Оливия Дрейк - Красавица и чудовище

– Я сделала что-то не так? – быстро спросила Белла.

Майлз нашел в себе силы лишь хрипло усмехнуться.

– Нет, – прохрипел он. – Это было прекрасно… но я хочу войти в тебя… сейчас.

Отбросив брюки, он накрыл ее своим телом и уютно устроился в колыбели ее бедер. Белла мгновенно раздвинула ноги, и он медленно вошел в ее разгоряченный тесный канал, а ее влага облегчила ему вход. Когда, встретив барьер, Майлз прорвался сквозь него, Белла застыла, вцепившись в его плечи пальцами.

Он помедлил, сокрушаясь о том, что был излишне тороплив.

– Белла, – пробормотал он, целуя ее в лоб, – я сделал тебе больно.

Ее глаза были закрыты, словно она находилась в трансе. Но потом ресницы Беллы приподнялись. Когда их взгляды встретились, восторженная улыбка озарила ее лицо. Она прикоснулась к его щеке.

– О, моя любовь… Это рай!

«Моя любовь»? Эти слова влились в него, как пьянящий бальзам. Он ничего не мог сказать в ответ. Его мозг отказывался работать. Он лишь понимал, что это соитие было необычным, ничего подобного он никогда не переживал. Накрыв ее губы своими, он позволил себе ответить ей нежным поцелуем.

Они с Беллой идеально подходят друг другу, словно друг для друга созданы. И это мгновение было самым лучшим в его жизни.

Эти разрозненные впечатления растворились в блаженном удовольствии, когда он начал двигаться внутри нее, каждый раз проникая все глубже. Все его существо сосредоточилось на радости соединения с ней.

Белла приподняла бедра. Она пылала и задыхалась.

«Подожди! Подожди!»

Но на этот раз мощный прилив экстаза было не остановить. Он обрушился на Майлза ревущей волной, которая накрыла его полностью. Он хрипло выкрикивал ее имя, и ее нежный голос присоединился к этому крику, а ее тело сотрясли конвульсии. Когда последние волны унесли его в место полного удовлетворения, он остался лежать на ней на бесконечно долгие мгновения. Наконец его хриплое дыхание выровнялось. Правда, рассудок слишком быстро вывел его из блаженного забытья.

«Моя любовь…» Эхо этих тихих слов породило в Майлзе желание никогда не покидать ее постель.

Но у него не было ни малейшего права там остаться. Белле нужно больше, чем мужчина, который поклялся полностью посвятить себя уединенной работе. Он никогда не сможет дать ей ту заботу и ласку, которую она заслуживает.

Прижимая ее к себе, он понял, что она тоже ошиблась, приняв страсть за любовь. Это было объяснимо, учитывая ее неопытность. Из этой связи не могло выйти ничего хорошего. Он не должен больше использовать ее в своих интересах, какой бы заманчивой ни была перспектива этого романа.

Белла чувствовала себя счастливой и расслабленной и наслаждалась его тяжестью. Она даже не предполагала, что акт физической близости может доставлять телу и душе такое блаженство. Неудивительно, что родители так строго блюдут своих дочерей. Один раз вкусив это удовольствие, захочется испытывать его снова и снова.

Неожиданно Майлз резко скатился с нее и сел на край кровати. Открыв глаза, Белла лениво подняла руку и коснулась его нагого бедра. Его кожа была грубой на ощупь и влажной от пота. Почему он отодвинулся от нее?

– Майлз? – Собственный голос показался Белле низким и хриплым.

Он повернулся, чтобы встретиться с ней взглядом. В свете свечей его глаза были темными и непроницаемыми. Он наклонился к ней и, отбросив спутанную прядь ее волос, коснулся губами ее лба. Это был один из таких нежных поцелуев, какие она часто дарила брату или сестре.

Белла приоткрыла губы в предвкушении настоящего поцелуя. Такого, который вновь разбудит в ней те восхитительные ощущения. Такого, который приведет к еще одному соитию. Возможно ли, чтобы их тела соединялись больше одного раза за ночь? О, она надеялась, что да.

Но Майлз не поцеловал ее.

Она подняла руки, чтобы привлечь его ближе, но не успела это сделать – он встал с кровати. Майлз исчез в гардеробной и вернулся спустя мгновение. Белла перекатилась набок, наблюдая за ним. Как великолепен он был в своей наготе, с рельефными мускулами и узкой талией, с мужским достоинством, утопающим в гнезде темных курчавых волос. Как умело он использовал его, чтобы доставить ей удовольствие! От одного его вида ее тело вновь запело от желания.

Белла и не знала о существовании такой радости. Она все еще чувствовала себя ошеломленной этим поразительным финалом. И ей хотелось переживать это ощущение снова и снова.

Майлз уселся на край кровати. В руках у него была влажная тряпка, и он протер ею у нее между ногами.

Неожиданно Беллу охватила робость. Почему он молчит?

Но вот Майлз заговорил:

– К счастью, один из твоих чулок застрял между нами, так что никаких пятен, которые могла бы заметить твоя горничная, не останется.

Он поднял чулок, и Белла увидела ржавое пятно на белом шелке. Но не это заставило ее похолодеть.

