—Может быть. — Харпер не оторвал взгляд от прививаемых побегов. Густые темные волосы упали на глаза, и он дернул головой, отбрасывая их. На секунду вспыхнуло раздражение из-за того, что забыл бейсболку. — Я помню отца. Помню, какими они были вместе с мамой... Это было что-то особенное. Немного похоже на то, что у нее с Митчем, но не совсем. Думаю, никогда не бывает точно так же. И не должно быть. Но между ними что-то хорошее и особенное. Мама это заслужила.

—А ты когда-нибудь задумываешься о том, как найдешь кого-то для себя? Кого-то хорошего и особенного.

—Я? — Харпер дернулся и чуть не порезался острым ножом. — Нет. Нет. Ну, когда-нибудь... А что? А ты?..

Отодвигаясь к следующему побегу, Хейли вздохнула:

—Когда-нибудь...


* * *

Когда они закончили и Хейли ушла, Харпер прошел к пруду, вывернул карманы, швырнул на траву их содержимое и солнечные очки и нырнул.

С самого детства он плавал в этом пруду в одежде или без нее. Что лучше прохладной воды может принести облегчение в жаркий солнечный день?

Он чуть не поцеловал ее. Остановился на самом краю, признал он, скользя под водой, сверху усыпанной желтыми кувшинками и большими глянцевыми листьями. Когда он прижимался к Хейли, его фантазии не ограничивались поцелуем, пусть даже жарким и жадным.

Он должен обуздать разгулявшееся воображение, как делал это уже больше года. Ему нужна дружба Хейли. Она наверняка думает о нем как о брате. Помоги ему бог!

Значит, необходимо подавить далеко не братские чувства и затоптать огонь до последней искры. Или сгореть.

Пожалуй, самое лучшее — вернуться к прежнему образу жизни. Слишком много времени он проводит дома и слишком большую часть этого времени в одиночестве. Может, уже сегодня вечером смотаться в город, встретиться с друзьями? А еще лучше назначить свидание. Пообедать, послушать музыку. Включить на полную мощность обаяние и соблазнить симпатичную женщину.

Скорее всего, женщина, готовая провести с ним ночь, найдется, но беда в том, что на ум не приходит ни одна, с которой хотелось бы пообедать, потанцевать и лечь в постель. Сие со всей очевидностью доказывает жалкое состояние его личной жизни. Или ее полное отсутствие.

Нет у него настроения танцевать до логического завершения на простынях. Невозможно заставить себя звонить другой и играть роль, притворяться, когда желанная женщина спит в его собственном доме.

И так же недоступна, как луна.

Харпер вышел из воды, по-собачьи встряхнулся, собрал и распихал по мокрым карманам свои пожитки.

А может, все же съездить в город? Вдруг кто-то из его свободных друзей не прочь сходить в кино, поесть жаренного на гриле мяса, заглянуть в клуб? Что угодно, где угодно, лишь бы отвлечься хоть на один вечер.


Однако, когда Харпер вернулся домой, желание куда-то поехать исчезло. Он попытался найти уважительные причины: жара, усталость, неохота садиться за руль. Вот прохладный душ и холодное пиво — как раз то, что нужно. Наверняка среди остатков кулинарных шедевров Дэвида найдется замороженная пицца, а по телевизору транслируется какой-нибудь матч.

Что же еще ему необходимо?

Длинное теплое тело с бесконечными ногами и атласной кожей. Пухлые губы и огромные то ли голубые, то ли фиалковые глаза.

А поскольку в меню это отсутствует, придется ограничиться остужающим душем.

Вскоре Харпер, с еще мокрыми волосами, вернулся на кухню в одних обрезанных драных джинсах и направился к холодильнику за пивом.

Кухня была маленькой, как и все остальные помещения в его двухэтажном жилище, переделанном из каретного сарая, однако после просторов Харпер-хауса он предпочитал очарование и удобство своих небольших комнат. Ему нравились почти деревенская атмосфера и уединение окруженного садами домика, извилистые тропинки в тени раскидистых старых деревьев. Его устраивала близость к главному дому, куда он мог вмиг добежать, если вдруг понадобится матери или если захочется общения. А если нет, никто его здесь не потревожит. И, как ни странно признавать, теперь он предпочитает оставаться дома.

Харпер вспомнил, как, решив перебраться сюда, задумал выкрасить все стены — предел его декораторских талантов — в белый цвет, но мама с Дэвидом не отставали от него, пока не отговорили.

Разумеется, они оказались правы. Серебристо-зеленые, как листья шалфея, стены кухни прекрасно сочетаются с серыми гранитными поверхностями рабочих столов и искусственно состаренной древесиной шкафчиков. Вероятно, именно этот цвет вдохновил его на то, чтобы украсить кухню старинной керамикой и фарфором и выращивать на подоконнике пряные травы.

В этой уютной кухне приятно, даже не садясь за стол, перекусить у раковины сандвичем, глядя в окно на маленькую теплицу и буйство света в летних садах.

Невероятно синие — благодаря добавкам в почву железа — гортензии щеголяют в этом году огромными, с футбольный мяч, соцветиями. Пожалуй, можно срезать несколько и поставить где-нибудь в доме.

