— А разве есть приятный способ, чтобы задохнуться? — это был риторический вопрос, но Наташа все равно отвечает.

— Мне говорили пару раз, что не прочь задохнуться в этих.

Она обхватывает ладонями свои груди и сжимает их вместе, как будто они нуждаются во внимании, что совсем не так. Они — или она? — все равно получают достаточно внимания от группы парней, стоящих рядом и явно наслаждающихся бесплатным шоу.

— Не оборачивайся, там один отделяется от стада, — бубнит Айви, без особого восторга.

Нэт хихикает, пока парень — в узких джинсах и с бородой — направляется прямо к нашему столику. Сейчас мы сидим внизу, в зоне бара; кожаные диваны с низким столиком, мужские, в деревенском стиле книжные полки, заставленные фальшивыми книгами. А может и нет, когда я достаю с полки искусственно состаренную копию Кентерберийских рассказов.

— Стадо хипстеров? — Айви морщит свой курносый нос, задумавшись на мгновение. — Как думаешь, это собирательное существительное? Хэштег хипстеров? Может, ориентация?

— Стиль хипстеров? — добавляю я.

— Может, — отвечает Айви. — Или, может, они воображалы!

— Я знаю, — кричит Нэт, вскидывая руки, чтобы заставить нас замолчать. — Пучок хипстеров.

Самый бородатый член пучкастого племени все также уверенно продолжает приближаться к нашему столику, определенно у него больше смелости, чем у остальной кучки.

— Думаю, я позвоню ландшафтным архитекторам. — Его голос рокочет так, словно громкость может компенсировать отсутствие роста. Содержимое его стакана немного выплескивается, когда он указывает на всех нас пальцем. — Потому что прямо передо мной находится участок великолепной природной красоты! Дамы...— говорит он, поднимая вверх руку, словно пишет заголовок в воздухе. — Вас должны занести на карту!

Это такой чудовищный подкат, что я хихикаю в свой бокал.

Моя мать, благослови, Господь, ее запутавшееся сердце, утверждает, что шотландские мужчины обладают, как она любит это называть "льстивым языком бесов".

Странно, но я не чувствую желания сорвать с себя трусики прямо сейчас.

— Это потому что мы представляем собой холмы и долины? — кокетливо спрашивает Нэт. Думаю, она уже слышала это раньше.

— О, да. Еще и какие, — отвечает он, шаря глазами по каждой из нас, прежде чем неизбежно остановить свой взгляд на Наташиной груди.

— Тогда, считайте меня смотрителем этого замечательного пейзажа, — продолжает она. — А плата за просмотр — оплата нашей выпивки.

Волосатый хипстер выглядит так, словно он вот-вот подавится своим пивом, которое принёс с собой, решив засмеяться. В конце концов он издает черт, она проделывала такое раньше звук. И, полагаю, он прав.

— Что будете пить, дамы?

— По бокалу Олд Фэшн, пожалуйста (Old Fashioned — Коктейль-аперитив Международной ассоциации барменов. Смешивается в бокале на основе бурбона, скотча или ржаного виски. В качестве гарнира украшается долькой апельсина и коктейльной вишней. Входит в число официальных коктейлей Международной ассоциации барменов, категория «Незабываемые»). — Отвечает Нэт приторно милым голосом.


— Что? — спрашивает она, глядя налево и направо на наши ошеломленные лица. — Это сразу отобьет у него охоту льстить. Немного сдачи он получит с тридцати фунтов. Куй железо, пока горячо, девчули!

Через несколько минут поклонник Нэт возвращается, его пиво теперь стоит на подносе. Когда он передает Нэт ее напиток, она берет его, как модель из телевизионного шоу.

— Видишь этот напиток? — ласково спрашивает она. — В нем ведь нет ни грамма снотворного, правда?

— Что? Нет! — восклицает он.

В ответ она протягивает руку и проводит ею вниз по его бороде.


— В наши дни нельзя быть слишком осторожным, да? — затем она дерзко подмигивает ему.

Стулья пододвигаются ближе, и наши две группы в конечном итоге объединяются в одну. Нэт и Айви в ударе, сыпят остротами, как профессионалы, и вскоре Айви близка к критической стадии опьянения.

— В таком случае, хипстер Гарри, — говорит она заплетающимся языком. — Расскажи нам о значении твоих тату. — У парня, сидящего рядом с ней, борода как у Людей - Ястребов из комикса Флэш Гордон. И выражение лица такое же суровое.

— Меня зовут Стивен, — отвечает он.

— Через ш-ф? — спрашивает Нэт, стараясь не захихикать. Это трудно, когда мы обе знаем, что последует за этим.

— Штифен! Мифен! — хихикая, напевает Айви.

Парень-ястреб просто поднимает свое пиво, даже не улыбнувшись, хотя, трудно сказать, что происходит под этой бородой.

Я пытаюсь. На самом деле, пытаюсь, но чувствую себя кукушкой, сидящей в гнезде, полном птиц, которые щебечут неизвестную мне мелодию. Может это брачный зов одиночек? Я стараюсь держаться бодрячком, быть как все, но это трудно. Девочки уже почти напились, и, хотя я не трезва, как стеклышко, но понимаю, что моя выпивка не является достаточной анестезией. К тому же, я совсем не заинтересована знакомиться ближе ни с одним из этих мужчин.

