Мелани Джексон - Красавица

— М-да, думаю, ты права — действительно не можем, — кивнул Стивен, окидывая растерянным взглядом свою собственную растерзанную одежду. «Да уж, — крякнул он про себя, — ехать по дороге в открытом экипаже в сюртуке и без галстука — это уж слишком!»

— И потом, ты забыл Короля.

— Король! — Отшвырнув галстук, Стивен изумленно вытаращил глаза. — Я забыл про Короля!

— Может, вернешься за ним? — Белль смущенно оглянулась через плечо, с содроганием вспомнив неодобрительные взгляды прислуги миссис Клермон.

— Нет уж, благодарю покорно, — проворчал Стивен. — Ему и там неплохо. А позже я пошлю за ним. Белль с облегчением кивнула.

— Насколько я помню, там, впереди, есть маленькая роща, где нам никто не помешает. Может…

— Ладно, остановимся там ненадолго, чтобы привести себя в приличный вид. Там ведь, кажется, и ручеек есть, верно? Конечно, вода в нем ледяная, но ты по крайней мере сможешь умыться и… м-м-м… все остальное.

— Стивен…

— Да, Белль? — Заглянув в ее синие глаза, Стивен почувствовал некоторое облегчение.

Правда, в них не было больше той нежности и желания, что накануне вечером, но теперь она не смотрела на него, как кухарка на несчастного каплуна, которому собирается перерезать глотку.

Он попытался найти в этой мысли некоторое утешение, но не смог. Казалось, драгоценное и хрупкое чувство, накануне соединившее их, вдруг дало трещину.

— Прости, что швырялась в тебя тарелками, — тихо прошептала Белль. — В первый раз в жизни со мной такое… Наверное, я сошла с ума. А может… это все та штука виновата?

— Может быть, — задумчиво протянул Стивен, взяв в руки вожжи. — Впрочем, я тоже виноват перед тобой. Зря я устроил весь этот скандал…

Многое осталось недосказанным, и оба это понимали. И Белль, и Стивену сейчас страшно было вспоминать о том, что они наговорили друг другу.

— Все в порядке, Стивен, — пробормотала наконец Белль, выжав из себя жалкое подобие улыбки. — Думаю, мы оба виноваты. А что касается скандала у лорда Дункана, так тут больше всех виноват этот подлец Куинси… ну и, может быть, твоя Констанс. А мы с тобой оказались жертвами его вероломства и ее жестокости.

Оглянувшись на нее, Стивен покачал головой:

— Так-то оно так. Однако скажу тебе по опыту — расплачиваться за это придется не Куинси. И не Констанс.

Белль горько вздохнула. Дальше они ехали в угрюмом молчании.

Приобретя благодаря посещению рощицы более респектабельный вид и немного вернувшись к жизни (благодаря поданному им плотному завтрак), Белль и Стивен отправились в путь в менее мрачном расположении духа.

Но несмотря на это, они почти не разговаривали. Мир и согласие, воцарившиеся между ними, были слишком хрупки, и оба это знали, а пока Белль предпочла наслаждаться теплым солнечным днем и тишиной. Воспользовавшись удобным случаем, она по привычке принялась сочинять письмо матери.

…как видишь, мамочка, я совершила ужасную вещь и теперь не знаю, как быть. Видишь ли, я не уверена, что смогу восхищаться им по-прежнему, ведь как ни поверни, но какое-то время мне пришлось побыть его пленницей, и я даже потихоньку привыкла видеть в нем врага.

Сказать по правде, все это очень и очень странно и, уж конечно, ни капельки не похоже на то, что я читала о любви. Да что там — ни в одном из этих толстенных романов, где описывается, что происходит между мужчиной и девушкой, нет и намека на то, как это бывает в жизни. Вот как сейчас с нами, например. Иной раз кажется, что все эти древние поэты и знать не знали, как это иной раз бывает на самом деле.

Но день был слишком хорош, чтобы долго грустить. Со вздохом Белль мысленно поставила точку и, сразу повеселев, принялась любоваться окрестностями.

Стивен, в отличие от Белль, не был настроен предаваться буколическим восторгам, хотя, если честно, вид пушицы, при каждом дуновении ветра переливавшейся серебром, точно озеро при луне, был способен привести в восхищение кого угодно. Однако Стивену сейчас было не до красот природы. Нахмурившись, он вдруг резко повернулся к Белль:

— Что ты имела в виду, когда говорила, что пыталась спасти меня?

Белль смущенно закашлялась.

— Тебе непременно нужно знать?

— Думаю, будет лучше, если ты все объяснишь. Между нами и так уже достаточно недомолвок.

— М-м-м… все так сложно, понимаешь? Дело в том, что я хотела избавить тебя от нового скандала. Думала, что будет лучше, если я исчезну — тогда тебе не нужно будет на мне жениться.

Отвернувшись, Белль принялась рассеянно разглядывать кустики цветущего вереска вдоль дороги. Сплошной ковер цветов покрывал гребень ближайшего холма. Правда, с другой стороны холм резко обрывался, но Белль все равно залюбовалась им.

— Что-то ничего не понимаю… Ты хотела избавить меня от нового скандала и для этого усыпила меня, чтобы удрать? — опешив, переспросил Стивен.

