Поскольку Белль сознавала, что облегчить бунтующий желудок можно только одним-единственным способом, а способ этот как-никак требовал известного уединения, она сообразила, что в ее положении самым разумным было бы незамедлительно сползти с постели и ринуться на поиски туалета — на тот случай, если ее стошнит прежде, чем она будет в состоянии справиться с подступающей к горлу дурнотой.

К счастью, когда ей все-таки — и не без труда — удалось принять вертикальное положение, терзавшая ее головная бол: усилилась, а желудок, как ни странно, почти сразу же успокоился. Оставалось радоваться, что ей удалось избежать последнего унижения — ее не стошнило прямо на пол. Едва-едва переступая дрожащими ногами, Белль кое-как доплелась до туалета и схватила стоявший там тазик.

Введенный в заблуждение ее действиями, желудок Белль сделал попытку выполнить первоначальное намерение и избавиться от своего содержимого. Белль в ответ сделала попытку подчинить его себе. Схватка оказалась краткой, не весьма напряженной. В результате Белль удалось одержать верх, но лишь благодаря тому, что она сообразила высунуть голову в окно и несколько минут жадно вдыхала свежий утренний воздух.

Отставив в сторону так и не понадобившийся ей тазик и стараясь по возможности не смотреть в зеркало, Белль попыталась привести в порядок безнадежно смятое платье, потом еще раз заглянула в спальню. Просто на всякий случай — еще раз убедиться, что лежавший на ее кровати Стивен не галлюцинация, вызванная выпитым накануне бренди.

Увы, он не был галлюцинацией. И бренди тут ни при чем. Лишь ее собственное безрассудное поведение прошлой ночью привело к тому, что в жизнь ее вползла змея, вернее, змей — вот и сейчас, свернувшись уютным клубочком, он мирно похрапывает у нее в постели. Нет! Кажется, проснулся! Снова заглянув в комнату, Белль убедилась, что ее вероятный кандидат в женихи лежит в постели с открытыми глазами и лицо его, искаженное страданием и покрытое бледностью, до странности походит на ее собственное. Мысли ее обратились к выпитому накануне бренди, и Белль в очередной раз чертыхнулась, придя к выводу, что это проклятое пойло следовало бы вылить в помойное ведро вместо того, чтобы преподносить в хрустальном графине ничего не подозревающим гостям.

Она молча стояла на пороге комнаты и украдкой разглядывала Стивена. Даже сейчас, с мертвенно-бледным, искаженным страданием лицом, он был дьявольски красив. Да что там — он был самым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела в жизни. В этот момент он перекатился на бок и с мученическим стоном закатил глаза. Белль выразительным жестом указала ему на тазик.

— Меня никогда не тошнит, — проворчал он, потом несколько раз вздохнул и с несчастным видом уставился на лежавший возле постели ковер.

Часы над лестницей в коридоре пробили шесть раз. Ей страшно не хотелось мучить его и дальше, однако Белль сочла своим долгом напомнить Стивену, что уже утро и очень скоро проснутся слуги и примутся шнырять по комнатам, предлагая свои услуги пробудившимся гостям.

— А кстати, вы, случайно, не забыли о своих планах на это утро? — железным голосом осведомилась она.

Стивен хрипло застонал, и Белль вдруг почувствовала, как в груди ее пробуждается жалость к несчастному. Насколько она помнила, на утро была запланирована верховая прогулка к одной из местных достопримечательностей — пещере, где глубоко под землей обнаружили озеро, а после прогулки — состязание в стрельбе из лука, в котором должны были принять участие дамы. Сказать по правде, Белль в настоящую минуту не находила абсолютно ничего привлекательного в том, чтобы тащиться несколько миль верхом, чтобы полюбоваться на темную дыру в земле, в глубине которой плещется холодная вода. Но у нее хватило здравого смысла признать, что в любых других обстоятельствах это, возможно, была бы очень приятная прогулка, учитывая, что для дам в таких случаях, как правило, подавались экипажи.

Но на этот раз все должно было быть по-другому. Сейчас здесь собрались джентльмены, каждый из которых считал себя незаурядным спортсменом. А это означало, что каждый, кто намеревался совершить прогулку, должен был, выбрав в конюшне лорда Дункана лошадь, скакать не разбирая дороги, чтобы первым добраться до пещеры.

Вообще-то Белль всегда любила бывать за городом, но в это утро ни ласково зеленеющая в лучах утреннего солнца трава, ни аромат цветов не заставили бы ее спуститься вниз и присоединиться к шумной толпе джентльменов во дворе. К тому же ее успели кое о чем предупредить: чтобы отбить у дам всякое желание принимать участие в прогулке и не мешать джентльменам, грумам были отданы четкие указания давать им лишь самых неповоротливых лошадей.

— А вы собираетесь принять участие в поездке? — осведомился Стивен, с трудом приподнявшись на локте.

За ночь его пышный галстук куда-то исчез, а расстегнувшаяся на груди рубашка обнажала завитки жестких темных волос.

Белль решительно покачала головой:

— Нет, предполагается, что вместо прогулки верхом я стану стрелять из лука и пытаться разобрать, о чем шепчутся за моей спиной остальные дамы. А основным предметом их болтовни, вне всякого сомнения, будет дражайший Куинси, — добавила она, вдруг почувствовав себя обманутой и смущенной, словно только сейчас обнаружила в своей постели мужчину.