И я чувствую, что мое чувство юмора просто выключено.

Чертов Маркус.

Я провожу языком по своим зубам, задаваясь вопросом, способна ли я все еще разговаривать. Одинокая и открытая к новым знакомствам? Больше как грустная и готовая улизнуть домой. Я чувствую себя потерянной. Эта жизнь, сидя с друзьями в пабе, болтая о всякой ерунде и общаясь с противоположным полом, кажется мне чужой, и я начинаю думать, что прийти сюда сегодня вечером было ошибкой. Я не чувствую, что что-то изменилось. Не чувствую себя сильной или полной женских чар, что должно было, вроде как, стать смыслом этой вылазки. Вместо этого, я просто чувствую себя брошенной на произвол судьбы.

Раздумывая над преимуществами тайного побега, я мельком замечаю знакомую голову с каштановыми волосами. Это своего рода приятный пинок под зад, особенно, когда причина нашей ранее произошедшей стычки, кажется, направляется в нашу сторону. Я снова ощущаю эту искру, только на этот раз ее эффект более очевиден — я выпрямляюсь, словно меня ударило током.

Не знаю, каким он мне больше нравится, промокшим или сухим.

Я пожираю его глазами. Этот мужчина настоящий качок, не то, чтобы вы могли пользоваться этим термином тут. У него много других значений. Вы просто не можете назвать шотландца качком ни при каких обстоятельствах, хотя это звание ему очень подходит. Он высокий и широкоплечий, и выглядит так, словно серьезно относится к своему телу. Когда он приближается с этой сексуальной полуулыбкой и этим похотливым взглядом, я замечаю цветные татуировки, выглядывающие из-под рукавов его рубашки. Эти определенно новые. Никогда не была фанатом татуировок, но понимаю, что прямо сейчас не могу придерживаться своего двойственного отношения к ним.

Я тяжело сглатываю, не в силах прекратить этот праздник для глаз или отвести свой взгляд от его уверенной походки. Мое тело почти дрожит, пока я пытаюсь оставаться спокойной снаружи. Это место, должно быть, проклято. Как будто я превратилась в подростка с бушующими гормонами, которым когда-то была. Я буквально чувствую, как пот тонкой струйкой стекает по моему позвоночнику, когда притворяюсь, будто что-то за его правым плечом очень заинтересовало меня, не желая выглядеть так, будто я ожидаю, что он заговорит со мной.

Не то, чтобы мне это нужно, но, как оказывается секундой позже, он молча проходит мимо нашего столика.

Он направлялся в бар, идиотка.

— Что это было? — спрашивает Наташа.

— Ты о чем? — отвечаю я на автомате, пока наблюдаю за прекрасной удаляющейся задницей, вытесняя боль, которую испытываю, от того, что меня отвергли.

— Эта пародия на твоего Человека дождя и это перекошенное лицо.

Значит, у меня получилось не так спокойно, как я надеялась.


— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Может, у тебя случился инсульт.

Может, мне нужно помастурбировать. Дома, позже. Думая о нем.

Я даже не осознаю, что до сих пор наблюдаю за Рори, вид сзади почти так же хорош, пока не понимаю, что моя голова поворачивается на голос Айви.

— Не стоит, — тихо говорит она, в ее глазах больше нет веселья и легкости. Я хмурюсь, не сразу понимая, о чем она. — От добра добра не ищут, — добавляет она, отпуская всю в татуировках руку парня-ястреба.

Я смотрю на Рори, а затем обратно на нее.


— Ну и что? Тебе, значит, позволено напиваться и флиртовать с пушистиком, а мне даже посмотреть нельзя?

— Я не пушистик.

— Заткнись, принц Валтан, — хрипит Айви. — Но ты не просто смотрела, — продолжает она уже более трезвым голосом, чем пару минут назад. Наклоняясь ближе, она подчеркивает каждое свое следующее слово, постукивая пальцем по моей руке. — Я тебя знаю.

— А, так теперь ты читаешь мысли? — злость подступает к горлу, словно желчь; это не мы. Мы никогда не ссоримся. Препираемся, да. Используем сердитые голоса? Никогда. — Не ты ли говорила, что мне нужно двигаться дальше? Снова начать жить?

— Сначала тебе нужно поработать над своим самоконтролем.

— Что? Да о чем ты вообще говоришь?

— Минус на минус — не всегда плюс.

— Да ты ничего не знаешь, — шиплю я в ответ. — Ничего не знаешь о моих чувствах.

— Я знаю, что ты не сможешь найти счастье в ком-то другом.

— Так ли это? — даже я слышу враждебность в этих словах, также как слышу, что те, кто сидит рядом с нами, начинают неловко ерзать на своих местах. Мои щеки горят от стыда и смущения, но более того, мне просто больно. — Но может, я смогу найти немного счастья с кем-либо еще в себе!

— Время пописать! — громко вмешивается Нэт, пытаясь стащить нас обоих за руки с наших мест.