— Бекки и словечка бы никому не сказала, — защищалась Белль. — Даже если бы у кого-то из слуг развязался язык, все равно скандал был бы куда меньше, чем если бы ты разорвал помолвку с Констанс и женился бы на мне. Кто я — дочь торговца, да еще с подмоченной репутацией! А в глазах света еще и брошенная любовница — вспомни, как поступил со мной Куинси! И то, что мой отчим набоб Лидгейт, ничего не значит. С таким же успехом ты мог бы жениться на вавилонской блуднице.

Стивен уставился на нее тяжелым взглядом. Потом он снова заговорил, лицо его было суровым, однако в голосе не было даже намека на гнев.

— Белль, я ведь уже говорил тебе: Констанс сама разорвала помолвку. А ты по-прежнему волнуешься из-за каких-то глупых сплетен. И совершенно зря, потому что мне лично нет до этого никакого дела. В любом случае это дело решенное — тем более сейчас, когда ты, возможно, уже носишь моего ребенка.

— Да. Я понимаю. — Вид у нее при этом был какой угодно, только не счастливый, но Стивен со вздохом подумал, что вряд ли может винить ее в этом.

— Но ведь никто не знает, что Констанс сама разорвала помолвку, — снова заговорила Белль, — поэтому в глазах света ты будешь человеком, бросившим невесту ради богатой наследницы. А я — наглой бесстыдницей, не постеснявшейся увести жениха у другой женщины.

Стивен мысленно взвесил ее слова — они были словно целительный бальзам для его уязвленного мужского самолюбия. Сердце его радостно затрепетало. Итак, не какой-то вздорный каприз заставил Белль сбежать — с присущей ей самоотверженностью она пыталась защитить его репутацию! Стало быть, он ей небезразличен!

— Примерно это и я подозревал с самого начала.

— Правда? — встрепенулась Белль. И тут ей на память пришли страшные, жалящие слова, которые он бросал ей в лицо утром. Руки ее сжались в кулаки. — Вот уж никогда бы не подумала! Особенно когда ты обвинял меня во всех смертных грехах… чуть ли не в попытке отравить тебя!

— Меня ослепил гнев, — признался Стивен. И разочарованно пожал плечами. — К тому же ты могла иметь в виду совсем другое. К примеру, что ты хочешь избавить меня от брака, в котором нет и намека на любовь, да еще с женщиной, которая не питает ко мне ни малейшего уважения, — глядя в сторону, добавил он.

Глаза у Белль стали как блюдца.

— Такое мне и в голову не приходило! Я всегда уважала тебя, Стивен! Такое впечатление, что ты путаешь меня с кем-то. С какой-то другой женщиной, забыть которую ты не в силах до сих пор. — Вызывающе вскинув голову, Белль отвернулась.

— Скорее всего я просто не понимал, что заставило тебя решиться на такой шаг, — нехотя признался он. — Но пусть я ошибался в тебе, Белль… поверь, мое сердце свободно. Нет никакой другой женщины…

Несмотря на это заявление, Белль продолжала молча смотреть куда-то вперед невидящим взглядом.

— Мы ведь, кажется, оба согласились, что только остатки этого проклятого зелья могли заставить нас обоих до такой степени потерять голову, что мы вели себя как сумасшедшие, разве нет? — спросил Стивен, украдкой бросив быстрый взгляд в сторону очаровательного девичьего личика.

Несмотря на досаду, он не мог не признать, что благодаря теплому воздуху и плотному завтраку Белль снова свежа как роза.

Подумав немного, Белль смилостивилась и царственно кивнула.

— Ничем другим это безумие объяснить просто невозможно, — признала она. — В жизни своей никогда так себя не вела! Вспомнить страшно! Словно сцена из какой-то дурной пьесы!

— Да уж, просто театр «Друри-Лейн»! Где еще героиня может обвинить любовника в том, что он подсыпал ей снотворное зелье ради того, чтобы надругаться над ней? — хмыкнул Стивен. И вдруг предложил: — Послушай, может, забудем об этом, а? Клянусь, это больше не повторится.

— Я постараюсь, — откликнулась Белль и нервным движением разгладила перчатки, завидев приближающийся экипаж.

Теперь, когда они отъехали от города, проезжающих стало заметно меньше. Правда, Стивену приходилось внимательно следить за дорогой, особенно когда они, как сейчас, съезжали на обочину, чтобы пропустить приближающуюся карету.

— Знаю, что вел себя, мягко говоря, не так, как положено джентльмену, — начал Стивен, уже готовый к тому, чтобы должным образом загладить свою ошибку и извиниться.

Но Белль не дала ему закончить. С очаровательным румянцем на щеках она перебила его прежде, чем Стивен успел приступить к покаянию:

— Перестань обвинять себя. Если честно, то мне тоже было далеко до леди! А уж если вспомнить, как я швыряла тебе в голову тарелки, то вообще непонятно, кому из нас следует извиняться.

— Оскорбленная женщина — страшное дело! — с понимающим видом кивнул Стивен.

— Мне так стыдно, — упавшим голосом призналась она. — Я чувствую себя совершенно больной!

— Понимаю. — Стивен даже отважился улыбнуться. — Знаешь, Белль, то, что я наговорил… это все как дурной сон, ей-богу! Как будто это не ты, а другая женщина… она бросила мне в лицо, что не станет моей женой, и тут я потерял голову. Словно валяться со мной на поляне — это одно, а нот выйти за меня… за какого-то незаконнорожденного ублюдка — совсем другое.