— Сейчас он уже вне досягаемости для земного правосудия, и вам больше не надо его бояться, — сказал он. — Он скоропостижно скончался еще до того, как я покинул Англию. Апоплексия, говорят. Так что можете возвращаться в Англию в абсолютной безопасности.

— Но у лорда Генри был сын, разве не так? — тихо спросил Криспин.

— Да, Гидеон, — задумчиво ответил Маунтхит. — Они сильно поссорились, и некоторые говорят, что это произошло именно из-за преступлений лорда Генри против его брата. В любом случае Гидеон отправился на ваши поиски прежде, чем я покинул Англию, и даже новости о кончине отца не смогли его остановить.

— Вы хотите сказать, что нам нечего бояться нашего двоюродного брата? — с сомнением в голосе спросила Франсис.

— Клянусь, нет же, нет! — воскликнул его светлость. — Несмотря на свою внешность, Гидеон довольно приятный молодой человек. Он горбун, знаете ли, но он популярен. Все любят его.

Криспин молчал, но, вспомнив замечания капитана Сарна касательно этого популярного джентльмена, был более чем взволнован. Только его обещание Сарну мешало ему рассказать своим спутникам о связи Крейла с пиратами: для Криспина Барбикана обещание было священным, пусть даже данное тому, кто мало уважал слово. Вскоре, однако, он уже начал сожалеть о своей сдержанности.

На второй день после своего спасения лорд Маунтхит полностью восстановился, окреп и отважился выйти из каюты. С ним обращались обходительно, и, будучи человеком общительным, он скоро уже чувствовал себя в компании своих спасителей вполне комфортно. Отмечали, что его светлость очень привязался к братьям капитана Барбикана, и видели его на корме с Фрэнсисом поглощенным пылким разговором, длившимся более часа — пока он не был прерван самим капитаном Барбиканом.

Якобы он пришел предупредить их об опасности привлечения внимания к ее светлости, но в глубине души он понимал, что это было простым предлогом. Он проклинал себя за то, что собственническое отношение молодого виконта к Франсис наполняло его ревностной яростью, и, лишь заметив ту быстроту, с которой Франсис обратила внимание на его предупреждение, частично успокоился. Она объявила о своем намерении сойти вниз, и Криспин со злобным удовольствием тут же занял Маунтхита разговором, помешавшим ему последовать за ней.

Наконец, к ним присоединился капитан Сарн, и разговор зашел о Вест-Индии. Сэр Генри Морган, сообщил им виконт, был назначен генерал-лейтенантом ямайских сил, но в настоящее время не было никаких признаков его скорого возвращения на Карибы. Спустя два года он по-прежнему оставался выдающейся фигурой в лондонском обществе, фаворитом короля и близким другом многих аристократов с громкими титулами и несметными состояниями. Да, этот сын валлийского фермера далеко пошел с тех пор, как поднял мятеж среди своих собратьев-рабов на Барбадосе и вырвался из рабства, чтобы последовать за черным флагом.

Однако, как это было ни странно, капитан Барбикан выказал мало интереса к карьере своего старого друга и вскоре сошел вниз, оставив Маунтхита с Сарном и Джонатаном на корме. Его тревога стала столь велика, что он, наконец, решил пренебречь своим обещанием Сарну и рассказать Франсис правду относительно Гидеона Крейла, но оказалось, что он медлил слишком долго.

Пока он разговаривал с виконтом, в кают-компанию забрел Жан-Пьер. Он вошел без определенной цели, но вид бутыли вина на столе заставил его задержаться, и несколько мгновений спустя он уже смаковал ее содержимое, облокотившись на кресло и благосклонно смотря на другого обитателя каюты.

Это был Фрэнсис Барбикан, дремавший на рундуке под окнами. Очевидно, Барбикан чувствовал на себе влияние тропической жары: он отбросил крутку и жилет, а его рубашка была расстегнута у горла. Жан-Пьер еще раз сделал большой глоток вина и подумал, как могло случиться так, что у грозного капитана Барбикана мог оказаться столь хрупкий и робкий брат. Маленький Джонатан был довольно крепкий, но этот Фрэнсис — mordieu! Парень был так же хрупок, как женщина.

С этой мыслью Жан-Пьера охватило подозрение, столь пугающее и все же столь очевидное, что на мгновение он был просто ошеломлен. Затем он поставил бокал и неслышно, словно кошка, подошел к Фрэнсис. Его темные глаза неторопливо прошлись по худой спящей фигуре перед ним, и на его лице отразилась улыбка. Он тихонько засмеялся.

Этот ли звук или, возможно, какой неведомый инстинкт опасности пробудил Франсис. Не успела она взглянуть на Жан-Пьера, как по его глазам поняла, что ее тайна раскрыта. Она вскочила и предприняла было отчаянную попытку бежать, но он оказался слишком быстр. В мгновение ока его рука обхватила ее за талию. Она завизжала и начала дико отбиваться, но он увиливал от ударов, продолжая хохотать.

— Так-так! — воскликнул он. — Молодчина Криспин обманул нас, мадемуазель!

Он смолк. Дверь с шумом отворилась, и в каюту вошел сам капитан Барбикан.

