Тем временем их путь подошел к концу, и все ее тревоги о статье и о чувствах, все ее волнение и нервозность мигом улетучились, как только она с радостью и удивлением увидела посреди яблоневой рощи патио в деревенском стиле.

На выложенной кирпичом площадке стоял большой стол светлого дерева, окруженный шестью удобными стульями, рядом с которым, напротив камина, был устроен уголок для отдыха — кушетка, два плетеных кресла и низенький столик.

В каждом углу патио стояло по аутентичному тотемному столбу, между которыми крест-накрест были уложены металлические балки, а в центре павильона, где они пересекались, висела люстра из оленьих рогов, которая мягким сиянием освещала окружающее пространство. При желании на балки можно было натянуть тент, но сейчас они были увиты гирляндами с крошечными огоньками, что придавало патио совершенно сказочный вид.

— О Ашер, — вымолвила Саванна, встретившись с ним взглядом, пока он ставил корзинку на стол. — Какая невероятная красота.


***


Да, подумал он, глядя на ее лицо, освещенное мягким закатным светом. Согласен.

Пока они шли через лес, Ашер не мог держать ее за руку, поскольку нес корзинку, а еще сегодня он не надел протез — впервые за все время с начала их встреч. Когда они выходили из кабинета, он почувствовал в Саванне внезапную робость, и, откровенно говоря, тоже ощущал себя чуть-чуть скованно. Он не приглашал женщину на свидание больше десяти лет, но очевидно, что сегодняшний ужин — пусть он и не произнес этого слова вслух — был свиданием, верно?

Или нет? В минувшие выходные она приревновала его к несуществующей любовнице — он был в этом уверен. Они стали непринужденно держаться за руки, а в понедельник она даже поцеловала его в щеку. Но все эти жесты не выходили за рамки того, что могли позволить себе близкие друзья. И хотя расцветающая дружба с Саванной нравилась Ашеру, он хотел от нее много большего, и сегодняшний вечер был первым шагом на пути к тому, чтобы это произошло.

Он достал из кармана айпод и подключил его к установленной снаружи аудио-системе. И через мгновение по роще поплыла тихая музыка.

С удивленной улыбкой она подняла лицо и огляделась, рассматривая детали.

— Вы сами это построили? — спросила она.

Он покачал головой.

— Не совсем. Мой дед в пятидесятых построил патио и камин. Отец добавил тотемные столбы и балки, чтобы можно было натянуть тент и укрыться от мошкары или непогоды. Ну а я провел электричество и решил разделить патио на место для ужинов и место для отдыха.

— Часто вы здесь отдыхаете?

Он пожал плечами и, открыв корзинку, выудил оттуда одну из двух бутылок вина. Осмотрел ее — хороший винтаж с отвинчивающейся пробкой — и мысленно поблагодарил мисс Поттс, ведь он не смог бы воспользоваться штопором, а затем достал из корзинки два бокала.

— Шардоне? — спросил он.

— Да, пожалуй. С удовольствием. — Саванна жестом указала на стол. — Мне…?

— Быть может, сначала немного расслабимся? — Он кивнул в сторону камина.

Ашер смотрел, как она уходит к небольшой зоне отдыха, подспудно надеясь, что она выберет кушетку. И его сердце упало, когда вместо кушетки она присела на краешек кресла, переплела руки и стала играть со своими кольцами. Она нервничала. Это нужно было исправить.

Он протянул ей бокал с вином и, прихватив свой, в одиночестве сел напротив нее на кушетку.

— Вы не замерзли? Можно разжечь огонь.

Саванна сделала глоток вина.

— Может быть, позже?

Что ж, это «позже» уже звучит многообещающе.

— Можно спросить вас? — проговорила она.

Он кивнул.

— О чем угодно.

— Вы не говорили прямо, а я не всегда умею читать между строк, но… это свидание?

Ее прямота удивила Ашера, однако он, получив возможность ответить, испытал некоторое облегчение.

— Да.

— А как же дружба? — спросила она. Ее глаза поблескивали в неярком освещении.

— Дружба — это здорово, — промолвил он и, поставив бокал на столик, что стоял между ними, положил руку на спинку кушетки. Не отрываясь, он смотрел на нее, желая, чтобы она села рядом, не веря, что она здесь, что она с ним, страшась сделать что-то, отчего она бросится бежать от его лица, от его руки и от его искореженной жизни. Он похлопал по спинке кушетки. — Идите сюда.

Она чуть выпрямилась, и, хотела она того или нет, но от этого движения ее груди под маленьким серебристым топом выступили вперед. Его взгляд переметнулся на них, а после вернулся на ее лицо.

— Мне было невыносимо думать, что выходные вы провели с другой, — прошептала она.

— Я был один. И думал о вас.

— Мы едва знакомы.

— Я же не прошу вас выйти за меня замуж.

— Если я сяду рядом, что вы собираетесь сделать?

Ашер сглотнул. Невероятно, но она была здесь. На свидании с ним. Лучше не надумывать лишнего, потому что все происходящее уже походило на сон. Единственным, что имело значение, был появившийся у него шанс. И он, ухватившись за этот шанс, рискнул и, очертя голову, ринулся вперед.

Не сводя с нее глаз, он твердо ответил:

— Я собираюсь поцеловать вас, Саванна.

Ее глаза округлились, и он услышал, как она сделала легкий изумленный вдох. А потом, спустя бесконечно долгое мгновение, встала и села с ним рядом.


