Он не успел договорить, потому что Алек уже понял, кто являлся загадочным протеже Карла.

— Это невозможно! Карл! Измени свое условие! Я не желаю и близко видеть эту… ненормальную особу! Ты хочешь, чтобы и я, в результате общения с ней, стал психопатом и неврастеником? Или получил пожизненное заключение за убийство, совершенное в состоянии аффекта? Карл, она же — сумасшедшая истеричка!

— Ты ошибаешься, Алек. Лора — интересная своеобразная девушка. Необычная. Прошу, выслушай меня.

Карл подробно изложил Алеку историю своего знакомства с Лорой и, завершая рассказ, добавил:

— Алек, я, конечно, освобождаю тебя от обещания. Но я искренне хотел помочь Лоре. Я рассчитывал, что ты поймешь меня.

Тот долго молчал, затем, глубоко вздохнув и глядя в одну точку прямо перед собой, бесстрастно произнес:

— Ну что ж, Карл. Пусть продолжает работать, где и работала. Мои условия и требования тебе известны. Надеюсь, ей тоже. Никакого снисхождения из-за того, что ее покровитель — ты, не будет. Я не собираюсь нянчиться с твоей… Лорой. Не обижайся, Карл, но если она не будет справляться со своими прямыми обязанностями должным образом, увольнение последует незамедлительно.

— Хорошо, Алек, — согласился Карл. — Надеюсь, что ты будешь объективен. И вопреки всему, хоть немного снисходителен.

— Все, Карл. Вопрос закрыт, — категорично и жестко произнес Алек. Давай займемся, наконец, нашими текущими делами.

И они сосредоточенно и обстоятельно приступили к обсуждению и решению проблем компании.

8

— Антуан, милый, как ты разыскал меня? — с этими словами Лора повернулась к Энтони Деверо.

Он улыбнулся, бросив на нее взгляд. Антуаном звали его только Лора и француженка-бабушка, которая и дала внуку это имя.

— Все очень просто, — принялся объяснять с легкой иронией в голосе Энтони. — Я заехал к вам. Дома был только Стас.

— И что он делал? — быстро спросила Лора.

— То же, что и всегда. Стас, как восточный паша, возлежал на диване, обложенный многочисленными подушками, и с тоской взирал на диктофон, — насмешливо пояснил Энтони. — Как выяснилось, Стас с самого утра всеми силами пытался убедить себя заняться работой. К моему приходу эти уговоры самого себя оставались, увы, тщетными. Я решил, что Стаса утешат известные слова, что «Никогда нельзя бороться с самим собой. Силы слишком неравны». Но…

— Антуан, дорогой, — засмеявшись, перебила его Лора, — по-моему, этим изречением ты не утешил Стаса, а еще больше расстроил!

— Мне тоже так показалось! — усмехнувшись, согласился Энтони. — Но я тут же предпринял новую попытку, призвав на помощь Ларошфуко[1]: «В нашем уме больше лени, чем в нашем теле». А поскольку в случае Стаса получается как раз наоборот, то я взял на себя смелость сразу же процитировать ему Талмуд:» Стыдно человеку, когда ему советуют в трудолюбии подражать муравью; вдвойне стыдно, если он совету этому не следует». Завершил я свою проникновенную речь вдохновляющим высказыванием Шевреля: «Труд есть одно из непременных условий искусства дожить до ста лет».

— О, Антуан! Ты — настоящий друг. Так самоотверженно броситься на помощь! Мобилизовать в поддержку выдающиеся умы всего человечества! иронично восхитилась Лора. — И каков результат? Стас сдался?

— Судя по всему, нет. Потому что, когда я уходил, вслед мне Стас глубокомысленно изрек слова Боделера: «Самая тяжелая работа — та, которую мы не решаемся начать: она становится кошмаром».

Лора весело захохотала. Энтони присоединился к ней. Обоих всегда забавляло постоянное противоборство Стаса самому себе.

— Честно говоря, — насмеявшись вволю, произнес Энтони, — меня каждый раз удивляет, что ты и Стас — сестра и брат, рожденные и воспитанные одними родителями. Джордж — хоть и спокойный, но жизнерадостный оптимист. Олимпия — живое воплощение вечного двигателя. Твоей энергии тоже можно позавидовать. Стас же напрочь лишен даже малейшего желания к перемещению собственного тела в пространстве. Поражаюсь только одному. Как при таком малоподвижном образе жизни ему удается сохранять стройность фигуры?!!

Лора согласно кивнула.

— Я и сама удивляюсь! Предполагаю, что все, поглощаемые им, калории моментально сжигаются от напряженной умственной деятельности.

— Наверное, ты права, — Энтони проницательно посмотрел на Лору и без перехода спросил: — Ты чем-то расстроена, Лорелея?

9

Лора, как ни странно это было ей самой, даже после всех прошедших трагичных событий, почему-то спокойно относилась к имени «Лорелея», которое когда-то, еще при знакомстве, дал ей Энтони. Она даже боялась в глубине души, что он, из чувства сострадания и такта, станет, как все, называть ее Лорой. Но Энтони на каком-то интуитивном уровне понял это и по-прежнему продолжал обращаться к ней «Лорелея».

