– Мэм.

Почему мама не отвечает? Она молчала, приковав взгляд к ковру, отказывалась отвечать. Невозможно ответить.

Что-то давит на меня, - груз ответственности наваливается мне на плечи, сдвигая боль, и я могу дышать. Ответить никто не может, поэтому сейчас я должна стать взрослой.

– Я позабочусь о ней, пока не приедет САО, – дрожащим голосом удалось ответить мне, перекрикивая крики Эйприл.

– Ты уверена? – спросил капитан Винсент с заботой в голосе.

Я кивнула.

– На всякий случай у них есть…, – я сжала пальцы, чтобы успокоиться, глубоко вдохнув. - Почему мне так чертовски сложно дышать? – Если что-то произойдет… произошло.

Папа верил, что ничего плохого не случиться. Он не захотел бы знать, что ошибся.

Капитан кивнул. Вытащив его форму, он заставил меня убедиться; это был папин почерк: наш адрес, наши номера телефонов, наши имена и даты рождения. Лейтенант вздрогнул:

– С днем рождения, Дисэмбер, – прошептал он.

Капитан Винсент посмотрел на него.

– Нам очень жаль. САО приедет с часу на час.

Я кивнула. Знаю: маме они нужны. 

За ними закрылась дверь и мой мир разрушился.

Весь следующий час мама молча сидела на лестнице, а Эйприл ревела на моем плече. Это не правда. Это не могло произойти. Я не могла остановить ее рыдания. Команда прибыла примерно тогда, когда рыдания Эйприл немного утихли.

Вооружившись кастрюлями, три женщин из группы взяли на себя кое-какие задачи. Овощи для завтрака были очищены, прачечная - вычищена, вода, которую пролил на пол Гас - исчезла.

Кого я обманываю? Мама по-прежнему сидит на лестнице. Мы не можем позаботиться о себе. Один из членов команды отнес Гасу перекусить и заверил меня, что мой брат все еще погружен в игру. Я ещё не смогла рассказать ему. Я этого не сделаю. 

Спустя час постучал офицер, я открыла дверь.

Эйприл подошла к маме и усадила ее на диван, обложив подушками, чтобы она оставалась в горизонтальном положении. Теперь она смотрела не на ковер, а в тёмный экран телевизора и отказывалась смотреть на нас. Я не уверена в том, что она понимает происходящее. Однако, и я не в состоянии представить, что произошло на самом деле.

– Меня зовут капитан Адам Уилсон, – представился он. 

– Держите, – тихо сказала женщина и протянула ему блокнот.

Мужчина был в синей военной форме, которая была ему не к лицу. Я знала, кто он на самом деле.

Капитан Уилсон вынул стопку бумаг из своего портфеля и поправил свой галстук.

 – Есть еще один ребенок, верно? - он пролистал несколько бумаг пока не выбрал нужную. – Август Говард?

– Гас наверху, – ответила я, усаживаясь рядом с мамой.

Из кабинета мамы я взяла папину черную рубашку, она была последней вещью, в которой я видела отца

 – Я ещё не сказала ему.

–  Хотите, это сделаю я? –  тихо спросил капитан Уилсон.

Я посмотрела на него. Мама не в состоянии, чтобы что-то обсуждать с ним. Конечно, Уилсон хорошо знал, как предоставить такого рода информацию ребёнку. Но я не могу позволить незнакомцу изменить вселенную моего маленького брата. 

– Нет. Я сама сделаю это.

Эйприл снова начала плакать, но мама даже не зашевелилась, словно она была не здесь и не с нами.

 – Я хочу дать ему чуть больше времени. Пока что его мир цел. Он еще ничего не знает. – Подавив свой собственный всхлип, я продолжила, -  Ему семь. Все, что он знает, рухнет в один миг. Думаю, ему нужно еще несколько минут.

Прежде чем я сломаю его.

Мои щеки покраснели, когда по ним потекли слезы. Я знаю, что какое-то время будет так. Мне нужно научиться сдерживать их.

Капитан Уилсон откашлялся и кивнул.

 – Ясно. –  Он объяснил, что будет нам помогать: поможет нам с документами, церемонией и с тем, чтобы никто не ждал.

В некотором смысле, он был проводником между нами и обществом. Я ненавидела его присутствие, но была благодарная лично ему.

Мы не позволим ему уйти, - он будет с нами.

У меня появилась куча вопросов. Эйприл извинилась и удалилась к себе в комнату, сказав, что она хочет прилечь. Я знаю, - сестра просто хочет посидеть в Facebook, так как она не может страдать в одиночестве.

Я взяла папин жетон. Там был нацарапан полис страхования. Где он хотел, чтобы мы его похоронили? Какой гроб он хотел? Был ли кто-то с ним еще? Есть ли банковский счет, в котором оплачивается его страховка? Должны ли мы лететь в Дувр, чтобы забрать его останки подготовленные армией.

Дувр. Лететь туда, все равно, что пересечь реку Стикс.

Мама молча смотрела на выключенный телевизор, в то время как я искала ответы. Очевидно, ни один вопрос не может вытянуть маму из отчаяния. Я одна.