Не это, а то, что он оставался безучастным. Герцог, скорее, заметил бы на полу пылинку, чем доказательство ее девственности.

Холод проникал все глубже в ее нутро. Белла всегда была несколько импульсивной, действовала, не подумав, позволяла эмоциям брать верх над разумом. Но еще никогда в жизни она не забывала о себе. Как она могла настолько потерять голову этой ночью?

С мужчиной, занимавшим такое высокое положение!

С мужчиной, который ходит к проституткам!

В своем желании быть с ним Белла забыла эту мерзкую правду. Быть может, опыт общения с теми женщинами объяснял, почему он стал таким отстраненным. Быть может, она была для герцога Эйлуина всего лишь сосудом, который можно использовать и выбросить. А те чудесные, возбуждающие слова, которые он говорил ей… Быть может, он говорил их всем своим женщинам.

Его большая рука накрыла ее руку. Она сжала пальцы и, подняв глаза, увидела, что Майлз смотрит на нее серьезно. Как будто у него на уме что-то неприятное.

У Беллы перехватило горло, когда она с ужасом вспомнила, что Майлз был еще и ее работодателем. Он мог воспользоваться ее недостойным поведением как поводом для ее увольнения. Из-за собственного безрассудства она могла лишиться шанса найти карту сокровищ.

Майлз сжал губы, словно пытаясь найти слова, чтобы сообщить ей об увольнении.

– Белла, я…

– Позвольте мне первой сказать кое-что. – Натянув одеяло до подбородка, Белла глубоко вздохнула, чтобы унять панику и отчаяние. – Мне понравилась эта… небольшая встреча. Но, уверена, мы оба понимаем, что это не должно повториться.

Майлз пристально на нее посмотрел.

– Действительно, – бросил он.

– Да, ваша светлость. – Чувствуя себя абсолютно несчастной, Белла умудрилась холодно поглядеть на герцога, чтобы хоть как-то отреагировать на бесчувственную маску на его лице. – Будет лучше, если мы оба навсегда забудем эту ночь. Тогда мы сможем общаться, как раньше. И ни к чему больше говорить о произошедшем.

На следующий день, ближе к вечеру, Белла вошла в отрытую дверь архивной комнаты. Бо́льшую часть дня она провела в гостиной, рассеянно переставляя артефакты с места на место, но, по сути, толком ничего не делая. Она продолжала притворяться, что работает, пока ей не показалось, что стены начали смыкаться вокруг нее. Тогда Белла поняла, что ей надо сменить обстановку, иначе она лишится рассудка.

Словно для того, чтобы подчеркнуть ее беспокойство, погода сделалась сырой и унылой. Без солнечного света все вокруг стало казаться серым. По окнам забарабанили капли дождя.

Белла помедлила у открытой двери архивной комнаты. Единственным, кроме дождя, звуком, нарушавшим тишину, было глухое гудение, доносившееся из дальней части, где хранились мумии.

Она не понимала, что это за звук. Наверняка это Банбери-Дэвис что-то там делает. Но что, если это… Майлз? Он когда-нибудь мычал во время работы?

Она понятия не имела.

С тех пор как накануне вечером Белла предъявила ему свой ультиматум, она больше не встречала его в доме. Возможно, этого и следовало ожидать. Он принял ее просьбу вести себя так, будто страстной интерлюдии между ними никогда не было. Майлз очень быстро оделся и ушел из ее спальни, лишь коротко попрощавшись. Оставшись одна в постели, Белла лежала без сна, глядя в темноту, вдыхая его запах, оставшийся на подушках, вспоминая наслаждение их любовных утех и желая, чтобы они никогда не кончались.

И теперь мысль о встрече с Майлзом разволновала ее. Белла едва не развернулась, чтобы уйти. Но он был ее нанимателем, и ей рано или поздно придется встретиться с ним лицом к лицу. Не сможет же она каждый раз убегать.

Да и почему она вообще должна была убегать? Да, они лежали вместе в постели, нагие, наслаждались потрясающим блаженством, но она не должна забывать о том, что для него в этом не было ничего нового. Судя по словам ее горничной, герцог Эйлуин регулярно наведывался в непристойный дом. Так что за годы он, вероятно, вступал в интимные отношения с сотнями женщин.

Поэтому их соитие было для него куда менее значимым, чем для нее. Если сегодня он хоть раз подумал об этом, то наверняка испытал облегчение от того, что ему удалось вовремя уйти из ее спальни и что обошлось без слезливых притязаний лишенной невинности девственницы.

Грязный пес!

Нет.

Нет, она не должна была винить его, как бы ни ныло ее сердце. Она сама позвала Майлза в свою постель. Он не давал ей никаких обещаний, кроме обещания удовлетворить ее страсть, и его действия превзошли самые смелые ее ожидания. К тому же на самом деле ей от него ничего больше и не нужно. Она должна найти карту и выполнить свою миссию – именно ради этого Белла и пришла сюда, в архивную комнату.

Вооруженная этой решимостью, девушка быстро вошла в архив. Стук ее шагов эхом вторил барабанной дроби дождевых капель по стеклам. Она прошла мимо картотечных шкафов из полированного дерева и оказалась в дальнем конце комнаты, где на полках лежали многочисленные запеленатые мумии.