Оливия Дрейк - Красавица и чудовище

– Я не была абсолютно уверена, что это именно они, – призналась Белла. – К тому же я и сама могла справиться с ситуацией. Тебе было ни к чему спасать меня.

У Эйлуина был такой вид, будто он собирался поспорить с Беллой, но потом выражение его лица смягчилось, губы чуть скривились.

– Ты – очень способная женщина, особенно когда берешь в руки этот кинжал. Тем не менее меня едва ли можно было бы назвать мужчиной, если бы я не защищал тебя от неприятностей. В самом деле, ты ведь не хотела бы, чтобы я безучастно стоял в стороне, когда на тебя напали.

Рассердившись, Белла скрестила на груди руки.

– Странно, что вы заговорили об этом, ваша светлость, если сами атаковали меня прошедшим днем, правда, лишь словесно.

Майлз отвел глаза, а затем снова взглянул на нее.

– Я пришел, чтобы извиниться за это, Белла, – проговорил он, положив руки на спинку стула, на котором недавно сидел его кузен. – Мне очень жаль, что я наговорил тебе столько всего. Я был неправ, обрушив на тебя столь гнусные обвинения. Ты сможешь когда-нибудь простить меня?

Раскаяние Эйлуина застало Беллу врасплох. Несколько мгновений она могла лишь изумленно смотреть на него. В отличие от той холодной, полной ненависти маски, которая была на нем в бальном зале, сейчас его лицо выражало искреннее раскаяние. Почему? Что произошло? Что заставило его забыть о том, что он так сурово осуждал ее?

Его злые слова до сих пор скреблись где-то глубоко в ней. «Ты прикинулась застенчивой, заманила меня в свою постель, а затем оттолкнула меня, манила и мучила день и ночь…»

Белла на негнущихся ногах отошла к камину, а затем повернулась к нему.

– Я никогда не пыталась заманить тебя к алтарю. И с твоей стороны было в высшей степени несправедливо намекать на то, что я это сделала. Ты забыл, что это именно я сказала тебе, что мы не можем продолжать… это? – Она кивнула на кровать, будучи не в силах произнести слова «заниматься любовью». Любовь не имела никакого отношения к их соитию, даже с ее стороны. Это была восхитительная, запретная страсть, и, несмотря ни на что, Белла жаждала повторения.

Взгляд Эйлуина оставался твердым.

– Я был слишком потрясен, чтобы мыслить ясно. Мне показалось, что улики свидетельствуют о том, что ты меня обманываешь. Но я быстро понял свою ошибку, как только выбежал из дома. Я был уверен в этом, уже когда постучал в дверь леди Милфорд.

– Вы встречались с леди Милфорд? – удивилась Белла.

– Да. Я был в ярости из-за того, что она вмешалась в мою жизнь. И она сделала это уже не впервые. – Убрав руки со стула, Майлз подошел ближе к Белле. – Она подтвердила то, о чем я уже догадывался: ты не знала об ее проделке. Это была целиком ее вина.

У Беллы начали подгибаться колени, и она опустилась на стул возле очага. Майлз действительно так думал. Он больше не ругает ее. И все же рана в ее груди, нанесенная его гневными словами, еще не затянулась.

– Что значит, она сделала это уже не впервые? – спросила она.

Остановившись напротив нее, Майлз провел рукой по волосам.

– Как я тебе уже говорил во время нашей первой встречи, сватовство – это больная для меня тема. Несколько месяцев назад леди Милфорд привела сюда свою протеже, леди Беатрис – бесцветную девчонку прямо со школьной скамьи, которая несла какую-то ерунду о переделке Эйлуин-Хауса. Ну а поскольку леди Беатрис явно было известно о сватовских талантах леди Милфорд, то я пришел к выводу, что и ты о них знала.

Белла неохотно, но приняла его точку зрения. Герцог Эйлуин посвятил свою жизнь работе с египетскими артефактами, однако многие дамы не могли понять глубины его преданности этому делу. Глядя на Майлза, они думали только о его высоком титуле и о перспективе стать хозяйкой огромного особняка. Даже леди Милфорд была увлечена этими мыслями, выступая от лица леди Беатрис.

Белла тоже втайне считала, что ему пошла бы на пользу нежная привязанность жены, правда, руководствовалась она не поверхностными соображениями светских дам. Майлз был прекрасным человеком, несмотря на все его бахвальство, и он заслуживал любви. Однако Белла не смела сказать ему об этом – или признаться, что и она сама испытывает к нему глупые чувства.

Опустившись на одно колено перед ее креслом, он взял ее руку и нежно потер ее.

– Белла, пожалуйста, не уезжай завтра, молю тебя! Я хочу, чтобы вы остались. Ты, Лейла и Сайрус. Столько, сколько вы захотите.

У нее перехватило горло. Прикосновение его теплых пальцев к ее руке лишало ее самообладания. Белла была потрясена тем, что он опустился перед нею на колено – всемогущий герцог Эйлуин молил ее о прощении. Она не могла и представить, что он делал нечто подобное со многими женщинами.

И все же почему он хотел, чтобы она осталась? Это был вопрос, на который она жаждала получить ответ. Майлз обладал развитым чувством долга и был верен кодексу чести джентльмена. Неужели все дело было только в его желании искупить зло, причиненное им своему сотруднику?

