— Но я вся...

Мои слова обрываются, как только кончик его языка нежно касается клитора. Я готова. Я определенно готова к этому сейчас.

— Что ты там сказала, дорогуша?

Я громко стону, когда его язык снова скользит по мне. Сжимая кулаки под подушкой, я отчаянно борюсь с желанием своего тела уткнуться ему в лицо.

— Да, так и думал, что ты это скажешь.

Несмотря на то, что мой разум говорит мне, что это, конечно же, не может быть приятным для него, мои бедра сами по себе приподнимаются навстречу его дыханию, когда он дует на мой клитор.

— Фин, тебе кто-нибудь говорил, что у тебя красивая киска?

Мое сердце начинает колотиться.

От того, как он обращается к этой части моего тела.

От того, какие воспоминания вызывают его слова.

При мысли, какими секретами я не делюсь.

Но как только его язык снова касается меня, и два пальца скользят внутрь, все мои мысли устремляются ввысь.

— О, черт побери! — Ну, типа того.

Его широкий язык надавливает сильнее, губы обхватывают клитор. Моя плоть слишком чувствительна, и ощущения настолько сильные, что я почти слетаю с кровати.

— Очень красивая киска. Розовая и великолепная. И мокрая. — Он практически рычит напротив моей скользкой плоти, пока его пальцы движутся внутрь и обратно. — А знаешь, какова эта киска на вкус? — спрашивает он, вылизывая меня языком по всей длине.

— Неприятная, — бормочу я, прикрывая лицо подушкой. Полагаю, это был риторический вопрос, потому что он кусает меня за внутреннюю поверхность бедра. — Ой!

— Нет, у этой киски твой вкус. И мой. Вкус прошлой ночи. Секса.

Его хриплый голос снова вызывает у меня стон, звук которого ослабевает, как только он высовывает пальцы и заменяет их горячим давлением своего рта. Он целует меня так, как будто это мой рот; сначала ласкает меня своими мягкими губами и языком, затем посасывает и облизывает мою киску до тех пор, пока в моей голове не остается ни одной мысли, не говоря уже о возражениях. Его движения нельзя назвать нежными, но они доставляют больше удовольствия, чем боли, и практически идеальны. Когда Рори снова начинает скользить во мне пальцами, мои бедра почти парят над матрасом, его язык медленно ласкает мой клитор.

Пальцы скользят и загибаются.

Губы и язык надавливают — а эти звуки.

Его рычание и посасывание.

Влажные пальцы.

Мои стоны, наполняющие комнату.

Нарастающие ощущения такие интенсивные, что я пытаюсь сжать ноги вместе, но его ворчание останавливает меня. Я не могу оставаться неподвижной, оргазм накатывает на меня, как шарики серебристой ртути. Приподнявшись на локтях, я смотрю вниз на него, кажется невозможно чувствовать что-то большее, но все же вид его растрепанной, каштановой шевелюры между моих ног — вид птичьего крыла, двигающегося словно в полете, тем не менее вытатуированного на его плече и шее — приближает меня к оргазму, все ближе и ближе.

Рори, должно быть, чувствует это, что является одновременно благословением и проклятьем. Его пальцы двигаются во мне жестче, а рот прижимается к клитору сильнее.

Я либо теряю сознание, либо отключаюсь, не уверена, что именно. Единственное, что я знаю — я испытываю сильнейший оргазм и при этом громко стону.

— Обожетымойчерт... Рори!

Фейерверки — звезды — затуманивают мое зрение, и я обессиленная падаю на кровать. Рори скользит вверх по моему телу, и мгновение спустя его лицо оказывается напротив моего.

— Прелестно. — Он целует меня в лоб и поворачивается к прикроватной тумбочке, чтобы достать презерватив, но я не знаю, что он имеет в виду, свою предполагаемую нежность, или это каким-то образом относится ко мне. И я не в состоянии спросить, пока снова не восстановлю дар речи.

Натянув презерватив, он разворачивается ко мне лицом, рассеянно вытирая губы, покрытые моими соками, тыльной стороной ладони. Внезапно меня поражает, насколько он неприлично красивый; огромный, мужественный и до безобразия великолепный; его рот и подбородок блестят от влаги. Эта мысль мимолетна и исчезает, как только он опускается ниже, и я напрягаюсь, ожидая почувствовать жжение, когда он устраивается между моих ног.

Но я не чувствую никакой боли.

Мы оба закрываем глаза, когда Рори плавно двигается вперед, проникая глубоко в меня. Мой разум отключается, мое тело реагирует на раскачивающийся ритм его бедер. Наши движения медленные и неспешные. Поначалу, по крайней мере до того, как Рори начинает двигаться быстрее. Уверенными толчками и низкими стонами, он выкладывается по полной, комната наполняется звуками ударов плоти о плоть, резкими вздохами и стонами. Я обхватываю ногами его спину, стараясь притянуть его ближе и отчаянно желая, чтобы все это не кончалось, когда его огромные руки скользят под меня, удерживая меня так, как ему хочется, и он жестко трахает меня.

— Тебе это нравится, — его голос рокочет у моей шеи.

