Андрей Анисимов - Краски любви

Вишняков появился без пятнадцати пять. Катя и Крюков переглянулись.

– Профессор, нам пора. Мы кое о чем вспомнили. Так что пора идти…

– Что вы, мои гости еще никогда не уходили голодными! – заявил Вишняков.

– Нет, спасибо, но мы уже опаздываем, – сказала Катя.

Вишняков поглядел на часы и ахнул:

– Неужели я так поздно закончил лекцию? То-то молодежь зевала. Четыре часа вместо двух…

Профессор проводил их до двери. Катя и Крюков вышли из квартиры и направились к лифту. На полпути их настиг голос профессора:

– А что с вашей копией прикажете делать?

– Отдайте Самсону, – не оборачиваясь, крикнул Крюков.

Астахов закончил работать раньше обычного. В лаборатории института неожиданно возникли дела. Частный иностранный фонд заказал исследования по теме, которой занимался отец Кати. На удивление сотрудников, Сергей Андреевич Астахов раздал каждому из них по заданию, а сам, сославшись на недомогание, покинул институт. И только Галя знала, что Астахов очень волнуется за дочь и хочет дождаться ее возвращения дома. Галя работала вместе с Астаховым и, когда он отлучался, обычно выполняла его обязанности.

Сергей Андреевич ничего не знал о приключениях дочери и до сегодняшнего дня не очень беспокоился. Но сегодня с утра что-то изменилось. Астахов не находил себе места. Он был рассеян и даже грубоват со своими коллегами, чего раньше никогда не случалось. Быстро добежав до метро, он спустился по эскалатору, не дожидаясь, пока самодвижущаяся лестница доставит его до станции, а, подталкивая стоящих, пронесся вниз. Обычные три минуты до подхода голубого экспресса показались ему вечностью. От станции «Кузьминки» до дома Астахов всегда добирался пешком. Сегодня же он втиснулся в набитую народом маршрутку, первым выскочил на остановке и бросился бежать. На одном дыхании он взлетел по лестнице, и, тяжело дыша, замер возле двери. Немного постояв, Астахов на всякий случай позвонил. В квартирке никого не было. Тогда он открыл дверь и, не снимая плаща, обошел кухню, заглянул в ванную и плюхнулся на кресло. Признаков присутствия дочери Астахов не заметил, значит, Катя домой не заходила.

Астахов сидел и ругал себя за то, что разрешил дочери взяться за сомнительную работу, при которой ей приходилось торчать вне дома даже ночами. Прямого повода к беспокойству у отца не имелось. Вчера дочка, как всегда, отзвонила и сказала, будто у нее все в порядке. Только голос у девочки был не такой, как всегда. Сейчас Сергей Андреевич пытался понять, что именно его смутило.

И неожиданно сообразил – с ним говорил не ребенок, а взрослый человек. Наверняка в жизни Кати происходят серьезные события. Ведь она даже Галю приняла. А это поступок взрослого разумного человека. Астахову даже показалось, что дочь в тот вечер была к нему, как к маленькому, доброжелательно-снисходительна. Ни капли детской ревности. Только в первый момент Катя не могла скрыть удивления и обиды. Но как быстро она взяла себя в руки!

Астахов встал и нервно прошелся из угла в угол. В маленькой квартирке для прохода места было мало, и он снова сел в кресло. Что он знает о делах дочери? Знает, что ее спортивный зал находится на Старом Арбате. Еще знает, там занимаются не каратэ, а таинственным тайским боксом. Дочка тренеру выдала себя за парня. Что, если ее обман раскрылся? Астахову стали приходить на ум всякие кошмары.

В Москве он живет недавно. Близких друзей здесь у него нет. Только Галя, да и с ней он сошелся всего две недели назад. Правда, с первого дня их совместной работы в лаборатории у них установился удивительный контакт. Они как бы понимали друг друга без слов. Однажды Астахов и Галя задержались в лаборатории, чтобы дождаться результатов опыта. Они пили кофе из общественного чайника и беседовали о пустяках. И совершенно неожиданно их так потянуло друг к другу, что все произошло само собой. Они остались в лаборатории до утра.

Галя рассказала, что ее семейный опыт не удался. Она не ругала своего бывшего мужа. Даже наоборот. С ним произошла странная перемена после смерти их ребенка. Шестилетний сын Гали утонул в пруду рядом с дачей. Пруд был мелкий, и родители разрешали мальчику купаться без присмотра взрослых, но старшие ребята затеяли игру, кто дольше пролежит под водой. Казалось бы, что тут такого? Все мальчишки любят нырять, а уж если глубины нет и в помине… Шестилетний Коля тоже попробовал лечь на дно, но так и не поднялся. Когда ребята постарше поняли, что случилось несчастье, они испугались и убежали.

Муж Гали стал выпивать. Все чаще он возвращался домой нетрезвый. В опьянении его мучили ревность и злоба. Совместная жизнь стала невыносимой. Галя и сама страдала не меньше и поначалу, жалея супруга, пыталась терпеть. Но терпение кончилось.