Разноцветные бабочки порхают над пурпурными рудбекиями, солнечными кореопсисами, воздушной вербеной, основательными астрами и изысканными лилейниками.

Может, и лилейников немного срезать? Их можно отнести в большой дом и поставить в комнате Лили. Малышка любит цветы, обожает гулять по саду и трогать растения. Ее глазки, такие же голубовато-фиолетовые, как мамины, становятся большими и серьезными, когда он перечисляет названия цветов. Словно Лили все впитывает и откладывает на будущее.

Господи, кто бы мог подумать, что он безумно полюбит ребенка?

Как здорово бродить, держа в руке крохотную ручку, останавливаться и подхватывать малышку, смотреть, как в предвкушении веселья расцветает прелестное детское личико! А когда Лили обнимает его за шею или гладит по волосам, он просто умирает от счастья.

Как чудесно любить и быть любимым так открыто и безоговорочно.

Харпер отхлебнул пива, открыл морозильник, выглядывая пиццу, и, услышав стук в парадную дверь, даже не успел отозваться.

—Надеюсь, я не помешал оргии! — воскликнул Дэвид, входя на кухню и окидывая приятеля внимательным взглядом. — А где же экзотические танцовщицы?

—Только что свалили.

—Похоже, сначала они разодрали твою одежку.

—Ну, ты же знаешь, как бывает с танцовщицами. Хочешь пива?

—Соблазнительное предложение, но нет. Берегу местечко для необыкновенного мартини «Серый гусь». Свободный вечер. Собираюсь в Мемфис потусоваться. Может, прикроешь свою мужественную грудь и присоединишься?

—Слишком жарко.

—Я за рулем, кондиционер работает. Заглянем в парочку клубов, потанцуем.

Харпер ткнул в сторону приятеля бутылкой пива.

—Каждый раз, когда я заглядываю с тобой в клубы, ко мне начинает кто-нибудь клеиться. И это не всегда женщины.

—Ты неотразим, но не бойся, я лично брошусь на любого, кто попытается похлопать тебя по заднице. Харп, неужели ты собираешься томиться здесь с пивом и «Макаронами с сыром Крафта»?

—«Макароны с сыром Крафта» — готовый ужин чемпионов, но сегодня я настроился на замороженную пиццу. И кроме того, по телевизору интересный матч.

—Ты разбиваешь мое сердце, Харп! Мы молоды и красивы. Ты нормальный, я гей, то есть мы занимаем все возможные ниши и удваиваем свои шансы на удачу. Вдвоем мы произведем фурор на Бил-стрит. Неужели ты забыл? — Дэвид схватил Харпера за плечи и хорошенько встряхнул. — Неужели ты не помнишь, как когда-то мы там правили бал?

Харпер ухмыльнулся:

—Да уж! Знатные были денечки.

—Кто сказал, что они в прошлом?

—А помнишь, как мы однажды?..

—Да не однажды! Ах, сладкие, сладкие воспоминания... — Дэвид подтянулся, сел на рабочий стол и сделал глоток пива из бутылки Харпера. — Я должен о тебе встревожиться?

—Нет. А что?

—Когда у тебя последний раз была женщина?

—Боже милостивый, Дэвид! — Харпер перехватил бутылку и жадно допил.

—Я помню время, когда девицы выстраивались в очередь перед твоей дверью. А теперь? Суешь упаковку с едой в микроволновку, и это весь твой секс?

Слишком близко к правде для собственного спокойствия, но Харпер небрежно пожал плечами:

—Я устал от секса и взял отпуск. В питомнике в последнее время полно забот, плюс дело новобрачной Харпер, оказавшейся к тому же моей прапрабабкой. Ее использовали и бросили. Это грубо и бессердечно, а я больше не хочу быть бессердечным.

—Ты никогда и не был бессердечным, — посерьезнев, Дэвид соскользнул со стола. — Сколько мы уже дружим? Почти вечность. И на моем веку ты никогда ни с кем не обращался небрежно. А если говорить о сексе, то ты единственный человек из всех, кого я знаю, кто остается дружен с девушкой, когда чувства остывают. Харпер, ты не обижаешь людей. А то, что Реджинальд, как выясняется, был мерзавцем, вовсе не значит, что ты обречен стать таким же.

—Да знаю я! Меня не мучает ни это, ни что-либо другое. Я просто провожу инвентаризацию. Притормаживаю, пока не решу, чего хочу на следующем этапе.

—Тебе необходима компания. Забирай свое пиво и идем в дом. Я приготовлю тебе что-нибудь гораздо более привлекательное, чем замороженная пицца.

—Я люблю замороженную пиццу, — заявил Харпер, понимая, что Дэвид вполне может отказаться от своих планов просто для того, чтобы не бросать друга в одиночестве. — Поезжай, тебя ждет мартини! — Он хлопнул друга по плечу и довел до парадной двери. — Ешь, пей, развлекайся.

—Если передумаешь, позвони по сотовому.

—Спасибо. — Харпер открыл дверь и прислонился к косяку. — Но пока ты будешь истекать потом на Бил-стрит, я в прохладе посмотрю, как «Брейвс»[2] разобьют «Маринерс»[3].

—Мне жаль тебя, сынок, очень жаль.

—И выпью пива, не одеваясь. Что может быть лучше?