– Кто может решить все за твою мать? – его губы сжались, и он посмотрел на маму.

Я не знаю, сколько шокированных вдов он видел на работе, но для меня мама – первая.

Бабушка была в сутках езды. Ее - мать моего отца – уведомили об этом, как и нас. Безусловно, она уже на пути к нам, но пока она не приехала, - мы одиноки. Маминых родителей уже нет в живых. Ее брата никогда не было рядом с нами, сейчас тоже не хороший повод воссоединяться с ним.

 – Только я.

Но я не собираюсь брать ответственность на себя, это должна делать моя мать.

– Эмбер, – тихий голос Гаса позвал меня. – Что случилось?

Я погладила мамины руки. Не то, чтобы она заметила, что я держала их все время в своих руках. Глубоко вдохнув, я подошла к моему братику. Сев рядом с ним на ступеньки я вслух начала вспоминать все, что мы знали вместе об отце за все семь лет жизни Гаса. Но мне пришлось сказать то, что он пока не знал.

 – Гас, папа не вернется.

Маленькие голубые глазки наполнились слезами, нижняя губа задрожала.

– Плохие дяди забрали его?

– Да, малыш. – Взяв его на руки, я начала качать его, как это делали родители в детстве и, поправляя волосы, поцеловала его лоб.

– Но твой день рождения. – Моя рубашка пропиталась его слезами, я держала его так крепко, насколько это было возможно.

Я бы сделала все, чтобы забрать его страдания. Все, что должно быть сказано, уже сказано. Но я не могу забрать папину пулю.

В то время как Гас плакал, капитан Уилсон пытался проверить состояние моей матери. Когда я  поинтересовалась, как долго это будет продолжаться, из уст капитана прозвучали такие слова как «психология» и «медицина». Я знала, что моя мать была сильным человеком, но она всегда опиралась на моего отца.

Когда Гас стал утихать, я спросила его, в чем он нуждается.

– Я хочу торт и мороженое. – Подняв голову, он сжал мою руку. – Я хочу, чтобы у тебя было день рождение.

Паника нахлынула на меня, пульс участился, и на глазах появились слезы. Что-то жесткое и страшное схватило мои внутренности, требуя освобождения. Я улыбнулась и кивнула Гасу. Посмотрев на капитана Уилсона, я попросила.

– Дадите нам десять минут?

Капитан медленно кивнул.

– Чем-нибудь могу помочь?

– Пожалуйста, позвоните моей бабушке и проверьте ее. Она потеряла мужа во Вьетнаме... – это все, что я смогла сказать; мое тело кричало от напряжения.

– Хорошо.

Я поцеловала в лоб Гаса, схватила ключи и быстро выбежала на улицу, чтобы не расплакаться. Сев в Volkswagen Jetta,- подарок моих родителей на окончание средней школы, так как папа хотел, чтобы я была в безопасности, пока ехала из университета Колорадо в Боулдере; жаль, что он не был защищён в Афганистане, – я выехала с подъездной дорожки и рванула вниз по дороге, не обращая внимания на то, как быстро еду, впервые, после получения прав. На светофоре загорелся красный; я почувствовала холод, который прошелся по моим пальцам, - снаружи было семнадцать градусов, а я была одета в легкую одежду и забыла взять пальто. Припарковав Jetta, я зашла в продуктовый магазин.

Найдя отдел хлебобулочных изделий, встала, скрестив руки на груди. Торт. Гас попросил торт. Шоколад, ваниль, взбитые сливки, крем - огромный выбор. Мне просто нужен чертов торт! Почему здесь их так много? Кого это заботит? Схватив первый попавшийся торт, я направилась к отделу с мороженым, в котором по привычке захватила килограмм шоколадного.

По пути к кассе я встретила одну семью. Среднестатистическая семья: мать, отец, сын и дочь. Они смеялись и обсуждали вчерашний фильм про Санта Клауса. Как эти люди могут просто разговаривать? Они не понимают, что мир только что рухнул?

– Тебе могут написать на нем твое имя, – вытащил меня из своих мыслей мужской голос.

Я посмотрела на знакомые карие глаза, которые торчали под изношенной шапкой. Я знала его, но не могла вспомнить, но его яркая внешность, определённо, была мне знакома. В конце концов, в университете сорок тысяч студентов, не могу же я помнить всех! Но не могла ведь я забыть парня с таким примечательным лицом и телом. Он ждет моего ответа.

– А, да, торт, – все мои мысли куда-то подевались, но я отчаянно держалась за их остаток.

Кивнув головой, я поблагодарила его и вернулась в отдел выпечки. Слава Богу, мои ноги двигались сами по себе.

Крупная женщина за прилавком взяла мой торт.

– Можете написать «С днем рождения»?

– Конечно, могу, милая. Это особенный день рождения?

Особенный? Этот день адский. Я стояла у прилавка в продуктовом магазине с тортом в руках, который даже меня не волнует, и понимала, что это определенно самый худший день в моей жизни. А что если этот день еще не самый худший? Что если завтра за углом меня ждет то, что доведет меня до конечной точки?