Наконец она, окончательно потеряв терпение, заорала на него, пригрозив отхлестать его кнутом до полусмерти, если он не прибавит шагу. Вместо ответа жеребец вдруг скосил в ее сторону глаз, от чего его морда стала еще более уродливой, и испустил утробный вздох. Всем своим унылым видом он ясно давал понять, что тропинка, по которой они ехали, гладкая, словно лента, была в его глазах истинной дорогой на Голгофу, специально для него проложенной в этих местах жестокосердыми представителями человеческого рода. Все было предельно ясно: он просто не желал двигаться быстрее.

— Мне конец, — простонала Белль.

Ее рысак, повернув к ней голову, утвердительно фыркнул, будто желая сказать, что совершенно с ней согласен.

В этот момент, словно в подтверждение самых худших ее опасений, ей на руку упали первые тяжелые капли дождя.

— Давай же, пошевеливайся, проклятая скотина! — прошипела она. — Если мы не поторопимся, то потонем в первом же овраге.

Но когда ее скакун в очередной раз решительно отказался перейти на галоп, Белль стало не по себе. Она боялась, что из-за упрямства проклятой клячи она потеряет тот небольшой выигрыш во времени, который у нее оставался, и Стивен догонит ее прежде, чем она доберется до города и пересядет в один из следующих на север дилижансов. А так наверняка и будет — особенно если дождь польет как из вед-Ра и веселая компания, вместо того чтобы исследовать подземную пещеру, решит повернуть домой.

Кроме того, дождь может задержать и дилижанс, на который она так рассчитывала.

— Проклятие! Теперь я догадываюсь, почему мне даже нормального хлыста не дали!

Нужно было торопиться. Конечно, можно было бы выиграть немного времени, если попытаться срезать угол — поехать напрямик, через холмы, — это было бы куда короче, чем по дороге. Конечно, при нормальных обстоятельствах ничего подобного Белль бы не сделала. Места эти были ей совершенно незнакомы, к тому же ей следовало опасаться погони, и вдобавок начавшийся дождь к тому времени разошелся не на шутку. Угрюмое небо над головой набухло серыми тучами, и через мгновение ослепительная молния расколола его надвое, предательски врезавшись в самое подбрюшье неба.

— О нет! Только не это! Послушай, есть у тебя сердце или нет?! И как у тебя только хватает совести поступать так со мной?! — простонала Белль, погрозив кулаком небу, с которого как раз в эту минуту прямо ей на голову хлынул настоящий поток воды.

Дождь безжалостно хлестал ее по лицу, но Белль упрямо продолжала ехать вперед. Теперь уже нечего было и думать о возвращении на дорогу. В любую минуту можно было столкнуться с гостями лорда Дункана, возвращавшимися назад с прогулки. Густой кустарник рвал на ней юбки, а заросли, через которые ей время от времени приходилось продираться, казалось, были сплошь утыканы какими-то особенно острыми и зловредными колючками, больно царапавшими ноги и пробиравшимися даже сквозь толстую ткань амазонки.

Но самое ужасное — Белль уже не была уверена, что едет в направлении деревни. Солнце к этому времени скрылось за тучами, местность была незнакомой, и она стала понемногу опасаться, что сбилась с дороги.

— Все из-за тебя, — с горечью сказала Белль своему коню, укоризненно глядя на его шевелящиеся уши. Вместо ответа он повернул голову и презрительно куснул ее за сапог. — Только попробуй еще раз, негодяй, и я затолкаю тебе в глотку этот сапог, да еще заставлю проглотить его! — гневно пригрозила она.

Наступила тишина. Белль и конь с несчастным видом уставились друг на друга.

Итак, ее поспешное бегство, как пришлось ей признать уже через час, оказалось всего-навсего нелепой выходкой истеричной девчонки. Почему ей вообще пришло в голову удирать из дому на рассвете? Почему было бы не дождаться утра и не уехать как полагается — в экипаже, прихватив аккуратно уложенные вещи? А всего-то и нужно выждать, пока Стивен умчится к архиепископу Кентерберийскому. Или уж, махнув рукой на сплетни, попросить кого-нибудь из грумов проводить ее до города. Но у Белль не было ни малейшего опыта в таких делах, и она попросту не имела понятия, как себя вести в подобной ситуации. Лишившись сразу и жениха, и репутации, страдая от мучительного похмелья, она окончательно утратила и способность мыслить разумно.

В любом случае теперь уже поздно сожалеть о том, что она наделала. Придется ехать вперед, в том направлении, где, по ее расчетам, должна была находиться деревня, и молить Бога о том, чтобы не повалил снег, не начался ураган, не налетел смерч или что-нибудь еще почище — короче, чтобы и без того мерзкая погода не стала еще хуже. Во всяком случае, пока Белль не найдет где укрыться.

Белль горестно и довольно громко захлюпала носом, от чего ее рысак подскочил на месте, а потом шарахнулся в сторону, словно повстречался на узкой дорожке с огнедышащим драконом или по меньшей мере с волком.

— Тупой ублюдок! — злобно прошипела она. — Это, между прочим, тоже твоя вина! Если бы ты послушался меня и шевелил копытами, когда я просила тебя поторопиться, мы бы давным-давно уже добрались бы до деревни и сейчас сидели бы в тепле! У-у-у, негодяй! Жаль, пистолета нет — пристрелила бы тебя, и дело с концом!