***


Ашер повернулся к ней лицом, и Саванну вновь поразило то, насколько мало теперь волновали ее его увечья — словно у нее выработался к ним иммунитет или словно без них он стал бы иным человеком. Он нашел ее глаза и, сняв ладонь со спинки кушетки, накрыл ее щеку. Позволив глазам закрыться, она прильнула к его сильному теплу и, когда вино ударило ей в голову, а музыка пошла на подъем, ощутила, как ее коснулись его губы.

Его ладонь, набирая уверенность, соскользнула назад. Пальцы погрузились в волосы, притягивая ее лицо ближе, и ее сердце заколотилось, пустившись галопом, пока его губы в гипнотическом ритме задевали, прихватывали, пощипывали ее рот. Подавшись вперед, она прижала ладони к его груди, такой твердой, что у нее перехватило дыхание, а он, размыкая ее губы, нежно провел языком от одного их уголка до другого. Ее рот мягко приоткрылся, приглашая его, и когда их языки несмело соприкоснулись, сумасшедшее томление в ее животе стало таким сильным, что она тихо застонала ему в рот.

Его рука перешла от ее лица к шее, затем опустилась до талии и обвила ее, притискивая Саванну к его груди с такой настойчивостью, с такой силой, что она, чувствуя, как внизу живота разливается жар, вцепилась в его рубашку.

Саванну не раз целовали раньше — неуверенно, неуклюже, страстно, — но это поцелуй лежал в совершенной иной плоскости. Его вкус, его запах, его ласки были, казалось, созданы с одной-единственной целью: очаровать ее. Их языки сплетались, пока он целовал ее то быстро, то медленно, то влажно, то глубоко, и Саванна, чувствуя, как напрягаются ее соски, а его твердая, будто сталь, рука, сжимается вокруг ее тела, выгнулась и услышала, как из его горла исторгся хриплый, отчаянный, стонущий звук.

Его губы спустились с ее щеки на шею, и он лизнул теплую кожу в местечке, где бешено бился ее пульс, а потом прижался к нему губами. У нее вырвался прерывистый вздох.

— Ашер. — Дрожа, задыхаясь, она непроизвольно заерзала бедрами ему навстречу.

— М-м-м… — выдохнул он, прихватывая мочку ее уха зубами, отчего она, пронзенная острым удовольствием, снова ахнула.

— О боже. — Тихо всхлипнув, она смочила губы, безуспешно пытаясь восстановить дыхание, пока мир вокруг продолжал кружиться.

— Твоя кожа словно теплый мед, — прошептал он ей на ухо, и она, задрожав от этого признания, почувствовала, как его ладонь, проскользнув под тонкую ткань топа, легла на ее поясницу. — Такая сладкая, Саванна… Дьявольски сладкая…

Она что-то пробормотала в ответ, плавно обвивая руками его шею. Уткнулась лицом в его плечо, а он крепко обнял ее, так что их сердца застучали, заколотились друг против друга, и сила новообретенных чувств пробудила в Саванне бурю эмоций — и чувство непобедимости, и страх, и неудовлетворенность, и желание большего с этим мужчиной, который столько лет проживал свою жизнь в тени.

Отстранившись, он прижался лбом к ее лбу, и ее лицо овеяло его жарким дыханием, которое пахло страстью и чуть-чуть шардоне.

— Боже, Саванна, — вымолвил он глухим, хрипловатым голосом.

— Да, — выдохнула она и, разлепив ресницы, увидела, каким одурманенным и глубоким взглядом он смотрит в ее глаза.

— Это было… — Он облизнул губы. Склонившись, прихватил ее нижнюю губу зубами и легонько потянул за нее. — Я даже…

— Я знаю, — пробормотала она, наконец-то придя в себя. И поцеловала его еще раз, мягко и нежно — поцелуем, который говорил «до встречи», а не «прощай».

— Я не хочу останавливаться, — жарко прошептал он в ее раскрытые губы.

Затрепетав, Саванна крепче обняла его шею, хотя он вовсе не собирался никуда уходить. Сместилась немного, чтобы грудями прижаться к нему теснее, и каждая объятая желанием клеточка ее тела требовала больше обнаженной кожи и меньше одежды, больше огня и меньше всего того, что стояло на пути к высвобождению и разрядке.

Он поцеловал ее, затем чуть отклонился, чтобы взглянуть на ее лицо.

— Откуда ты появилась, Саванна Кармайкл? И почему именно я?

— Из города неподалеку, — пробормотала она, уютно устраиваясь у его плеча и открывая глаза навстречу тысячам белых огоньков над их головами. — Потому что ты сказал «да».

— «Да» — тебе?

— «Да» на мою просьбу дать интервью.

— Может, я сказал «да» брауни твоей матушки.

— Эй, — сказала она, захватив в горсть его волосы на затылке и потянув за них. — Я сама их испекла.

Он рассмеялся, и вибрация его торса, прижатого к ее возбужденным грудям, была и пыткой, и блаженством одновременно.

— Кстати о еде. Детка, ты голодна?

Детка? От этого неожиданного обращения, так сексуально и ласково слетевшего с его уст, она на миг перестала дышать. Да. Голодна. Я хочу съесть тебя. Я хочу, чтобы ты снова назвал меня деткой. Я хочу почувствовать на себе тяжесть твоего тела. Желательно без одежды, чтобы нас разделял только жар нашей кожи, и…