Иван уже собрался выразить протест по поводу обедов в решительной форме и даже демонстративно сегодня с кровати решил не вставать, как Мария вдруг заявила, что завтра они уезжают домой, в город.

Иван с кровати взлетел ракетой.

– Машенька! Домой?! Госспыди, радость-то какая! – суетился он. – Я могу чемоданы собрать! И… И, может, еще чего собрать, ты говори, я все сгребу!

– Собери пока свои вещи, – неохотно мямлила жена, она еще немножко его не простила. – Да надо маме сказать, пусть нам сегодня баньку истопит, на дорожку.

– Так ведь недавно ж топили, – начал было Иван, но потом решил не спорить. – Все, любимая, бегу, скажу.

Пулей он кинулся к дверям и чуть не сшиб с ног крупную женщину.

– Ой… Анна Тихоновна… – с трудом вспомнил Иван Михайлович. – Вы проходите, чего в дверях-то торчать… Маша! Принимай гостей! К нам председатель!

– Здрассьте вам, – кивнула женщина, посмотрела на Ивана и обратилась к Марии Адамовне: – Я к вам с таким вопросом… Вы Индюшиху не видели?

– Нет, – покачала головой Мария Адамовна. – Она теперь не каждое утро у нас бывает. Отучили, знаете ли… Чего ей здесь делать?

– Да вот… – помялась Анна Тихоновна. – Она и на работе теперь не каждое утро бывает, а я не отучала. Думала, вы знаете…

– Погодите, сейчас у отца спрошу… Папа!!! – закричал во все горло Иван. – Ты Любу не видел?! Индюшиха которая!

Михаил Иванович появился в доме немедленно.

– Я, кажется, просил ее имени здесь не произносить!

– А чего это ты? – удивился сынок. – То так любовь до гроба, а то…

– Иван! – рявкнула Мария Адамовна и пояснила отцу: – Вот, пришли узнать, не видели ли мы Любу. На работу не выходит.

– Вообще-то, если надо, я всегда отпускаю… – рассуждала Анна Тихоновна. – Да и Татьяна, это на ферме начальница, тоже не зажимает. А тут она прибегает, говорит, что Индюшкиной уже два дня нет на работе, и Сысоевой тоже. И никуда не отпрашивались, и дома их нет!

– А кто такая Сысоева? – не поняла Мария Адамовна.

– Да Галка, соседка Любкина, – пояснила Анна Тихоновна. – Они всю жизнь друг за другом, как нитка с иголкой!

– Опять эти иголки… – прошипел Михаил Иванович. – Не было у нас их, откуда мы знаем, где они?

– А может, к родне куда поехали? – предположила Мария Адамовна.

– Обе? Чего ж они к родне-то всем гуртом, – покачала головой председатель. – А в деревне я всех оббегала.

Иван Михайлович вдруг упал на диван и закрыл лицо руками.

– Я! Это я во всем виноват! – воскликнул он. – Это из-за меня… Галина!

– Говори… – подошла к нему жена. – Ты что-то знаешь?

– Да что тут знать! – не мог успокоиться Иван Михайлович. – Это Галина из-за меня! Утопилась, наверное!

Анна Тихоновна хмыкнула:

– Вдвоем они, что ли, утопли-то?

– А что? Река большая! Там всем места хватит! – был безутешен Иван Михайлович. – Отец! Мы теперь… как благородные люди, должны…

– …Жениться на них, ага, – снова фыркнула председательша. – На утопленницах.

– Папа, – продолжал Иван Михайлович горько и решительно. – Мы с тобой… должны тоже… пойти и утопиться!

– И будет всем счастье… – скривилась Мария Адамовна. – Чего это они, такие дуры, топиться из-за вас?

– Да и речка-то у нас в семи километрах от деревни, – напомнила Анна Тихоновна. – Ну вот куда их понесло? У меня работа стоит, они ж лучшие доярки! И никогда ничего себе такого не позволяли! И зарплата у них хорошая была, чего им в башку взбрело куда-то исчезать?

– Лучшие доярки, говорите… – насторожилась Мария Адамовна. – Анна Тихоновна… я, кажется, знаю, где их искать. Вы только дайте мне сутки, ну и… Пойдемте, чайку попьем, вы мне кое-что расскажете…

После ухода гостьи Мария Адамовна стала собирать вещи.

– Ничего не понимаю, – вошла в дом Элеонора Юрьевна.

Теперь свое свободное время она проводила исключительно на клумбах, поэтому из жизни семьи немного выпадала.

– Машенька, мы куда-то едем? – вздернула бровки пожилая леди.

– Да, мама, искать Любовь!

– Как романтично, – смущенно улыбнулась баба Нюра и взглянула на супруга. – А мы? Мишенька, мы уже нашли свою любовь?

– Мама! Мы едем искать Индюшиху! – выпрямилась Мария Адамовна. – А вы… вы можете и здесь свою любовь поискать… Ваня! Собирайся!

– Маша… – скривилась свекровь. – Ну что ты, право? В кои-то веки от этой… дамочки отвязались, так ты теперь сама ее разыскиваешь!

– Да, маменька, разыскиваю… Только не подумайте, что мне по работе надо знать об этом святом уголке, где стада мужчин бродят, не охваченные женским вниманием! Мне непременно надо отыскать эту Любу… и Галку, – вытерла пот со лба Мария Адамовна. – А то мой благоверный вобьет себе в голову, что из-за него перетопилась половина деревни. Да и Михаила Иваныча совесть перестанет мучить, да, папа?

Свекор отвел глаза и поспешил выйти.

