Из ее сумки раздавались позывные — сотовый сообщал о приходе эсэмэски.

— Не бери, взорвется! — пошутил Тихомиров — его задело, что пишут всем, кроме него.

— Кошачий глаз, — расстроенно прошептала Токаева и затравленно посмотрела на одноклассников.

— Ага, зверушек расчленять начали, — обрадовался Серега, довольно потер руки и вдруг замер, услышав звонки своего мобильника.

— Халцедон, — прошептал он.

В пустом коридоре раздались быстрые шаги.

— Шухер! — первым среагировал Шангин, падая под парты.

— Тикаем! — в тон ему зашипел Митька, головой вперед прыгая под демонстрационный стол. Лиза бросилась в лаборантскую. Тихомиров шагнул за штору.

Первым в класс вошел возмущенный звонок сотового. А следом за ним с телефоном в руке появилась Надя.

— Знаешь, кто ты? — с порога начала Вытегра, глядя на Лизу, выглядывающую из дверей лаборантской.

— Ой, да ладно! — отмахнулась от нее Токаева своим сотовым. — Ты лучше посмотри, чего у нас здесь!

— Да знаю я, что у вас, — с видом превосходства поморщилась Надя. — Халцедон или аметист какой-нибудь.

— А ты откуда знаешь? — опешила Лиза, и во взгляде ее появилось уважение.

«Точно мысли читает!» — про себя ахнул Митька и украдкой глянул на камень. Но в ярком свете ламп он как был красноватым, так таким и оставался. Звонилкин напрягся. Что-то не то происходило. Камень обязан был поменять цвет. Это же Надя пришла. Он что, этот камень, слепой, что ли?

— Аметист с халцедоном — самые известные разновидности кварца. — Нет, в голосе Вытегры не было ни превосходства, ни чувства победы. Он скорее был уставший, словно утомленная воспитательница в детском саду пятый раз говорит малышам, что землю из цветочных горшков есть нельзя, а они в пятый раз не понимают, почему, если так вкусно.

Надька тем временем продемонстрировала им свой телефон. На экране мерцало слово «Кварц».

— Что там у нас еще с кварцем? — нервно потер руки Шангин.

— Еще кварцем является горный хрусталь, — как само собой разумеющееся сообщила Надя, словно они про этот кварц вчера на уроке географии проходили и все должны это еще помнить.

— И откуда ты такая умная взялась? — Лиза злилась. — Подготовилась?

— Зачем? — Надя села за стол, на котором лежал камень, и стала разматывать шарф. — Аметист мой камень, я про него все знаю.

— Твой? — выскочил вперед Митька — во-первых, чтобы выступить, а во-вторых, чтобы еще раз посмотреть на подвеску. — Там же должен быть рубин и этот… как его?

Все-таки чтение брошюры не прошло зря, что-то из нее он запомнил.

— Гранат, — усмехнулась Надя. — А еще малахит и бирюза. Но есть там и аметист. Все зависит от того, по какой таблице смотреть.

Спорить с ней не хотелось. Тем более кулон, как назло, все еще оставался бордовым. Звонилкин почувствовал, что у него вспотели ладони. Не нравилось ему, что камень не менял цвет, ох, не нравилось! На душе стало тревожно, и он начал прислушиваться ко всем звукам, доносящимся из-за двери. Звуков было не великое множество. А вернее, их совсем не было — тихо было в школе.

— Кто-то пытается объяснить, что попало нам в руки? — предположил Тихомиров. — Номер тот же. Сначала камешек подбросил, потом намекнул, что это. А там, глядишь, расскажет, что с ним делать.

Серега держал телефон у всех на виду и так же демонстративно нажал на кнопку вызова.

— Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети, — произнес механический женский голос.

— Вот ведь! — еще больше стал волноваться Пашка. — Прямо Гарри Поттер какой-то. Совершил чудо и улетел на метелке.

Лиза фыркнула, и все наконец смогли спокойно выдохнуть — ничего страшного пока не происходило.

— И чего? — Шангин нервно пробежался вдоль доски. — Выходит, у нас самый обыкновенный кварц?

— Не кварц, — покачала головой Надя. — Он другой.

— Авантюрин — это чё? — не унимался Пашка. — Такого слова-то нет.

— Слов на свете много! Ты и половины не знаешь. — Лиза решила вновь взять управление в свои руки. — Ну, так чего? Будем проводить посвящение или нет? Мы тут с Серегой все подготовили. — Она кивнула на расставленные по кругу свечки и на занавешенные окна. Идея была не оригинальная. Как-то так проводила прием в звездочеты Виктория Борисовна.

— Только давайте без главных, — сразу предупредил Шангин. — А то нечестно получится — делаем все вместе, а какой-то главный все бонусы получит.

Лиза быстро глянула на Надю, но та смотрела в пол, брови ее были недовольно нахмурены.

— Но все равно кто-то ведь должен руководить! — не сдавалась Лиза.

— Я согласен, — щедро предложил свою кандидатуру Серега.

Надя хмыкнула. На ее болезненно бледном лице улыбка выглядела устрашающей.

— Ладно! — Токаева похлопала себя по карманам в поиске спичек. — Начнем работать, а там видно будет. — Она вдруг остановилась. — А кто же проведет посвящение, если у нас не будет главного?

