– Вы привезли эти дневники сюда, в Эйлуин-Хаус? – спросил он.

– О нет, их слишком много. Я положила их… на хранение. – Не желая упоминать дом в Оксфорде, она сменила тему разговора: – А вы можете мне рассказать о той ночи, когда герцог был убит?

Они поднимались по мраморным ступеням, и их шаги звучали глухо, словно они были призраками. Тень от света лампы наполовину скрывала лицо египтянина, поэтому разглядеть его выражение стало невозможно.

– Не мне рассказывать об этой трагедии, – медленно произнес он. – Вам следует расспросить его светлость. Но, возможно…

– Да?

– Возможно, он не стал бы возражать против того, чтобы я рассказал вам вот это. Расхитители гробниц, убившие его отца, в ту же ночь напали на наш лагерь. Они подожгли палатки, и юный Майлз спас вас от смерти в огне.

Белла остановилась посреди лестницы. Вместо полутемного лестничного пролета она увидела желто-оранжевые языки пламени, пляшущие на фоне черного неба, услышала дикие вопли со всех сторон, почувствовала, как кто-то сжимает ее руками и тащит из палатки…

Картина прошлого погасла так же быстро, как появилась. Пораженная, Белла посмотрела на Хасани округлившимися глазами.

– Я думаю… Кажется, я это помню. Там был огонь, крики, и меня кто-то потащил оттуда. Вы уверены, что это был Майлз?

– Да, я ведь тоже там был. Ваш отец схватил ружье, чтобы застрелить нападавших, а ваша мать задыхалась от дыма, пытаясь до вас добраться. В этом хаосе Майлз бросился в горящую палатку, чтобы вытащить вас из постели и унести в безопасное место.

Белла содрогнулась при мысли о том, что ее не было бы уже на свете, если бы не героический поступок Майлза. Но это делало еще более предосудительным поступок ее отца, оставившего Майлза. Если все так и было.

– А почему бандиты напали на лагерь? – спросила она. – Им было мало того, что они убили его светлость?

– Они были злы и жаждали мести, – ответил Хасани, когда они оба продолжили подниматься по лестнице. – Видите ли, они пытались ограбить гробницу, но нашли в ней только каменные статуи, керамику да скарабеев – это такие артефакты, которые очень распространены в Египте. Там не было ни намека на сокровищницу.

Во рту у Беллы пересохло. Она надеялась, что Хасани не заметил, что у нее перехватило дыхание.

– Сокровищницу?

Камердинер наклонил голову в знак согласия.

– Четвертый герцог приехал в Долину Царей в надежде обнаружить склеп фараона Тутанхамона и множество золотых артефактов, которые, по слухам, были захоронены вместе с ним. Занимаясь поисками, его светлость обнаружил давным-давно запечатанную гробницу не такого известного фараона. Боюсь, раскрытие этой гробницы предопределило его смерть.

– Почему вы так считаете? – поинтересовалась Белла, когда они оказались на верхней ступени.

– Существовало проклятие, наложенное на это место, когда мумия фараона была положена в склеп на вечный покой. Тот, кто сломает печать на гробнице, был обречен умереть насильственной смертью.

Это прозвучало столь мелодраматично, что Белла рассмеялась.

– Вы не можете верить в такое проклятие! – воскликнула она.

Рот Хасани сжался в жесткую линию.

– Не стоит над этим насмехаться, мисс Джонс. Жрецы в Древнем Египте практиковали мощную магию. Ее следует уважать, а не смеяться над ней.

Осознав, что обидела Хасани, Белла поспешно сказала:

– Прошу вас простить меня. У меня и в мыслях не было выразить неуважение к вашей культуре или верованиям. Я просто удивилась, вот и все.

Он кивнул, принимая ее извинение.

– Мы дошли до вашего этажа, и здесь мы должны расстаться.

Комната Беллы находилась в дальнем конце темного коридора. Ей хотелось заскрежетать зубами, ведь она вернулась к тому, с чего начала. В отчаянии она решила спровоцировать Хасани, чтобы узнать его дальнейшие планы.

– Вы пойдете сейчас в кухню? – невинным тоном полюбопытствовала она. – Я была бы вам благодарна, если бы вы попросили Нэн разбудить меня завтра чуть раньше обычного.

– Я действительно иду вниз, потому что мне нужно погладить эти галстуки для его светлости. – Он кивнул на охапку скомканных вещей в своей руке. – Доброй ночи, мисс Джонс.

С этими словами Хасани поклонился, а Белла едва скрыла охвативший ее восторг. Он не собирался возвращаться в западное крыло! Всего через несколько мгновений путь будет свободным!

Но когда Хасани повернулся, чтобы спуститься вниз, Белла мельком заметила татуировку в виде глаза на его затылке. По ее коже пробежал холодок. Вопреки всякой логике у нее появилось стойкое ощущение, что глаз наблюдал за ней.

* * *

Герцог Эйлуин наслаждался ощущениями после бурного секса.

В состоянии полного насыщения он лежал, растянувшись между двумя упругими бедрами и положив щеку на мягкую грудь. Каждая порция воздуха, которую он втягивал в изголодавшиеся легкие, была полна женским ароматом и землистым мускусным запахом их близости. Каждая клеточка его тела стонала от блаженства после разрядки.