— Да, Антуан, — Лора тяжело вздохнула. — Кажется, меня увольняют с работы.

Он остановил машину около небольшого открытого кафе, безлюдного в это время, вышел, помог выйти Лоре, усадил за столик, сделал заказ подошедшему официанту и только после этого уточнил:

— Ты мне расскажешь об этом?

— Да.

Лора подробно изложила Энтони всю цепь событий. Завершила она свой рассказ с нескрываемой горечью:

— Господин Редфорд возненавидел меня, Антуан! Возненавидел! Честно говоря, и я его тоже!

Энтони задумчиво посмотрел на нее, затем невозмутимо изрек:

— А знаешь, Лорелея, Альфонс Доде[2] сказал так: «Ненависть — это гнев слабых». Поэтому и господину Редфорду, и тебе не мешало бы вспомнить слова Сенеки[3]: «Чем несправедливее наша ненависть, тем она упорнее». А вы — и ты, и он — оба несправедливы друг к другу. И если Редфорд — не окончательный дурак, он остынет и все правильно оценит и поймет. А следовательно, ты сможешь дальше продолжить свою работу. А чтобы тебе было легче выносить придирки и неприязнь господина Редфорда и не отвечать ударом на удар, постоянно помни изречение того же Сенеки: «Ты терпишь несправедливости; утешься: истинное несчастье скорее в причинении их».

— Ах, Антуан!.. — вздохнула Лора. — Жаль, что мы с тобой встречаемся слишком редко! Мне всегда так хорошо с тобой. Ты всегда знаешь, как успокоить меня, поддержать, развеселить, позабавить!.. И я знаю и рада, что нужна тебе! Мы — настоящие преданные друзья.

— Да, — серьезно согласился Энтони и глубоко вздохнул. — У меня, увы, нет выбора, Лорелея!.. И я утешаю себя изречением из Талмуда: «Спустись на ступеньку, чтобы жениться; поднимись на ступеньку, чтобы дружиться». Обстоятельства заставили меня «подняться на ступеньку». И я это сделал.

Лора грустно улыбнулась в ответ и печально покачала головой. Оба погрузились в глубокую задумчивость.

x x x

Они были знакомы больше трех лет. Как убеждал Лору Энтони, это знакомство было предопределено свыше, потому что философский постулат гласит, что случайность — одна из форм необходимости. И оба теперь точно знали, что это так.

В тот день Лора долго и бесцельно бродила по улицам. Она любила гулять в одиночестве, предаваясь спокойному бессвязному течению мыслей. Незаметно для себя Лора оказалась в небольшом скверике и, подчиняясь какому-то неосознанному порыву, присела на скамейку. Спустя какое-то время, Лора, очнувшись от раздумий, посмотрела вокруг и вдруг заметила, что буквально рядом с ней на скамейке лежит разноцветный журнал и толстая, изрядно потрепанная книга. Лора взяла ее в руки и с удивлением прочитала название. Это был какой-то старинный философский трактат. Лора, пролистав несколько страниц, честно признала, что для нее понять подобный труд — все равно, что расшифровать китайские иероглифы или древние наскальные надписи. Она отложила книгу в сторону и взяла красочно иллюстрированный журнал, с глянцевой обложки которого белозубо улыбался фантастически красивый молодой человек. Еще пару его снимков Лора обнаружила в середине журнала. На них он был снят в облегающих плавках, демонстрируя совершенное по красоте, в меру мускулистое, фактурное тело. Ослепительный красавец рекламировал какой-то массажер новейшей модификации. На взгляд Лоры, рекламодатели явно просчитались. На их массажер вряд ли кто обращал внимание, потому что оно, это внимание, целиком и полностью было приковано к потрясающим внешним данным молодого человека.

«Впрочем… — подумала Лора. — Как раз тут я ошибаюсь… Кому бы запомнился их дурацкий массажер, если бы не этот великолепный парень?!! Я вот теперь тоже вряд ли когда-нибудь забуду именно об этом массажере! Нет. Рекламодатели все сделали правильно. И массажер этот их раскупится мгновенно. Я сама уже чувствую неодолимую потребность прямо сейчас отправиться в магазин!».

Лора весело и звонко засмеялась. Неожиданно она оборвала смех и внимательно посмотрела вокруг. Лора вдруг осознала, что, очевидно, журнал и книга забыты кем-то на этой скамейке. И этот «кто-то» был весьма своеобразной и загадочной личностью, потому что сочетание популярного многотиражного журнала и явно раритетной, редкой книги по философии озадачили Лору. Она вновь огляделась. Но никого, кроме нескольких пожилых людей, не обнаружила. Лора решила, что оставлять ценный трактат на скамейке — недопустимо и надо попытаться разыскать владельца и вернуть ему потерянное.

Лора отнесла объявления о находке в различные газеты, на телевидение и радио. А утром следующего дня вдруг заметила на экране бегущую строку встречного объявления. Лора догадалась, что, очевидно, человек, давший его, был до крайности взволнован и расстроен. В объявлении ошибка громоздилась на ошибку, часть букв была пропущена, телефонный номер дан наполовину, но адрес, к счастью, полностью. По нему Лора и отправилась, захватив трактат и журнал.