Оливия Дрейк - Красавица и чудовище

Белла невольно представила его подростком. Он тогда был младше Сайруса и столкнулся с обстоятельствами, с которыми справился бы не каждый взрослый. Это, вероятно, было огромное дело – выбрать артефакты и принять решение об их покупке, подготовить их к отправке в Англию. И при этом он должен был справиться с потерей отца.

И ее папы.

Белла, выдохнув, выпустила из себя остатки гнева. Нельзя было отрицать вину ее отца в этом деле.

– Не знаю, почему папа сделал то, что сделал. И, похоже, мы никогда этого не узнаем. – Она смягчила тон. – Но, Майлз, вы действительно должны его простить. Иначе призраки прошлого продолжат преследовать вас.

Он смотрел на нее непроницаемым взглядом, скрывая свои мысли.

– Если бы все было так просто, – пробормотал герцог. – Я не могу простить себя самого.

– Что вы хотите этим сказать?

Майлз ничего не объяснил ей. Подойдя к стене с окнами, он раздвинул портьеры. Упершись ладонями в подоконник, он молча стоял там, глядя в ночной мрак.

Как будто забыл о ее присутствии.

Белла велела себе оставить его в покое. Пусть хранит свои секреты, они ее не касаются. Однако смятение, которое она чувствовала в Майлзе, взывало к ее сердцу. Белла пересекла спальню и остановилась недалеко от Эйлуина. А потом скрестила на груди руки и стала ждать, не заговорит ли он.

Спрятав лицо в тени, он бросил на нее быстрый взгляд.

– Не только исчезновение вашего отца подавляло меня все эти годы, – наконец произнес он. – Есть и еще кое-что. Нечто, о чем я не рассказывал никому.

– Да? – отозвалась Белла.

Она предупредила себя, что откровений ждать не стоит. Нет причины, которая заставила бы его поделиться с ней своими секретами. Она без разрешения прочитала его личную переписку. Дважды ее ловили на том, что она рылась в его бумагах. Но хуже всего то, что она была дочерью презираемого им человека.

А если Белла что и узнала этим вечером, так это то, что герцог Эйлуин был не тем человеком, которого можно заставить, убедить или уговорить. По его собственному признанию, он никогда и никому не рассказывал о своей тайне. А это означало, что он вообще никому не доверял.

Ни Хасани. Ни Банбери-Дэвису. Ни своему кузену, Оскару Грейсону.

Майлз держал свои мысли и эмоции крепко запертыми внутри, скрывая их за угрюмой личиной дикого зверя. И как зверь в клетке, он скалился на любого, кто осмеливался к нему приблизиться.

Но почему? Что могло быть настолько ужасным, чтобы заставить его прятаться от жизни? Белле очень хотелось это узнать, но не спрашивая об этом. Либо он сам скажет ей, либо нет.

Майлз со свистом выдохнул.

– Вы недавно спросили меня, ссорился ли я со своим отцом. Да, но только один раз. После того, как я провел в Египте почти год, отец решил, что мне пора вернуться в Англию и поступить в Итонский колледж. Я решительно этому воспротивился.

– Конечно! Вы же изучали реальную историю на месте событий, а не читали о них в учебниках.

До нее донесся едва слышный смешок.

– Именно это и было моим главным аргументом. Я яростно отстаивал свою позицию. Впервые в жизни я набрался смелости противостоять Эйлуину. Я хотел остаться в Египте и сказал ему, что намерен это сделать. Я никогда не видел отца таким разъяренным, как в тот вечер.

Майлз резко замолчал, словно его засосало в водоворот воспоминаний. Прошла минута, а Белла все ждала, когда он договорит. Оцепенелость его позы свидетельствовала о внутреннем напряжении Майлза.

Наконец, не выдержав, девушка спросила:

– И что произошло?

Он стоял в полумраке, отвернувшись от нее.

– Эйлуин сказал… – Он проговаривал слова медленно, будто вытаскивал их из глубокого, темного колодца. – Он сказал, что зол на меня настолько, что готов меня задушить. А потом он вихрем вылетел из палатки. Было уже темно, но он взял лампу и… в одиночестве направился на раскопки. – Помолчав, Майлз добавил мрачным тоном: – Это был последний раз, когда я его видел живым.

Белла зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть. Теперь ей стал ясен источник его терзаний. Ссора произошла в ночь нападения. Майлз винил себя в смерти отца.

Она понимала, как он пришел к такому выводу. Если бы не эта ссора, его отец не ушел бы из лагеря. И не погиб бы от рук расхитителей гробниц.

Почти машинально Белла направилась к Майлзу. Она обхватила его руками за талию и притянула его голову к себе на плечо, думая только о необходимости утешить его. Неудивительно, что он приехал из Египта абсолютно изменившимся и совсем не походившим на того солнечного мальчика, каким был когда-то. Все эти годы он нес на себе чудовищный груз вины, никому не рассказывая об этом. Угрызения совести из-за смерти отца разъедали Майлза, делали его раздражительным и враждебным по отношению к людям.

И, возможно, в качестве компенсации он посвятил себя сохранению отцовского наследия. Герцог похоронил себя в этом огромном доме-мавзолее и проводил все свое время, изучая артефакты, которые его отец выкопал из гробниц древних фараонов.