Белль принялась шарить по комнате, надеясь отыскать хоть что-то, что можно было бы накинуть на себя. Ее ночная рубашка, которой она так и не воспользовалась, забытая, валялась на полу, а пеньюар исчез, как сквозь землю провалился. Наконец, оставив поиски, она накинула на плечи смятую шаль и скрестила руки на груди. Белль старалась не смотреть в зеркало — она и без того хорошо представляла себе, что растрепавшиеся за ночь волосы неряшливыми космами падают ей на лицо.

— Ну не станут же они сплетничать вечно, — успокоил ее Стивен.

Белль выразительно округлила глаза, но Стивен даже не смотрел в ее сторону.

— Мне бы не хотелось показаться вам грубой, Стивен, особенно сейчас, когда вы плохо себя чувствуете, но вы должны исчезнуть. И поскорее. Очень скоро сюда наверняка постучится кто-нибудь из слуг — предложить горячую воду или чай. Нельзя, чтобы кто-нибудь из них вас увидел.

— Полагаю, вы правы, — согласился он, со стоном спуская ноги с кровати.

На нем тоже не было башмаков, но зато остальной костюм, как с облегчением убедилась Белль, был в полном порядке.

Стивен откашлялся.

— Конечно, может быть, сейчас не самый удачный момент, чтобы снова начинать этот разговор, но я хочу, чтобы вы знали: мои планы относительно вас остались прежними. Даже стали, так сказать, более определенными — учитывая, что теперь я окончательно вас скомпрометировал. И теперь у вас попросту нет другого выхода, кроме как оказать мне честь стать моей женой, Белль.

Это сухое, почти деловое предложение заставило ее сердце болезненно сжаться. Прикрыв глаза, Белль со всей возможной прямотой ответила:

— Вы правы, Стивен, сейчас действительно не самое удачное место для подобного разговора. К тому же если вы послушаетесь меня и уйдете, то в глазах общества я останусь не более скомпрометированной, чем была до вчерашнего вечера.

— Вы же знаете, что это не так, Белль. Во всяком случае, учитывая, чем мы с вами занимались прошлой ночью. Ну да забудем об этом. Я вовсе не против обвенчаться по специальному разрешению. Думаю, понедельник нам подойдет. Но получить его можно только у архиепископа Кентерберийского, а это значит, что вместо прогулки мне придется уехать.

Белль уже открыла было рот, чтобы возразить. Ей хотелось сказать, что она вовсе не желает выходить за него замуж — по крайней мере из-за того, что произошло нынче ночью, и, уж во всяком случае, не в такой спешке, ведь сложившиеся обстоятельства вовсе не требовали этого. Но ее чуткое ухо уловило в коридоре шорох шагов. Вне всякого сомнения, запоздалые любовники спешили вернуться к себе прежде, чем кто-нибудь их обнаружит. И Белль закрыла рот, чувствуя, что не в силах бороться с тем, что Стивен — или судьба — уготовили для нее в будущем.

— Мы обсудим все это позже, — пообещала она шепотом. В этот момент мимо ее двери прошелестели чьи-то шаги и раздался слабый звук, похожий на неясное ворчание. — А вы, значит, знакомы с архиепископом Кентерберийским? — не в силах удержаться, с любопытством спросила она.

— Угу… к тому же у него в карманах вечно свищет ветер — к счастью для нас, дорогая, потому что при этих обстоятельствах он будет только счастлив снабдить нас специальным разрешением на брак.

Воровато оглянувшись на дверь, Стивен принялся натягивать башмаки. Теперь темные локоны его волос уже не спадали изящнейшим образом на шею, а были живописно всклокочены — в точности как и у самой Белль.

Вспомнив о том, как они оказались вместе в ее комнате, Белль вспыхнула от смущения.

— А почему бы вам не оставить все как есть? И пусть все будет как положено: сначала вы поухаживаете за мной, потом сделаете предложение, а после мы дадим в газеты объявление о помолвке, если, конечно, не передумаем, — рассудительным тоном предложила она. Правда, в голосе ее чувствовалось некоторое сомнение. — Вы же сами говорили, что были бы рады поухаживать за мной. Тогда для чего вся эта спешка? Ни к чему хорошему это не приведет. Наверняка поползут сплетни, а там и до скандала недалеко. Учитывая к тому же, что пока вы официально помолвлены с Констанс Роуби.

— К. несчастью, мы не можем ждать. Простите, Белль, клянусь, что буду ухаживать за вами, как полагается, но после свадьбы. Кстати, я говорил вам, что лорд Дункан вчера видел нас обоих в беседке?

Его слова проникли в ее сознание, и Белль вдруг почувствовала, как ее сердце сжалось от страха.

— А потом, — продолжал Стивен, совершенно не замечая того состояния, в которое ее повергла эта новость, да еще преподнесенная столь буднично, — Констанс никогда не давала мне никаких обещаний. И поскольку о нашей предполагаемой помолвке никто не знал, думаю, тут не должно быть особых трудностей. Да и кстати, она ведь первая отказалась от меня — разве вы забыли ее письмо?