– Привет, – добродушно ответил Саша.

– О, да ты прям светишься! – сразу заметил Никита. – Видимо, без очаровательной особы тут не обошлось.

– Угадал.

– О! Любовь всей жизни или, так, однодневка?

– Никита! Что за выражения?

– Простите, простите. Я слишком груб в выражениях, – сыграл Никита. – И все же?

– Можно сказать, что первый вариант, однако, я не хотел бы об этом говорить. Это слишком свято для разговоров.

– Нет, вы поглядите на него! – обратился Никита к воображаемой аудитории. – Сама святость! Очнись, человек, 21-й век за окном. Сами девки не хотят быть святыми – для них чем хуже, тем лучше.

– Но есть же исключения!

– Я бы с радостью посмотрел на это исключение. Может как раз в пятницу, а?

– Не думаю. Мы только вчера познакомились. До пятницы…

– Ой, до пятницы уйма времени, – прервал его Никита. – Цветы, конфетки и дело в шляпе.

– Она не такая, – настаивал Александр.

– Прекрати. Все такие. Если, конечно, ты ей нравишься. А ты ей однозначно нравишься, так что можно вообще без всего обойтись.

– Ты все опошляешь.

– Ха! Подумать только! Опошляю! За меня, друг, уже давно все опошлили. А я только живу в этом всем. И не верю в честных и непорочных прынцесс. – Никита закатил глаза и сел в кресло. – Сань, все они шлюхи. Потенциальные или уже состоявшиеся, разница только в цене вопроса. Притом, бабы – ужасно глупый, ведомый народ. Их, как овец, можно взять за шкирку и вести куда хочешь, а они еще будут блеять от удовольствия. Я буду несказанно рад, если твой экземпляр окажется другим. Но мне они не встречались. В общем, в пятницу. Все, договорились, да?

– Я и сам буду рад, если мы придем вместе. Она, действительно, не такая, как ты говоришь.

– Да я только рад, только рад, Сань! Я уже все придумал. Соберемся в кафе «Закат».

Александра обдало холодом. На секунду он снова оказался там, снова почувствовал, как дым обволакивал его, вспомнил, что делали и что говорили Данилин и его девушка. Но сейчас Никита другой. Хотя, может, просто нет обстоятельств? Именно тех, что вывели наружу все его нутро? Кто знает? Но вчера Александр много, что мог сказать ему и говорил, однако Никита все воспринимал адекватно. Может причина в том, что он держит Сашу Громова за равного?

– Ты знаешь это кафе? – продолжал Данилин.

– Да, знаю, – опомнившись, ответил Александр.

– Вот и отлично.

– Теперь давай работать.

Обедать они пошли вместе. Александр поделился своими планами по поводу записи в автошколу и дальнейшего приобретения автомобиля. Данилин весело отреагировал на это, сказал, что это давно было пора сделать, и советовал марки и модели для покупки.


Рабочий день после обеда был бы рад идти стремительным шагом, однако его задерживали ожидания вечера и думы об Алене. Зайдет ли она? Хотя где она найдет повод? Она не станет прибегать к глупостям, которыми не брезгуют неопытные и недалекие девушки. Одно дело – ее инициатива в рождении дружбы с прежним Александром, совсем другое – с нынешним. Здесь уже было дело чести, гордости и прочих устоев и принципов, которые придуманы для того, чтобы девушкам было чем козырять друг перед другом. А ведь все эти правила в умах женского пола могут ничего и не значить. Главное, ведь пользоваться возможностью, если она существует? Или же нет? На эту тему можно отдельно написать целый трактат.

После работы почти невесомый от влюбленности Александр шел по теплым улицам. Сегодня он не поехал с Данилиным, так как пройтись легким шагом было его непреодолимым желанием. Никита не стал возражать и, махнув ему рукой в знак прощания, умчался в свою жизнь.

По пути наш обновленный юноша заглянул в один цветочный магазин, который раньше не замечал и всегда проходил мимо. Люди часто замечают лишь то, что хотят замечать. И Александр не оказался исключением. Ему в голову пришла неплохая, правда, совершенно банальная идея. Влюбленный купил самую красивую корзину цветов. Придя домой, он написал в открытке: «Я рад бы встретиться вновь», и поставил эту чудную корзину под дверь Алены Добронравовой – своей музе, своему сну и части души.

Выводя буквы в открытке, руки Александра дрожали, сам он волновался, не зная, поступает он правильно или нет. Но вчера вечером (он был уверен) заметил в глазах Алены яркую, живую искорку и не желал дать ей погаснуть.

Коротая время в ожидании заветного стука, Александр читал газету с последними новостями. Положение во всем мире его пугало. Точнее, пугала та информация, которую представляли, как положение. Перед ним на большой странице газеты разыгралась трагикомедия, где изнеженные, но надменные вельможи, надуваясь и беспрестанно ябедничая, старательно делили невидимый предмет. Однако Саше не очень хотелось вдаваться в политику. Он считал, что все, что преподносили в СМИ, не выглядит так в действительности. Ему казалось, что если бы он когда-нибудь сдружился с главой государства, и тот по дружбе рассказал, как реально обстоит дело, то впоследствии Александру пришлось бы вырезать половину мозга, чтобы только забыть это и впредь не иметь возможности даже задумываться над политическими вопросами.