Жан-Пьер пробормотал проклятие, его рука метнулась к боку, но овладеть оружием он не успел. Первый удар Криспина заставил его попятиться назад, и не успел он прийти в себя, как руки Барбикана уже сжимали его горло. После непродолжительной борьбы он вырвался и выхватил из-за пояса кинжал. Франсис снова взвизгнула, но Криспин поймал руку убийцы за запястье, и мгновение они раскачивались взад-вперед, борясь за обладание ножом.

— Господи боже, что здесь происходит? — В дверном проеме появился Рандольф Сарн с пистолетом в руке. За ним стояла любопытная толпа. — Довольно! Довольно или я пристрелю вас обоих!

Оружие рявкнуло, и пуля застряла в дереве прямо над их головами.

— Это предупреждение, — продолжал Сарн сквозь плавающий дым, заполнивший каюту. — В другой раз я буду менее терпелив. Что здесь, черт побери, не так?

Жан-Пьер облокотился на стол и смахнул каплю крови с губ. Он прерывисто дышал, но умудрился рассмеяться.

— Как видите, мой капитан, наш друг обманывал нас и обиделся на то, что это стало известно.

Жестом он указал на Франсис, которая стояла, прижавшись к стене, одной рукой прижимая рваную батистовую рубашку к груди. Холодные глаза Сарна смерили ее взглядом, на мгновение расширились, а затем сузились.

— Черт возьми, — снова сказал он, но уже более мягким тоном. — Вот, значит, как.

Он сделал шаг к съежившейся девушке, но та, с рыданием отпрянув от него, бросилась в объятия капитана Барбикана.

— Криспин! Спасите меня, ради всего святого! Не дайте им прикоснуться ко мне!

— Успокойтесь, милая. Вам не причинят вреда. — Голос Криспина был нежен, но, когда его взгляд остановился на капитане Сарне, глаза его стали холодные и непреклонные. Он положил руку на эфес своей рапиры, но пират неприятно усмехнулся.

— В этом нет необходимости, Барбикан, — насмешливо сказал он. — Ты не можешь сразиться со всеми нами, да и рапира ничто против пистолетов. Если ты решил привести свою девицу на борт моего корабля, она должна была быть готова разделить свою благосклонность и между нами.

— Это, естественно, оставили решать мне, — сказал Криспин иронично, между тем лихорадочно соображая. Разоблачение пока было не полным: Сарн понятия не имел об истинной личности девушки, и, если грозящей им сейчас опасности удастся избежать, все еще может сложиться довольно сносно. Если бы только миновать ее сейчас!

— Это правда, мой капитан, — неожиданно произнес Жан-Пьер. — Не он решил привести мадемуазель на борт «Вампира». Я вынудил его сопровождать меня, а он, разумеется, не мог оставить ее на борту «Ямайской девочки».

Сарн взглянул на него с недоверием.

— И что теперь? — спросил он, и Криспин бросил подозрительный взгляд на своего неожиданного союзника. — Ты смеешь бросать мне вызов?

— Мой капитан! — Жан-Пьер распрямил плечи и развел руки в жесте полунасмешки-полуукора. — Я только напоминаю вам, что «Ямайская девочка» принадлежит нам по праву завоевания и любая добыча с нее должна соединиться с остальными трофеями, которые будут поделены между нами. Разве это не так? — Его горячий взгляд снова обратился на Франсис, и он медленно повторил: — Любая добыча.

— А ты прав! — Сарн говорил с торжеством. — Ты всегда был умен, мальчик мой, особенно там, где замешана женщина. По праву завоевания, говоришь? Это хорошо придумано.

— Так что видишь, мой друг, — мягко обратился Жан-Пьер к Криспину, — подобное неразумное отношение вполне неуместно. Все, что захватит пират, принадлежит не одному, а всем, и это тебе должно быть прекрасно известно. Что скажешь на это, топ brave?

С этими словами он приблизился к ним, и кто-то из пиратов, столпившихся у двери, отпустил непристойную шутку. Губы капитана Барбикана зловеще поджались. Он нежно отодвинул Франсис за спину, и его рапира выскочила из ножен с высокой, жуткой ноткой веселья.

— Я скажу, — мрачно заявил он, — что, пока я жив, никто не прикоснется к ней и пальцем.

— Но тогда, друг мой, — извиняющимся тоном изрек Жан-Пьер, — ты проживешь не очень-то долго.

Стоявшие у дверей встретили эту шутку похабным гоготом, а Сарн прибавил:

— Убери оружие, Барбикан. Ты слишком сильный боец, чтобы отдать свою жизнь за какую-то девку. Мне бы не хотелось пристрелить тебя, но, если ты не отойдешь от этой шлюхи, Бог свидетель, я это сделаю.

— Криспин! — жалобно воскликнула Франсис и двумя руками обхватила его правую руку, державшую рапиру. — Это бесполезно — они убьют вас. Если вы испытываете ко мне хоть каплю сострадания, направьте свой меч мне в сердце.

— Стойте! — неожиданно раздался голос из дверного проема, и сквозь толпу протиснулся молодой виконт. — Капитан Сарн, я предупреждаю вас. Если вы хоть пальцем тронете эту леди, вам туго придется, потому что она не обычная девка, чтобы стать игрушкой пиратского судна. Она леди и моя двоюродная сестра! — Криспин сделал предупредительный жест, но он остался незамеченным. Виконт продолжал: — Это леди Франсис Крейл, и, если вы тронете ее, вы рискуете жизнью.