Но проклятая кляча, видимо, сообразила наконец, что пистолета, как, впрочем, и хлыста, у Белль нет, и только презрительно фыркнула в ответ. Вдобавок жеребец, словно решив отомстить всаднице, прижал девушку боком к корявому стволу ближайшего дерева, окончательно испортив ей амазонку. Онемев от возмущения, Белль молча разглядывала перемазанный смолой и утыканный колючими иголками подол.

Чувствуя, что еще немного — и она окончательно падет духом, Белль из последних сил боролась с отчаянным желанием увидеть, как из леса лихим галопом выедет Стивен — в точности как он делал это еще мальчиком. Только на этот раз, вместо того чтобы, как прежде, молча проехать мимо, он сразу же заметит Белль и подъедет к ней, чтобы галантно предложить ей помощь. А заодно и сухой плащ.

Впрочем, что толку было мечтать об этом? Надеяться на: помощь Стивена просто глупо. Это было бы хуже всего. Его появление разрушило бы все ее планы. Удрать от него второй раз вряд ли удастся. К тому же со свойственной ей честностью Белль готова была признать, что совсем не уверена, захочется ли ей этого.

Белль с несчастным видом снова зашмыгала носом. Очередной порыв ветра сорвал с нее шляпку и, лихо свистнув, чуть ли не до колен задрал ей подол юбки. Оставалось только признать, что сегодня все против нее и рассчитывать на кого-то, кроме самой себя, не приходится. Нужно только быть храброй и не сдаваться. А заодно молить Бога о том, чтобы не подхватить воспаление легких и не умереть.

Глава 4

Стивен сердито уставился в небо. Если бы кто-то вчера сказал ему, что он будет рыскать по дорогам, разыскивая женщину — да еще под проливным дождем! — чтобы догнать ее и увезти в Гретна-Грин с одной-единственной целью — заставить ее стать его женой, он бы назвал его сумасшедшим. Скорее всего еще добавил бы, что подобные дурацкие романтические выходки абсолютно чужды его трезвой, практической натуре. Хорошо усвоив ошибки, свойственные юности, он ни за что на свете не стал бы преследовать женщину, коль скоро она не хочет его. А уж гнаться за ней чуть ли не в Шотландию да еще силой тащить под венец — это уж совсем смахивает на дурную пьесу.

«А вспомни, как ты получил этот шрам», — ехидно напомнил ему внутренний голос. Стивен никогда не испытывал желания соблазнить невинную девушку, но, однако, такое произошло. Или едва не произошло — впрочем, в глазах общества большой разницы тут не было.

Ноющая боль в чреслах напомнила ему, что между намерением и действительным поступком существует все-таки некоторая разница, но Стивен усилием воли заставил себя забыть о ней. Вместо этого он угрюмо вспоминал о том, что случилось вчера. И что это на него нашло? — гадал он. Не иначе как он внезапно повредился в уме. А может, просто изменился. В душе его царило смятение. А ведь он много лет назад дал себе зарок сделать все, чтобы вокруг его имени никогда больше не было скандалов. Особенно если в этом замешана женщина.

Перебирая в памяти события прошлой ночи, Стивен в конце концов был вынужден с неудовольствием признать, что всегда отвратительно разбирался в женщинах. А сейчас, верно, и вовсе потерял голову от похоти. Но почему-то ему казалось, что он ясно читает в душе Белль Уинстон — вернее, Лидгейт. Как выяснилось, он ошибся. Или все-таки он с самого начала подозревал, что она собирается удрать?

А может, все было по-другому? Ведь прошлым вечером достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что отныне и навсегда его собственная судьба будет неразрывно связана с этой женщиной. Что вся его жизнь в один миг перевернулась и остается только надеяться на лучшее и молиться о том, чтобы боги были благосклонны к ним обоим?

— Кровь и ад! — Стивен с остервенением ударил хлыстом по низко нависшей над дорогой ветке, но добился только того, что целый поток воды хлынул ему за шиворот.

Значит, Белль все-таки решилась удрать от него! Ему до сих пор было трудно в это поверить. Ну, счастье ее, что он, послушавшись своего внутреннего голоса, решил вернуться в Ормстед-Парк пораньше.

И не то чтобы он так рвался туда — совсем нет. «Не иначе как предчувствие», — мрачно подумал Стивен. Вместо горячего завтрака и робко краснеющей, влюбленной Белль, истомившейся в ожидании его возвращения, на пороге его ждало само несчастье в лице хозяйки дома. В руках она нервно комкала какое-то письмо. Спрятав лицо за веером, леди Дункан смущенно сунула ему коротенькую записку Белль. А стоявший за ее спиной лакей, откровенно ухмыляясь, отвел глаза в сторону.

Стивену не нужно было читать записку, он и без нее уже догадался, что произошло в его отсутствие. А смущение хозяйки, ее уклончивые взгляды, красноречивое молчание в присутствии слуг ясно дали ему понять, что ночь, проведенная вместе с Белль, уже перестала быть для кого бы то ни было тайной.