Золотисто-каштановые волосы его партнерши растрепались и рассыпались по подушкам. Он чувствовал, как неистовое биение ее сердца начинает успокаиваться – вслед за биением его сердца. Она наслаждалась их соитием так же, как и он.

В этом скромном заведении хорошо обучали работающих тут женщин искусству любовных утех. Его партнерша была новенькой и старалась доставить ему удовольствие. И вот уже ее умелые руки снова принялись ласкать его, двигаясь по его плечам и спине.

Майлз был выжат как лимон, чтобы почувствовать что-то большее, чем легкое шевеление в чреслах. Но он намеревался до ухода овладеть ею снова, и, может, даже дважды. Он хорошо заплатил за эту привилегию.

Майлз позволил своим пальцам скользнуть по шелковой округлости ее груди. Ничто так не снимало его напряжение, как вечер в постели с красивой женщиной.

Она застонала, ее сосок отвердел от его ласк. Затем ее язык слегка коснулся его шеи, и она игриво спросила:

– А могу я полюбопытствовать, ваша светлость… кто такая Белла?

Его рука замерла. Он приподнялся, чтобы рассмотреть ее прекрасные черты, зеленые глаза и гладкую кожу.

– Что?!

– Белла, – повторила женщина. – Вы произнесли это имя, достигнув пика.

Неужели он это сделал? Дьявольщина!

Словно ощутив перемену в его настроении, она одарила его манящим взором и изогнулась под ним.

– Все в порядке, ваша светлость. Я в вашем распоряжении. И я счастлива быть той, кем вы пожелаете, даже этой Беллой.

Кровь застыла в жилах Эйлуина. Ему было противно слышать, как потаскуха произносит имя Беллы. И он не позволит ей узнать о ее существовании.

Майлз накрутил прядь волос девицы на палец.

– «Белла» по-итальянски означает «красавица», – сказал он.

– О! Так я ошиблась. Это был комплимент! – Ее губы изогнулись в кокетливой улыбке. – Позвольте мне отблагодарить вас, ваша светлость.

Она просунула руку между их телами, но Майлз оттолкнул ее. Ощутив внезапное отвращение, он скатился с кровати и схватил свои брюки. Пока он натягивал и застегивал их, проститутка села на смятых простынях.

– Вы должны уйти так быстро? Мы же только начали. У меня есть еще много штучек, которые я хотела бы показать вам.

Нагая, она поползла на четвереньках к изножью кровати, покачивая большими грудями и виляя бедрами. Там она обхватила руками столбик кровати и принялась тереться об него, как кошка, которая хочет, чтобы ее почесали за ушком. С распущенными, растрепанными волосами и с потрясающей фигурой, она была мечтой любого мужчины.

Но Майлз не хотел повторения. Нет, если он может произнести имя Беллы на вершине экстаза. Натянув через голову рубашку, он сел на стул, чтобы надеть сапоги. Черт возьми! Эта ночь пошла не так, как он запланировал.

Еще совсем рано: часы на каминной полке показывали десять. Но он был слишком возбужден, чтобы спать. Надо вернуться домой и погрузиться в работу, а не в женскую плоть.

* * *

Высокие створчатые часы в углу кабинета пробили десять раз, когда Белла начала поиски карты. Два часа. Этого времени вполне хватит, чтобы заглянуть в каждый уголок и щель личного убежища Эйлуина до его возвращения в полночь.

Она поочередно поднесла пламя своей свечи к трем свечкам в серебряном канделябре, который стоял на письменном столе. Дополнительное освещение позволило ей лучше рассмотреть просторную комнату. Обстановка включала кожаные стулья, тяжелую мебель и длинные шторы на окнах, за которыми темнела ночь. Коллекция египетских артефактов на книжных полках и очки в золотой оправе, лежавшие на разбросанных по письменному столу бумагах, служили подтверждением того, что она находится во владениях герцога.

Приглядевшись внимательнее, Белла увидела, что на листах были пиктографические символы с аккуратными карандашными пометками на английском языке рядом с ними. Например, возле изображения водоплавающей птицы было написано: «птенец». Сидящий египтянин, указывающий на свой рот, оказался рядом со словом «обсуждать». Картинка с молодой женщиной сопровождалась подписью: «дочь». Неужели Майлз составлял словарь?

Белла сдержала любопытство. Ей хотелось просмотреть все страницы и узнать что-нибудь об иероглифическом языке. Но не сейчас.

Может, он хранил папирусы в письменном столе? Чтобы они были под рукой, когда он работал над своим глоссарием?

Сев за стол, Белла принялась открывать ящики один за другим. Ей было немного не по себе, когда она рылась в его вещах, словно она заглядывала в его личную жизнь. Но в содержимом ящиков не было ничего интересного: стопка чистой бумаги, письменные принадлежности, бечевка, воск для запечатывания писем и прочие обычные вещи.

Затем ее внимание привлек металлический блеск в тусклом углублении нижнего ящика.

С радостным криком Белла вытащила свой кинжал. Так вот где Майлз его прятал! Она все еще сердилась на него за то, что он столь самонадеянно его у нее отобрал. «Никому не позволено, – сказал герцог, – носить оружие в этом доме».