О, да, нравится. Честное слово, но в ответ я могу произнести только хриплое:

— Да!

— Хорошо ведь? — я слышу удовольствие в его словах.

— Чертовски хорошо, — ахаю я.

— О, я стараюсь.

Дерзкий ответ в данный момент ускользает от меня из-за мощного оргазма, нахлынувшего с силой товарного поезда. Рори крепче сжимает мою попку, притягивая меня к себе, я слышу его хриплое дыхание, когда он жестче вколачивается в меня.

Снова и снова.

— О, боже... это... черт! — движения Рори становятся прерывистыми, прежде чем все тело внезапно напрягается и застывает... кроме одной части, пульсирующей во мне. Звуки, которые он издает, когда я инстинктивно сжимаюсь вокруг него... я согласна слушать их безостановочно.

Кажется, спустя мгновение рассвет начинает просачиваться в комнату, наши тела расслаблены после оргазма. Я слишком устала и не могу даже подумать о том, чтобы пошевелиться, хотя признаю, это довольно замечательный способ начать новый день.


Глава двадцать пятая


Фин


Я просыпаюсь второй раз за утро, звук льющейся воды в душе оставляет мне, насколько я могу судить, всего два варианта на выбор. Первый - повторить то, что было в прошлый раз, то есть уйти, пока он не вышел из душа весь такой мокрый и великолепный, делая вид, что мы с ним совсем не знакомы.

Второй вариант - вести себя как взрослый человек. Подождать, пока он вернется, весь такой мокрый и великолепный. Вести себя вежливо, но не поддаваться его чарам, и сказать ему, что такое больше не может повториться.

Это более разумно, хотя первый вариант заманчивее. Так вышло, что мне не приходится выбирать. Пока я взвешиваю в уме все "за" и "против", он возвращается в комнату. Не мокрый, а слегка влажный, хотя по-прежнему великолепный, и натягивает на свою голубую футболку.

— Хочешь позавтракать в деревне? Там ведь есть кафе?

Я замечаю, что голубой цвет его рубашки подчеркивает более темный тон его глаз, он в это время бесцеремонно плюхается на кровать рядом со мной.

— Ты голос потеряла?

— Что? — мой взгляд возвращается к его лицу, и намек на понимающую улыбку играет на его губах.

— Или, возможно, ты не голодна. В плане еды.

— Нет. Да. То есть мне нужно вернуться обратно. — Я не могу слезть с кровати, ну, по крайней мере, грациозно, потому что он преграждает мне путь. Не имея возможности повернуться к нему спиной и перекатиться вместе с простыней на другую сторону кровати, я вроде как застряла.

— На твою вторую работу в салон?

— Да... подожди. Откуда ты знаешь об этом?

— Может я и бесстыдник, но не тупой, — говорит он с иронией в голосе. — Ты действительно считаешь, что я не узнал тебя тем вечером в баре?

Я чувствую, как от удивления у меня открывается рот, и я резко закрываю его.

— Я думала, что с моими волосами... — тараторю я, потому что уверена, что он не узнал меня без голубых волос. — Так ты знал? Всё это время? — хотя не совсем всё.

— Да, но я следовал твоим намекам, малышка. Подыгрывал тебе. Ты ведь не хотела меня снова видеть? — когда я качаю головой, он продолжает: — Ну что ж. — Он слегка пожимает плечами, проводя тыльной стороной руки вверх по моей ноге. — Я тоже не ожидал увидеть тебя снова, но не переживай. Я не собираюсь тебя преследовать.

— Причина не в этом.

— Без разницы, лишь бы тебе было спокойно. Я люблю услужить. — Двусмысленность его слов заставляет мои щеки зардеться. Боже, это так неловко. — Значит, это вторая работа?

— Что? А. Вроде того. Не совсем. Я всего лишь помогаю.

Он кивает, как будто понимая, хотя, как он может, на самом деле?

— И у тебя нет времени на завтрак? — его огромная теплая ладонь застывает на моем бедре, отвлекая меня, но, в конечном итоге, я мотаю головой. — Тогда обед.

— Прости, — говорю я, снова качая головой.

— Ужин? Ты должна по крайней мере поужинать, — говорит он, награждая меня своей ленивой улыбкой, хотя, в большей степени сексуальной, чем ленивой.

— Слушай, это было мило и всё такое...

— Ой, перестань, — говорит он, захохотав. — По крайней мере, ты задержалась на этот раз.

— Нет, это не так, — начинаю я.

— Всё нормально, дорогуша, — заявляет он, пренебрежительно отмахиваясь.

— Думаю, я запаниковала. Это было так давно... — я замолкаю, еле сдерживаясь, чтобы не наговорить лишнего.

— Я предлагаю тебе поесть, а не идти к алтарю, малышка. — Его широкая и добрая улыбка и это дурацкое прозвище заставляют меня расслабиться. Странно. — Кроме того, похоже, я пробуду здесь все выходные.

— Серьезно? — как волнительно, хотя не думаю, что в этом причина моего трепещущего сердца.

— Был бы рад компании. Я собираюсь поесть позже, если ты присоединишься ко мне, отлично. Никаких обязательств. Всего лишь много еды, — игриво добавляет он.