На одной из последних страниц, Саша увидел небольшую статью, которая рассказывала о бедной женщине и ее больном ребенке – совсем крошечного, но уже несчастного младенца. Мать слезно просила помочь ей материально, ведь лечение стоит тех средств, которых она никогда и не видела. Саша аккуратно вырезал эту статью и, сложив, положил в свое новое портмоне.

Вздохнув, Александр принялся ходить по квартире. Ничего не хотелось, кроме как увидеть своего друга. Друга, который не представляет, как все сложно и легко одновременно. Мысли сказать Алене правду – не возникало. Правда эта обречена на провал. Александр ходил взад-вперед, иногда заходя в ванную комнату, чтобы в очередной раз посмотреть в зеркало и оценить красоту своего нового лица, густоту и блеск волос, поглядеть в подаренные выразительные глаза.


Наконец это случилось – в дверь постучались. Не сомневаясь, что это Алена, Саша, переведя дыхание, открыл дверь. Выражение его лица непроизвольно поменялось. На пороге стоял Осипов. Увидев Громова, Иван был немного поражен.

– Здравствуй, – сказал Саша первым.

– Привет. А Саша дома?

– Заходи.

Осипов зашел и оглядел все, что было в его поле зрения.

– Саша уехал. Я, кстати, тоже Саша. – Александр протянул Ивану руку.

– Ваня.

Они пожали друг другу руки.

– А он скоро будет дома? – спросил Осипов.

– Не знаю. Я думаю, он уехал надолго. И ничего никому, кроме меня, не сказал.

Осипов вопросительно посмотрел на Громова.

– Я его родственник, – объяснил Александр. – Впрочем, это совершенно неинтересно. Скажите, чем я могу быть полезен?

– Собственно….наверное…..ничем…скорее всего….– мялся Осипов.

– Говорите, Вань. Если Саша мог помочь Вам в чем-то, то и я смогу. Вы ведь не просто так пришли? – спросил Александр, но без укоризны.

– Почему Вы так спрашиваете? Я, что, не могу прийти в гости к другу? Просто так?

– Можете. То есть Вы пришли просто так? Тогда с радостью заменю Вам Вашего друга. Пойдемте, побеседуем. – Александр добродушно приглашал пройти на кухню.

– На самом деле, я тороплюсь.

Александр промолчал.

– Вы правы! – резко сказал Осипов. – Я хотел спросить у Саши немного денег в долг.

– О, неожиданно! Насколько помню Сашу, у него никогда не было и гроша лишнего. Его филантропическим мечтам не суждено было сбыться. И все же….Сколько Вам нужно?

Осипов опять замялся.

– Я едва Вас знаю, – сказал он, как бы оправдываясь.

– Прекратите. Нужда независима от знакомств.

– Наверное.

Осипов получил от Александра столько, сколько попросил и, благодаря, ушел, обещая вернуть через понедельник. Но через понедельник Осипов не пришел. И через два понедельника тоже.


Саша снова остался один. Перестав надеяться на визит Алены, он взялся за книгу по юриспруденции, что могла быть полезной для его новой и любимой работы. Но буквы расплывались, скакали и самопроизвольно составляли имя и портрет Алены.

Она не пришла. Спросив ее почему она это сделала, вы не получите внятного ответа. Девушка сидела за стеной, разделяющей их квартиры, радовалась виду цветов, вдыхала их тонкий аромат и сотни раз перечитывала: «Я рад бы встретиться вновь». Алена глупо улыбалась, иногда издавая писк от удовольствия, и была уверена, что цветы – подарок Александра. Но не шла к нему. Почему? Спросите об этом женщин, которые так делают. Наверное, для демонстрации своей власти над сердцем мужчины и своей независимости, гордости.

6

Ночь прошла в томлениях, так что утро явилось спасителем. Первая мысль, с которой Александр поднялся с постели, была об Алене.

Уже не такой воодушевленный, как вчера, он держал путь на работу. Работа, что была так долгожданна и любима, помогла отвлечься от дум любовного характера, захватив все внимание и обрушив на Александра и Никиту шквал бумаг и недовольство Валентины Эдуардовны медлительностью своих подчиненных.

Александр ругал себя и старался исправить ситуацию, а Данилина возмущало (по его мнению) недостойное поведение судьи. Он потратил столько времени на причитание, что если направить все истраченные минуты в нужное русло, то все необходимые дела были бы переделаны на несколько дней вперед. Данилин думал, что прав всегда он. Таких людей предостаточно. Но в Александре, с самых первых секунд, он увидел нечто особенное, что заставляло его не перечить, а спокойно воспринимать его правду. Иногда, конечно, Никита спорил, но не для доказательства своей правоты, а ради удовольствия, но всегда следил за реакцией Саши и вовремя останавливался, чтобы не испортить впечатление. В душе Никита, кажется, даже побаивался Александра, но не признавался в этом даже самому себе. С первого мгновения Никиту поразила необыкновенная красота Александра Громова. Все было в нем обычно вроде бы: просто привлекательный юноша. Но скромность, доброта, честность, ум, образовав союз, вырвались наружу и придали хорошенькой внешности невыразимую очаровательность, силу, благородность. На него хотелось смотреть. Его хотелось слушать. И хоть Александр был, как и прежде, немногословен, каждая фраза его была желанна и ценна.