТРА БУДЕТ ТЕБЕ ТВОЯ КВИНОА!»

Я с силой сжал губы. Не хватало еще, чтобы я разулыбался здесь, перед камерами, как последний кретин.

– Зачем ты это сделал?!

С криком, разрывающим горло, я распахнула глаза и уставилась в темноту. Сердце стучало, как сумасшедшее.

Это был ночной кошмар.

Всего лишь кошмар.

Я разжала пальцы, которыми вцепилась в одеяло, и чувство страха, что пульсировало внутри меня, начало медленно отступать.

Натянув вязаные гольфы, я решила спуститься на кухню и успокоить нервы стаканом теплого молока. Мне до смерти хотелось съесть чего-нибудь сладенького, но отыскать в этом доме быстрые углеводы было непростой задачей.

Дэйв спал на диване в гостиной и выглядел, как проклятье, насланное на меня самим адом. Даже во сне его лицо казалось напряженным. Густые ресницы отбрасывали тени на высокие скулы, скрывая пронзительные темные глаза, один взгляд которых превращал мой защитный барьер в груду ничтожного мусора. Футболки на нем, как обычно, не было, а правая рука расслабленно лежала на шести чертовых кубиках пресса.

Я сходила в прихожую за шерстяным пледом, который часто прихватывала с собой во время прогулок с собаками, и вернувшись, осторожно, чтобы не разбудить античного бога похоти, укрыла его.

Рука Каллахана дернулась, и я зажмурилась, представляя, как он в очередной раз высмеивает мои действия. Но, похоже, Морфей крепко держал его за яйца. Рельефная, покрытая сложными татуировками, грудь продолжала подниматься и опускаться в ритме глубокого сна, и я облегченно выдохнула.

На кухне царил хаос. Мраморная столешница была завалена грязной посудой, и посреди этих руин возвышалась почти пустая бутылка шотландского виски.

Ого, похоже, кое-кто с размахом отметил свою победу.

Ну, или поражение.

Я отправила бутылку в мусорник, а посуду загрузила в посудомоечную машину, радуясь, что наконец поладила с этой хитроумной штуковиной.

Пока подогревалось молоко, я прикончила несколько крупных клубничек и пошарила по шкафчикам в поисках сладостей, но ничего, кроме запечатанной коробки рафинада, не нашла.

Если в ближайшее время в мою жизнь не вернется «Несквик» и молочный шоколад с изюмом, то я стану такой же пассивно-агрессивной, как чертов Каллахан.

Возможно, даже начну душить котят.

Чья-то рука уверенно обвила мою талию, и в следующее мгновение крепкое тело вжало меня в столешницу.

В этом доме находился лишь один ублюдок, способный на это…

– Дэйв, – прорычала я.

Сексуальный древесный аромат, смешанный с легким запахом скотча, окутал нас, словно невидимый кокон. Мысли тут же ступили на опасную территорию, превращаясь в запретные желания. Проклятое тело отказывалось слушаться, когда мозг приказывал ему сопротивляться.

Одной рукой мерзавец схватил меня за горло, а другой забрался ко мне в шорты. Я выгнула спину так, что моя голова оказалась на вражеском плече. Эмоции подошли к краю обрыва и сорвались вниз, когда пальцы Дэйва прикоснулись к чувствительной плоти.

– Ты такая горячая, – хрипло прошептал он на ухо, слегка касаясь его губами.

– Остановись, – просьба, не приказ, прозвучавшая настолько фальшиво, что я захотела себя придушить.

– Прямо сейчас? – насмешливо спросил он, начиная поглаживать пальцами клитор.

– О, Боже…

Мои соски затвердели. Я начала задыхаться, вслушиваясь в собственное дыхание, которое было таким же тяжелым и неровным, как у Дэйва. Жар, исходящий от его обнаженной груди, обжигал меня даже через плотную ткань футболки.

– Мне остановиться?

Его вопрос прозвучал, как издевательство. Потому что желание двигаться вместе с его пальцами, было настолько сильным, что я больше не могла это контролировать. Когда внушительная выпуклость под молнией низких джинсов жадно прижалась к моим ягодицам, с губ сорвался тихий стон, отозвавшийся вибрацией по всему телу.

Сукин сын вызывал у меня зависимость, и я ненавидела его за это так же сильно, как и себя.

– Я не услышал ответ, – дразнящий голос Каллахана заставил мои ноги задрожать.