В ту ночь Галя впервые поделилась рассказами о своей личной жизни с посторонним мужчиной. Но для Астахова после той ночи Галя стала близким человеком. Сослуживцы в первый же день все поняли. А они и не скрывали. Ничего пошлого или грязного в их жизни не было. Поэтому и окружающие восприняли их отношения легко и естественно. Только дочь беспокоила Астахова. Как девочка примет его новую любовь? Астахов хотел поговорить с Катей и только потом познакомить ее с Галей. Но вышло по-другому.

Внезапно телефонный звонок прервал размышления Астахова. Голос Кати звучал взволнованно:

– Папа, как хорошо, что ты дома. Я сейчас приеду, но не одна. Не удивляйся.

– Я не собираюсь ничему удивляться. Приезжай побыстрее, – ответил Астахов. Словно гора с плеч свалилась. Он позвонил на работу и сказал Гале, что все в порядке.

Симон Готье, комиссар марсельской полиции, сидел в своем кабинете и принимал сообщения. Наблюдения за виллой Беринни оказались не напрасными. Во-первых, Готье знал, что никаких нелегальных слуг у Беринни не работает. Итальянец держал негра в качестве управляющего и француженку-горничную. В случае приемов негр приглашал помощников, но постоянно на вилле они не присутствовали. И негр, и француженка состояли в профсоюзе и были добропорядочными гражданами республики. Подозрительным показалось Готье количество провианта, закупаемого негром на рынке. Вряд ли господин Беринни с двумя слугами съедал в сутки четыре килограмма третьесортной говядины, полтора килограмма макарон и груду овощей. Даже если учесть невероятный аппетит негра, то и тогда порция покажется чрезмерной. Но негр обычно обедал в маленьком кафе у своего друга араба на трассе Марсель-Ницца недалеко от поворота, где комиссар свернул во время ночной погони за микроавтобусом с нелегалами. Выходит, что жуткое количество еды далеко не деликатесного порядка уминали сам Беринни и тоненькая мадемуазель горничная. Этому Готье не верил. Он прикинул и сделал вывод, что, судя по провианту, на вилле кроме хозяина и слуг тайно проживает человек восемь.

Комиссар выдвинул две версии. Согласно первой, люди без документов могут быть нужны Беринни для тайных медицинских опытов, что не слишком похоже на правду, поскольку к науке сам итальянец никакого отношения не имеет. Официально Беринни считался рантье средней руки. Это означает, что он жил на проценты со своего капитала и, возможно, подрабатывал спекуляцией антиквариатом. Но это были скорее всего слухи, и вполне возможно, что эти слухи распускал сам Беринни. Жил он довольно скрытно. И, кроме дорогого обучения внука Мартина, больших расходов не производил. Основная часть ренты уходила на содержание виллы и яхты. Налоговая полиция претензий к итальянцу не имела.

Во Франции Беринни жил лет двадцать, давно стал гражданином республики и ни в чем порочном замечен не был. Если предположить, что опыты над людьми делает не сам итальянец, а его виллу использует кто-то другой, то тот другой должен был бы там хотя бы изредка появляться. Не живет же ученый постоянно в яме или подвале виллы вместе с подопытными нелегалами!

Второй вариант гораздо больше похож на правду. На вилле тайно действует производство чего-то запрещенного. Кроме наркотиков или оружия, тайно производить нечего. Слухи о том, что из бывшего Советского Союза контрабандой везут радиоактивные элементы, привели к частым домыслам о тайном производстве злодеями небольших атомных бомбочек. Чепуха! Симон Готье в комнатную атомную бомбу тоже верил мало. Потом представить себе, что нищие нелегалы могут быть использованы в столь сложном процессе, Готье не мог. Тогда на вилле работали бы совсем другие люди, и Беринни не стал бы их кормить третьесортной говядиной.

Остается, как самая реальная, версия о наркотиках. А после того как Беринни встретился с врачом теплохода «Теодор Драйзер», комиссар в этом не сомневался. Он теперь задействовал большую группу помощников и тщательно следил за виллой и яхтой. И вот он наконец-то получил два любопытных сигнала. Альберт Беринни заказал билет на самолет в Москву на завтрашнее утро. Второе сообщение пришло из порта. «Теодор Драйзер» заявил о своем отплытии ранним утром следующего дня. Готье чувствовал, что между этими двумя событиями имеется связь.

Он позвонил Анри Девену в марсельский отдел контрразведки и попросил предоставить ему двадцать минут для беседы. Только Готье встал, чтобы ехать на встречу, как от наблюдающих за виллой поступил сигнал о том, что уже знакомый микроавтобус выехал из гаража виллы и направляется в сторону Марселя. Кроме водителя в кабине сидят еще двое мужчин. Те самые, что увозили нелегалов из гостиницы турка Али. Готье приказал держать его в курсе событий и вышел из кабинета.

Анри Девен, поджарый аристократ, долговязый и нервный, принял Готье довольно сухо. Но, узнав, что тот интересуется Альфредом Беринни, улыбнулся и указал на кресло.

– Мы довольно долго проверяли итальяшку, – признался разведчик. – Подозрения вызвали его встречи с консулом русского посольства Васильевым. Но Беринни интересовался только русской старинной живописью и возможностью получать визы для приглашения русских. Других интересов итальянец не имел. Все встречи прослушаны и запротоколированы. К государственным тайнам итальянец любопытства не выказывал.