Или он задумал соблазнить ее?

Мысль об этом распалила внутри нее огонь. Но у них не было настоящего совместного будущего. Герцог никогда не женится на ней. Он очень ясно продемонстрировал ей свое презрительное отношение к институту брака. А она не могла бы довольствоваться только сексом, потому что эта связь затронула бы репутацию ее сестры и брата.

Белла отдернула руку и наградила его холодным взглядом, скрывшим узел боли и смятения в ее сердце.

– Не думаю, что это мудро, ваша светлость, – проговорила она. – Будет лучше, если мы вернемся в Оксфорд.

Эйлуин тихо вздохнул и на мгновение отвел от нее взгляд, резкие черты его лица исказились от огорчения. Потом его глаза вновь нашли ее лицо.

– Но, может, ты хотя бы подумаешь об отсрочке отъезда? Нам еще надо просмотреть бумаги твоего отца. По сути, сегодняшний вечер отлично подходит для этого.

– Я пообещала Лейле и Сайрусу присоединиться к ним за ужином.

Легкая улыбка пробежала по его губам.

– Боюсь, уже слишком поздно. Когда я недавно заходил в библиотеку, они показались мне голодными, поэтому я позволил им дернуть шнур, чтобы вызвать лакея и заказать, что они хотят.

– Но я планировала провести с ними вечер!

– Они заняты попытками разгадать правила древней египетской игры. В конце концов, им уже по пятнадцать лет! Они достаточно взрослые, чтобы развлекаться самостоятельно. Близнецы даже пообещали лечь спать в разумное время. – Майлз встал и протянул ей руку. – Пойдем со мной, пожалуйста! Настало время выяснить, что незваный гость искал в этих ящиках.

Его взгляд, устремленный на Беллу, был темным и пристальным. Он отмел все ее оправдания. И она не могла отрицать, что перспектива провести вечер в его компании заставляет ее сердце биться быстрее.

Белла глубоко вздохнула. Конечно, она не могла сопротивляться Эйлуину, когда он смотрел на нее с такой теплотой. Затрепетав, она вложила свою руку в его ладонь.

Спустя полчаса они сидели бок о бок возле горящего в камине огня в его кабинете. Майлз отпер дверь в кладовую и выволок оттуда один из ящиков, и теперь они осматривали его содержимое. И хотя дело пошло бы быстрее, если бы они разделились, Майлз вполне логично предположил, что только Белла сможет понять, что что-то пропало. Поэтому он подвинул кушетку к ее стулу, уселся на нее, и они принялись вместе осматривать бумаги и дневники.

Белле было трудно сосредоточиться, потому что его близость отвлекала ее внимание. Она остро ощущала, как его рука прикасается к ее руке, пьянящую пряность его аромата, манящий жар его тела. Больше всего ей хотелось отложить работу и оказаться в его объятиях.

Но ничто не могло быть более невероятным. Белла знала, как опасно поддаваться его обаянию. Это лишь принесет ей новую головную боль. Лучше уж выполнить работу и покончить с этим делом. Тогда она сможет освободиться и уехать.

Белла пролистывала страницы блокнота, глядя на зарисовки разных артефактов, найденных ее отцом на раскопках в Персии, и каракули его описаний. Это были самые последние документы из ящика, в котором рылся незваный гость, когда Лейла спустилась вниз и застала его на месте преступления.

– Ты сама упаковывала все эти дневники? – поинтересовался Майлз. – Или брат с сестрой помогали тебе?

– Вообще-то папа сам убирал их. Он укладывал каждый блокнот на хранение, когда в нем заканчивались чистые страницы, и начинал новый. – Белла помолчала, пытаясь понять, кто мог заинтересоваться записями ее отца. – А что, если это охота за призраками, Майлз? Что, если вора вовсе не интересовали папины бумаги? Что, если он думал, что в этих ящиках может храниться что-то ценное?

Майлз приподнял одну бровь.

– Мы не узнаем этого, пока не просмотрим все дневники и документы. Но интуиция кое-что подсказывает мне. Подозреваю, что ты делала то же самое.

– Прошу прощения?

Герцог взял ее за руки и крепко сжал их, словно требуя ее полного внимания. Неожиданная суровость в его взоре должна была послужить предостережением.

– Ты тоже копалась в документах, имеющих отношение к экспедиции в Египет, – промолвил он. – Сначала в папирусах, хранящихся в кладовой, затем – в архивных записях. Настало время сообщить мне, что именно ты там искала.

Мгновение Белла была не в состоянии дышать из-за стеснения в груди. Взгляд его темных глаз был таким прямым и проницательным, что она испугалась, что он сможет заглянуть прямо в ее голову и услышать слова ее отца.

«Разыщи Эйлуина… Найди карту… Ты владеешь половиной… сокровищ фараона…»

Белла опустила глаза на открытый дневник, лежавший у нее на коленях.

– Я просто хотела побольше узнать о своем прошлом, – солгала она. – Хотя в Египте я была совсем ребенком, у меня сохранились некоторые воспоминания о том времени.

Майлз схватил ее за подбородок и приподнял его так, что она была вынуждена посмотреть в его полные решимости глаза.