Он положил два пальца по обе стороны от моих складок и замер в ожидании ответа.

– Нет! – сдавлено произнесла я, еще сильнее выгибаясь ему на встречу.

– Нет?

Ах ты, ублюдок!

– Не останавливайся!

Он резко ввел в меня два пальца, и я задохнулась от неожиданности. Мой рот беззвучно превратился в букву «О».

– Черт, какая же ты влажная и тугая…

Этот греховно-сексуальный шепот нужно запретить законом.

Его большой палец продолжал кружить на аттракционе удовольствия, принуждая мои бедра покачиваться в такт. Я закрыла глаза и полностью сосредоточилась на новых ощущениях. Кончики пальцев закололо от желания, запустить их в черные, слегка вьющиеся волосы этого дьявола.

Мои руки сжались в кулаки.

Мне не хватало воздуха.

Мне не хватало долбаного воздуха!

– Бог ты мой! – простонала я.

Твою мать!

Я была уже на грани, черт возьми!

Каллахан продолжал беспощадно трахать меня пальцами, а я громко стонала, даже не думая, как, должно быть, бесстыдно при этом выгляжу. Он погружал пальцы внутрь, а затем наружу, распределяя влагу по клитору. Я дышала все быстрее и быстрее.

Никто до него не притрагивался ко мне вот так. Скотту всегда было наплевать на мои потребности.

Дэйв двигался вместе со мной. Он словно чувствовал мое тело, идеально подстраиваясь под все его пожелания. Его губы опустились мне на шею, рваным дыханием царапая нежную кожу. Между ног нарастало давление. Я ощутила, как напрягаются икры, а стенки влагалища сжимаются вокруг его умелых пальцев. Каллахан усилил давление и сильнее сжал мое горло.

Я взорвалась, громко выкрикнув: «Дэйв!».

Дэйв крепко прижимал меня к себе, пока мое тело билось в конвульсиях, сокращая мышцы живота. Огненные искры то тут то там вспыхивали по всему телу, моментально угасая. Казалось, что я вот-вот грохнусь в обморок. Почувствовав собственную влагу между бедрами, я стыдливо сжала ватные ноги.

Черт возьми, что это было?!

Я распахнула глаза. Перед глазами все плыло.

Я хотела еще.

Я хотела больше.

Должно быть, я окончательно спятила.

Позвоночник пронзил холодный воздух. Я развернулась и затуманенным взглядом уставилась на удаляющуюся татуированную спину.

– С первым оргазмом тебя, Микаэла, – бросил ублюдок, покидая кухню.

Неловкость.

Что вы знаете об этом чувстве?

Я вот ровным счетом ничего. Но если бы неловкость носила человеческое обличье, то звали бы ее – Микаэла Мария Сантана. С этими рубиновыми щеками, смущенно опущенным взглядом, пухлыми чувственными губами, которые нон-стопом транслируют в моей голове самые скандальные фантазии.

Медленно забрасывая клубнику в блендер, я внимательно наблюдал за ней. Микки выглядела восхитительно: густые темно-русые волосы были подняты в высокий хвост, черные джинсы с низкой посадкой подчеркивали плоский живот, великолепный вид на который, открывал короткий свободный топ в морскую полоску. На ногах – белоснежные кроссовки на модной массивной подошве, а на лице – легкий макияж.

Дьявол, у нее что, помада на губах?

И что это, мать твою, значит?

Моему внутреннему эгоистичному говнюку хотелось верить, что она так принарядилась только для меня.

Я находился на кухне уже минут пятнадцать, и за это время ее глаза ни разу не поднимались выше двадцати дюймов от уровня пола. И за каким-то непонятным хреном меня это беспокоило.

Не то чтобы я чувствовал себя мудаком за вчерашнее…

Проклятье, кажется, я по уши в дерьме.

– Вы что, трахались? – неожиданно спросил Эш, когда мы расселись за кухонным столом.

Он ошарашенно переводил взгляд с меня на Микки и обратно. Красотка побледнела, а я хмуро уставился в тарелку с долбаной яичницей, которую она подсунула мне под нос, и сделал вид, будто не услышал вопрос.

Забавно.

Маленькая дьяволица прекрасно знала, как я ненавижу жареные яйца, и я готов поставить собственные на то, что сегодня это блюдо оказалось в моей тарелке не случайно.

И как это вообще расценивать?

Маленькая месть? Или начало полномасштабной военной компании?

– Микки? – Вегас вопросительно вскинул светлую бровь.