Его жаркое дыхание касалось ее волос. Майлз тоже обнял ее и крепко прижал к себе, так что тепло его тела смешалось с ее теплом. Ничто и никогда не казалось ему столь правильным, как эти объятия. Белла была ошеломлена и благодарна ему за то, что он позволил себе открыть ей правду. Возможно, признание уймет его давнюю боль.

Но сначала он должен был понять, что бремя, которое он носил на своих плечах все эти годы, было надуманным. Таким надуманным!

Белла слегка отстранилась, чтобы посмотреть на него. В неровном свете свечи она разглядела на его лице выражение настороженности. Неужели он опасался, что она осудит его за грех, который он сам себе придумал?

Одной рукой Белла крепко обнимала его за талию, а другой поглаживала его широкую спину.

– О, Майлз, в этом не было вашей вины, – прошептала она. – Вы же не могли знать, что разбойники нападут именно в эту ночь.

Эйлуин нетерпеливо покачал головой.

– Это не имеет значения. Я все равно виноват в его смерти.

– Ха! Да вам было всего тринадцать лет! А ваш отец был взрослым человеком. С таким же успехом можно утверждать, что он сам выбрал свою судьбу.

– Что за чертовщину вы говорите…

Он хотел было отодвинуться от нее, но она схватила его за предплечья, чтобы остановить, и сразу почувствовала, как сильно напряжены его мышцы.

– Послушайте меня. Эйлуин не должен был ссориться с вами. Он мог прислушаться к вашим возражениям и повести себя разумно. И он не должен был вихрем вылетать из палатки. Он мог остаться и обсудить ситуацию с вами. Вместо этого он предпочел пойти ночью к месту раскопок. Он один был в ответе за свои действия.

Майлз прожигал ее взглядом, его лицо выражало яростное сопротивление.

– Вы не понимаете! – вскричал Эйлуин. – Я должен был быть послушным сыном, каким был всегда.

Белла понимала больше, чем он мог представить. Она боролась с Сайрусом, утверждавшим себя. Ее брату не терпелось найти работу и обеспечивать семью, вместо того чтобы заниматься школьными делами.

– Доказывая свою точку зрения, вы учились быть мужчиной, – проговорила она, желая, чтобы Майлз понял ее правоту. – Это нормальный поступок для мальчика тринадцати лет. Ваш отец должен был это понять и привести свои доводы, а не пытаться навязать свою железную волю.

Майлз отвернулся, прежде чем снова устремить на нее хмурый взор.

– Мое поведение было бессовестным. Я не понимаю, как вы можете его оправдывать.

Подняв руку, Белла погладила его по щеке. Его щека оказалась такой же колючей, как и его характер.

– Я вижу человека, который так долго страдал от чувства вины, что превратился в отшельника, изгнавшего из своей жизни всех. Да, смерть вашего отца была чудовищным событием. Но вы не можете вечно наказывать себя за это. Пора оставить этот инцидент в прошлом, где ему и место.

Майлз слегка прищурился, как будто он смотрел внутрь себя, борясь c собственными сложившимися убеждениями. Но Белла и не ждала, что он сможет изменить свою точку зрения мгновенно. Однако возможно, она показала ему новое направление для размышлений. Возможно, если ему удастся преодолеть свою упертость и пересмотреть давние события, то он в конце концов сможет примириться с ними. Он мог бы перестать отгораживаться от внешнего мира. Мог бы снова стать счастливым в обществе других людей. Мог бы даже полюбить и жениться… Эта мысль вызвала щемящую тоску в груди Беллы. Ей не хотелось представлять его в обществе другой женщины. Женщины, подходящей его высокому титулу. Молодой, послушной дебютантки, которая родит ему детей, будет держаться подальше от него и никогда не станет угрожать ему, когда ему вздумается ее поцеловать.

Белла позволила своей руке упасть на его широкое плечо. Конечно, к тому времени она сама уже давно исчезнет из его жизни. Скоро они разойдутся в разные стороны, и он никогда не узнает о дикой и непристойной страсти, которая в ней пылает.

Белла заметила, что Майлз смотрит на нее сверху вниз, и глаза его при этом блестят. Один уголок его рта приподнялся, и это даже напоминало улыбку.

– Итак, я отшельник, не так ли? Я никогда не слышал, чтобы отшельникам позволяли держать в объятиях красивую женщину.

Белла всегда считала свою внешность заурядной. Тем не менее, его комплимент вызвал в ней прилив удовольствия. Они все еще крепко обнимались, ее бедра прижимались к его бедрам, ее груди расплющивались о его мощную грудь. Его раскрытая ладонь лежала на ее пояснице, словно он приготовился остановить ее при попытке к бегству.

Майлз и не подозревал, что у нее не было ни малейшего желания убегать. Это было так правильно и естественно, что он держал ее в своих объятиях. Как будто каким-то образом он стал частью нее.

И все же она была не настолько глупа, чтобы поддаться лести. Несмотря на то, что Майлз часто вел себя грубо, он отлично знал, как использовать флирт в своих интересах. В данный момент он делал именно это, чтобы забыть, что он только что обнажил перед ней свою душу.