Громкий шум прервал мои мысли. Я вскинулась на постели. Послышался пронзительный звон разбитого стекла и ужасный треск – словно кто-то хотел выбить трактирную дверь.

– Кто там, черт побери? – раздался голос старого Паскаля.

Я стала поспешно одеваться, нащупывая в темноте комнаты свои ботинки, но мне удалось только накинуть на себя юбку. Чудовищная брань смешалась со звуками выстрелов. Стреляли раз, другой. Мои соседки – жена торговца, дама со служанкой и три маленьких девочки – закричали от ужаса.

– Надо закрыть дверь! – крикнула я.

Босиком бросившись к двери, я закрыла ее на задвижку.

– Мама! Мама! – кричали девочки.

– Нас хотят убить?

Мама приказала им замолчать, но они продолжали реветь от страха во весь голос.

– Да оставьте вы этого старика! – раздался чей-то громкий повелительный голос.

– Хватайте трактирщика! Он нам много задолжал, каналья! Да не упустите его женушку – у нее такие телеса, что хватит на целый полк!

Какие-то люди били посуду, двигали мебель, слышался шум борьбы, но больше не стреляли.

– Ух, как я замерз! – произнес тот же голос, видимо, принадлежащий главарю.

– Да и наш скряга наверняка тоже. Ну-ка, погрейте ему пятки у огня! Да не забудьте взглянуть, что там за дверью, я слышу какой-то женский писк. Мы отлично развлечемся!

– Это грабители, – прошептала я.

– «Поджариватели». Черт возьми, почему вы не заставили своих дочек замолчать!

Жена трактирщика закричала так истошно, что у меня потемнело перед глазами. Крики превращались в какую-то какофонию. Теперь вопил уже и мужчина. В комнату заползал отвратительный запах горелого мяса – словно бандиты жарили поросенка.

– Ну, ломаем дверь, что ли?

– Бери стол, Мартен! Мы живо справимся!

Я едва успела отскочить от двери. По ней ударили с такой силой, что зазвенели стекла в окнах. Еще один такой удар – и дверь сорвется с петель. Схватив плащ и ботинки, я бросилась к окну, изо всех сил затрясла раму – она не поддавалась. Но ведь надо же бежать! Не помня себя от страха, я изо всех сил ударила по стеклу рукой. Кровь залила мне пальцы, осколки посыпались на грудь, на платье, но я не отряхивала их. Вскочив на подоконник, я живо выпрыгнула из окна во двор.

Мои ноги утонули в холодном размокшем навозе и еще каких-то нечистотах. С трудом выбираясь из этой вонючей грязи, я поспешно натягивала ботинки. Дождь был такой, что я сразу вымокла до нитки, и моя нижняя рубашка и юбка, в которые я была одета, прилипли к телу. Я побежала к воротам, на ходу накидывая плащ.

Темная высокая фигура выросла передо мной. Я почти наткнулась на человека, что скалой неожиданно вырос на моем пути. Я отшатнулась. Незнакомец ударил меня по лицу с такой силой, что я упала. На мгновенье свет померк перед моими глазами.

Острая боль привела меня в чувство. Бандит тащил меня за волосы по земле, тащил в сторону трактира. Я застонала, вырываясь, но он так ударил меня ногой, что я задохнулась от боли. Бандит дотащил меня по грязи до порога, там схватил за шею, как тисками, силком поднял на ноги и так толкнул вперед, что я не удержалась на ногах и упала на пол. Яркие языки пламени в камине плясали перед моими глазами, приближаясь и становясь все краснее.

– Кого это ты приволок, Ноэль?

– Дамочку какую-то! Она уже почти удрала. Смотрите, какая она нежная! Наверняка из аристократок.

– Она вся в грязи, Ноэль. С дамами нужно обращаться повежливее, – произнес насмешливый голос.

Я узнала его. Голос главаря.

Он наклонился ко мне, рывком поднял с пола так, что я стояла теперь на коленях. Ужасное лицо приблизилось ко мне – горящие страшные глаза, желтоватые поры нечистой кожи, красные прожилки вокруг зрачков, и запах, противный запах перегара и пота. А еще я видела лужи крови на полу, бесчувственного трактирщика, лежащего у камина с обугленными ногами, убитого Паскаля и связанных, брошенных в углу, как дрова, женщин.

– Шеф, я поймал эту женщину. Не забудьте, что это я, Ноэль!

– Отвяжись. Видишь, наша дама не в себе. Меня зовут виконт де Маргадель, мадам, генерал всех «поджаривателей». А как зовут вас?

Я смотрела на это чудовище, которое смело называть себя виконтом, и не находила слов для достойного ответа. Впрочем, они, пожалуй, и не найдутся. Рука бандита сжимала мое плечо. Ловко изогнувшись, я впилась зубами в руку самозваного виконта – вот это был нужный ответ!

Я слышала, как он закричал, когда мои зубы прокусили кожу, и струйка крови побежала мне в рот. Он старался освободиться и бил меня по лицу, но я не ослабляла своей хватки и сжимала зубы все сильнее, сжимала с каким-то наслаждением, словно стремясь прокусить ему руку насквозь. Его кровь текла у меня по подбородку.

В это мгновение меня ударили по голове с такой силой, что я потеряла сознание.

Некоторое время я не помнила, что со мной происходило. Наверное, они меня били – и по лицу, и сапогами, и таскали за волосы.

– Ну-ка, давайте эту стерву к столбу!

Этот хриплый разъяренный возглас на мгновение вернул мне проблеск сознания. Потные огромные руки пригвоздили меня к трактирному столбу, скрутили веревками так, что я не могла пошевелиться, но и не падала, повиснув на бечевке. Кто-то окатил холодной водой, потом рванул на моей груди рубашку. От множества жадных похотливых рук, смердящих прикосновений, противных ртов и боли, нестерпимой боли во всем теле глаза у меня заволокло ярко-красным туманом.

Мне казалось, что я упала в огонь, в бездну, где бушует пламя, и закричала из последних сил. Чья-то рука ударила меня головой о столб. Я умолкла.

2

Такое же чувство было тогда, когда я потеряла Луи Франсуа. Пустота, ужасающая пустота в теле. Отсутствие мыслей и желаний, тихое отчаяние, заполняющее душу. И боль, резкая боль, пронзающая мозг. Будто тяжелый железный обруч сдавил голову.

В моем теле не осталось больше крови, ни единой капли. Отсюда такая пустота.

– Мадам! Мадам! Вы живы еще или нет?

Кто это спрашивает? Я не видела, хотя мои глаза были открыты. Не все ли равно, чей это голос.

– Вы дышите! Так что ж вы молчите?!

Это был тонкий жалобный голос, почти детский, и к нему примешивался плач. Кто-то взял мою голову в руки и пытался приподнять, подстилая охапку соломы. Потом я почувствовала прикосновение холодной мокрой губки ко лбу. Но и так было ужасно холодно, и от этого ледяного прикосновения меня передернуло. Словно электрический ток пробежал по телу. Я застонала, шаря рукой вокруг себя, пытаясь найти какую-нибудь одежду и укрыться. Но ничего не было, и сама я лежала почти нагая.

– Вам холодно, мадам? Сейчас я вас укрою!

Через минуту на меня свалилась тяжелая куртка из грубого сукна. Ткань была холодная. Пройдет много времени, пока я согреюсь.

– Брике, – произнесла я тихо.

– Брике, это ты?

– Я мадам! Ну, конечно! Я же знал, что вы живая. А бандиты подумали, что вы умерли, и бросили вас тут.

Надо мной склонилось так хорошо знакомое лицо с плутовскими глазами и ястребиным носом. Брике. Удивительно, как он оказался тут после того кошмара.

– Ты спасся? – прошептала я.

– Я перед самым нападением вышел по нужде. Ужин был такой дрянной, вот меня и потянуло. Я вышел. Гляжу: бандюги ворота сломали и бьют в трактире окна. Я сразу дал деру. Отсиделся в кустах возле речки. Дождь был – ужас! А утром я вернулся.

– Сейчас утро? – спросила я с трудом.

– Да какое там утро! Уже снова ночь. Я целый день старался вас расшевелить, да у меня ничего не выходило. Жутко иногда становилось. Вот, думаю, и влип в историю! Заехал черт знает куда, денег нет. Теперь и в Париж не вернешься. И брюхо набить тут нечем. Я голодный как волк.

Я понемногу начинала согреваться и чувствовала, как в окоченевшие члены возвращается теплая кровь. В трактире были выбиты все окна, и, несмотря на то что Брике закрыл дверь, по полу, где я лежала, проносился сильный сквозняк.

– А они вас, ну, того? Они вас изнасиловали, да, мадам?

– Замолчи! – сказала я с неожиданной яростью.

– Что ты сидишь? Ступай во двор, найди какие-нибудь дрова.

– Зачем?

– Чтобы разжечь камин, болван!

Меня колотила дрожь. Эта вспышка совсем меня обессилила. Хуже всего было то, что вместе с сознанием возвращалось чувство боли. Невыносимо ныло тело. Руки были ободраны, на ладонях – страшные порезы. Лицо разбито в кровь, губы рассечены, на груди и плечах живого места нет. Синяки, кровоподтеки, глубокие царапины. Все это ныло, саднило, мне хотелось кричать от боли. Я попыталась подняться, но не хватило сил. Я лишь заметила, что одежда изодрана в клочья, а я лежу в крови и грязи. На лодыжке большой ожог.

Вдруг ясно, до мельчайших подробностей вспомнилось все, что случилось. Мерзкие издевательства. Одно чудовище сменяется другим, и нет конца этому кошмару. Потные руки, разрывающие мое тело, запахи конюшни, душащие меня. Отвратительная физиономия виконта де Маргаделя, его рот, прилипающий к моему лицу, его морда рыжего кабана!

Я закричала от ужаса, словно переживала все это сейчас, и вся покрылась холодным потом. Боже, кто спасет меня? Как я выберусь из этой переделки? Отвращение так захлестнуло меня, что я насилу сдержала рвоту.

– Что это с вами, мадам? Вы почему кричали?

Брике бросил связку хвороста на пол и подбежал ко мне.

– Я слышал, вы кричали.

– Ничего, – прошептала я, вся дрожа.

– Ничего страшного. Разожги поскорее камин, если ты не хочешь, чтобы я замерзла насмерть.

Брике повиновался. Мокрый хворост скорее не горел, а тлел, но мне хотелось оказаться поближе к камину. Мальчишка помог мне передвинуться к огню. Я убедилась, что ходить еще не могу.

На полу трактира все так же валялись трупы. Старый Паскаль, трактирщик, которому сожгли ноги, и его замученная жена. Торговец был пригвожден к креслу пикой, Я закрыла глаза, не в силах созерцать это.