— Иди! — Тихомиров нехотя поднялся. — Я проведу посвящение. Во всех делах должен командовать мужчина.

— Ага! — довольно закивал Пашка. — Вот это правильно.

Он выхватил у Лизы коробок и стал зажигать свечки.

Надя улыбалась широко и открыто. И Митька сразу успокоился. Все-таки не зря он ее позвал.

То, что Надя могла прийти не из-за его эсэмэски, а Пашкиной, Звонилкину в голову не приходило.

Тихомиров выгнал всех в коридор, закрыл дверь. Было слышно, как он ходит по классу, двигает стулья, чертыхается. Любопытный Пашка склонился к замочной скважине, но видно ничего не было.

— Заходим по одному! — раздался замогильный голос, и в чуть приоткрытую дверь первым просочился Шангин. Следом за ним шагнула Лиза.

— Как ты? — шепотом спросил Митька, чтобы его больше никто, кроме Нади, не услышал. — Как здоровье?

Ему очень хотелось, чтобы Вытегра поблагодарила его за известие о том, что Токаева готовит переворот. Но Надя только дернула плечом.

— С вами поболеешь, — проворчала она. — Так до Нового года дома и просижу!

— Следующий! — позвал Серега, и Митька пропустил Вытегру вперед. Выждал полминуты и потянул на себя успевшую закрыться дверь.

Парты стояли полукругом, сверху на них амфитеатром громоздились стулья, свечки были закреплены около их ножек. Токаева с Шангиным уже забрались на высокие сиденья. Пашка довольно хихикал. Серега натянул на себя халат физички, нацепил на нос очки, из наглядного пособия сделал конический колпак и водрузил его на голову.

— Дверь! — напомнил Тихомиров, и Звонилкин потянулся к ручке, но та вырвалась у него из пальцев. Поток воздуха подтолкнул его вперед.

— Это что такое?

Последовавший за этим возгласом грохот возвестил о том, как быстро Пашка попытался оказаться на полу.

Вспыхнул свет. На пороге стояла Нонна Георгиевна. Ее туго собранные черные волосы отливали сталью, медленно перетекающей в глаза.

— Так! — она нехорошим взглядом окинула собравшуюся компанию. — Так!

Лиза спешно одернула юбку, поправила всклокоченные после прыжка с парты волосы. Митька огладил себя по бокам, вроде все в его костюме в порядке. Серега меланхолично тушил свечки.

— А чего? — жалобно улыбнулся Пашка. — Мы ж ничего…

Надя шагнула к парте и накрыла ладонью кулон. Митьке показалось, что он особо ярко полыхнул красным.

— Что же вы тут делали? — Нонна Георгиевна нехотя переступила порог класса.

— Играли, — вздохнул Тихомиров.

Пашка нервно хихикнул и покосился на одноклассника. Сереге, успевшему к девятому классу вымахать чуть ли не под два метра, только играть и оставалось.

— Я и смотрю, в детстве вам играть не давали, что вы в темноте мальчик с девочкой сидите! — завуч грозно глянула на все еще оправлявшую юбку Лизу.

— Что вы, мы не такие! — скромно потупила глаза Токаева. — У нас тут так… ничего…

— А ключ у вас откуда? Кто дал? — продолжала греметь Нонна Георгиевна.

— Никто, — испуганно выпалил Пашка. Митька толкнул его в бок, но было уже поздно. Страшные слова были произнесены.

— Мы убираться должны были! — попытался исправить положение Серега. Он шагнул к партам и стал переворачивать стулья. — Токаева, чего застыла, иди за тряпкой. Шангин, ща вообще в лоб получишь!

— Я и вижу, как вы убираетесь. — Под холодным взглядом завуча Лиза перестала изображать хозяйственную деятельность. И так было понятно, что им не поверили. — Прямо генеральная уборка, не иначе. — Нонна Георгиевна прошла по классу, взяла в руки свечку, зачем-то понюхала ее, при этом страшно поморщившись. — А свечами, я так понимаю, вы собирались пол натирать?

— Чего пол? — снова вступил Пашка. — Он тут не грязный.

Митька с тревогой поглядывал на Вытегру. Он все боялся, что Надька снова разрыдается, ну, прямо как тогда, когда Виктория Борисовна сообщила о закрытии их кружка. Но Вытегра была спокойна. Спрятав кулон, она равнодушно уставилась в окно. Митька вдруг вспомнил, что камень не поменял цвет, когда пришла Надька. А может, он потому был красным, что хотел предупредить об опасности?

— Ну что же! — Нонна Георгиевна брезгливо отбросила свечку. — Ты! — Она ткнула пальцем в Надю. — Сядь и напиши мне список тех, кто участвовал в оргии.

— В какой оргии? — От возмущения Серега выпустил стул. — Не пиши, Надька!

— А давайте я напишу! — выскочил вперед Звонилкин — стремительно побледневшую Вытегру было жалко, а другого способа выгородить ее Митька с ходу не придумал.

— Я тебе напишу! — Тихомиров показал Звонилкину убедительный кулак и пошел к завучу. — Ничего мы здесь не делали. Убирались. А потом в мафию играли. Не нравится, что в детские игры играем? А чего остается? Вот такие мы еще маленькие. — Серега наигранно широко развел руками. — И Виктория Борисовна здесь ни при чем. Это я попросил ребят мне помочь! А Надька вообще больная — вон, у нее температура даже!