– Тогда мы едем с тобой, – решилась Элеонора Юрьевна. – Надо же как-то лечить… совесть-то! И потом… Машенька, а ты не знаешь, там, куда мы едем, есть какие-нибудь необычайные сады? Очень бы хотелось перенять опыт.

– Не думаю… – качнула головой Мария Адамовна. – Судя по тому, что там только мужчины… колосятся, то…

– Едем! – окончательно решила дама.

Глава 7

Галка видела уже седьмой сон, когда к ней кто-то постучал. Пока хозяйка думала, стоит открывать или подождать до утра, потому что все равно никто порядочный сейчас не забредет, дверь открылась, и вошла Люба.

– Спишь, что ли? – села она на кровать подруги. – Галь… я вот тут долго думала…

– Я заметила… Побыстрее думать не могла, я сплю уже вся, – продирала глаза Галина. – Чего тебе?

– Надо нам уезжать отсюда.

– С чего бы? – не поняла Галка.

– Да с того! Сколько ж можно терпеть… свою жизнь незамужнюю? – вытаращилась на нее Люба и горячо зашептала: – Вот мне Марья эта городская говорила, что в какой-то деревне слет лучших доярок проходит, и даже призы какие-то выдаются. Но самое главное, слет – это ж столько народу! И не только тебе бабье! А нам наша грымза даже и не предложила ничего! Хотя мы с тобой, между прочим, лучшие доярки! Поехали сами! А если там не срастется… ты как хочешь, а я… я в город рвану…

И она мечтательно закатила глаза под потолок.

– Ну и дура, – зевнула Галка. – Раньше надо было в город, а сейчас чего – ни угла, ни денег больших. Да и хозяйство на кого кинешь? Нет, на слет я еще съезжу с тобой, может, и в самом деле, хоть телевизор какой подарят, сейчас такие тоненькие продают, эх, мне б свою гробину сменить… А где проходит-то слет этот?

– Не знаю, – пожала плечами Люба. – Но… я утром к нашей ветеринарше сбегаю. Она часто в район ездит, должна знать, ей по штату положено.

– Ага… ладно… завтра забегай, – пробормотала Галка и уже собралась снова улечься, но подруга не дала.

– Я забегу, конечно, а ты вставай да давай собирай вещи. Я с утра у ветеринарши узнаю, куда ехать, и мы рванем. Да, тебе ведь еще насчет скотины договориться надо, я-то свою уже пристроила, Семеновна будет ходить, глядеть, а ты шевелись. И еще, председательше нашей не проболтайся, она ни за что не отпустит, не зря ж даже про конкурс умолчала… Эх, как у меня сердце ноет… вот чую – не просто так съездим, Галка!

Подруга кивнула, но вдруг нахмурилась:

– А на чем поедем-то? Филиппыча если попросить, он все председательше растреплет. Или пешком?

– Такси вызовем, – успокоила Люба. – Я вот уже… глянь, у меня в телефоне и номер есть. Дорого, конечно, но…

– Ха! Дорого! Да из-за этого такси без штанов останешься!

– Думай, подруга, – серьезно посмотрела на Галку Люба. – Сама решай, что тебе важнее, штаны или семейное счастье.

– Ну да… Зачем мне какие-то штаны, когда счастья нет… – медленно вылезала из-под одеяла Галка. – А босоножки на каблуках брать?

– Конечно! Я ж тебе говорю, там обязательно будут мужчины… Может, даже холостые…


Утро у женщин выдалось неспокойным: спрашивали, договаривались, собирались, и все это потихоньку, стараясь лишний раз не попадаться на глаза начальству, да и простым жителям. А потом еще тащили сумки за деревню: нельзя было допустить, чтобы машина подъехала к дому, – увидят, перехватят, и рухнут розовые надежды.

Только в машине удалось наконец расслабиться.

– И куда вам? – не оборачиваясь, спросил хмурый дядька-таксист.

– В Раскудыкино, – с легкостью ответила Люба.

– Это я понял, а там-то куда? Дом какой или чего?

– В… в… – не знала что ответить Индюшкина.

– В правление, – выручила подруга. – А где оно, вы уж сами ищите, мы вам за это и платим.

Удивительно, но в столь ранний час правление уже работало, их-то Анна Тихоновна раньше обеда не появляется, а тут гляди ты!

Подруги расплатились и уверенно шагнули на высокое крыльцо.

Оттуда можно было разглядеть уж если и не всю деревню, то половину точно.

– Это Раскудыкино, пожалуй, побольше нашего Мужикова, – вертела головой Галка. – И, гляди, на улице одни мужики… На нас смотрят, Люб!

– А я тебе сразу говорила, надо давно ноги делать… – улыбалась подруга, кивая всем, кого видит глаз. – Здрассьте… Доброго здоровьичка… Здрассьте…

– С кем ты там здороваешься? Знакомых, что ль, увидела?

– Да кто знает… Они на меня глядят, не торчать же здесь осинами… Здрассьте…

– Так пойдем уже! – толкнула Галка подругу к дверям. – Нас ведь еще определить куда-то надо…

В здании с большим крыльцом было четыре комнаты, везде на них с интересом смотрели мужчины, и только в одной комнате восседала пожилая женщина. К ней подруги и обратились.

– Здрассьте, – сразу же начала Люба. – А мы вот слышали, что у вас тут соревнования проходят… Для доярок. Это где?

– А вам зачем? – серьезно спросила женщина.

– Так мы и приехали! Соревноваться, – пояснила Люба. – Вы нас запишите, пожалуйста.

Женщина тяжело вздохнула, а потом покачала головой: