Тине и впрямь было хорошо. Такие родные, такие любимые лица кругом. И пусть ее стол не ломится от дорогих пищевых изысков. Простая еда, приготовленная с любовью и для любимых, она всегда вкуснее и сытнее, чем самые отъявленно дорогие гурманские устрицы какие-нибудь или ананасы в шампанском. Олег Анютин, правда, несколько снисходительно на ее стол посматривает, ну да ничего, все равно ест с аппетитом. Все хорошо, только вот зря Митенька этот разговор вдруг завел…

– Мам, а ты правда поедешь туда, к нашим родственникам, да? Мне сейчас Анютка сказала…

– Поеду, Митенька. Но это не надолго, ты не беспокойся. А за домом Леня присмотрит.

– А зачем? Тебя ребята эти попросили, Анютка говорит…

– Ну да. Попросили.

– А какие они, наши брат и сестра? Расскажи!

– Не знаю, сынок. Я их и не разглядела толком. Как-то быстро все так произошло – опомниться не успела. Оля вроде на Мисюсь похожа, красивая очень. А Никита – тот на Антона…

Тина замолчала вдруг, опустила в свою тарелку голову. И за столом сразу повисла неловкая тишина, будто она невзначай коснулась запретной для всех темы. Было слышно, как звякают деликатно вилки о фарфор тарелок, как тихо вздохнула Анюта, кинув на Митю недовольный взгляд. На помощь тут же пришел Леня, прервал эту неловкую тишину, проговорив бодренько:

– А ну, мужики, давайте-ка по второй под горячее! Пока водка не согрелась!

Дружно чокнувшись, выпили. Однако разговор неожиданно продолжил молчавший до сих пор Олег, спросил очень заинтересованно:

– А кто, я не понял, приезжал-то? Родственники какие, что ли?

– Ну да. Родственники, – неохотно пояснил ему Митя.

– А я и не знал, что у вас где-то еще родственники есть. Анют, ты мне никогда о них ничего не рассказывала… – удивленно повернулся он к Анюте. И тут же переспросил деловито-заинтересованно: – А чем они занимаются, родственники ваши? Они кто вообще?

– В каком смысле – кто? – непонимающе уставился на него Митя. – Что ты имеешь в виду? Их социальное положение, что ли? Или степень родства? Или размер получаемого дохода?

– Да все, все я имею в виду! – так и не прочувствовал тщательно скрытой Митиной иронии Олег. – Родственники – это ж такое дело хорошее… Можно за них как-то же зацепиться при случае! Нет, это ж надо! У них, оказывается, родственники всякие-разные водятся, а они скрывают!

– Водятся тараканы за печкой, – добродушно улыбнулся ему в ответ Митя. – Только мы и сами, знаешь, не очень о их жизни осведомлены…

– А чего, чего они к вам приезжали-то? С какой такой целью?

– Ну как чего? Наследство делить, наверное, – вполне на первый взгляд серьезно ответил ему Леня. И, повернувшись к Тине и сверкнув насмешливо серым глазом, уточнил: – Правда, Тин? Ведь так? Я вот тоже давеча очень интересовался этим вопросом, насчет наследства этого…

– Ой, да хватит вам! – махнула в их сторону сердито рукой Анюта. – Что за любопытство такое на вас напало нездоровое?

– А что такого? – пожал плечами Олег. – Обычные дела, чего ты… Интересно же. И большое у вас наследство открылось, Валентина Петровна?

– Олег, прекрати! – снова сердито зашипела на мужа Анюта. – Чего это ты, в самом деле…

– Анютка, ты чего сегодня, не с той ноги встала? – весело повернулся к ней Митя. – Шипишь на мужа, как змеюка какая…

– Да ладно, Мить… И ты туда же… Ты лучше скажи – вы в новый свой дом переехали уже?

– Да! Да! Переехали! Вчера и переехали, – ответила ей вместо Мити Маринка, смешно и неуклюже пытаясь подпрыгнуть на стуле по старой девчачьей привычке. – Там так здорово, Аньк! Свежим деревом пахнет! А ночью я слышала, как тихо река течет… Представляешь?

– Как это – слышала? – недоверчиво-сердито переспросил у нее Олег. Даже слегка раздраженно переспросил, будто именно Маринка виноватой была в том, что ушел такой интересный разговор в сторону. – Как это можно слышать течение реки? Бред какой-то…

– И ничего не бред! – обиженно повернулась к нему Маринка. – Я слышу, слышу! Она шуршит так нежно-нежно по песку, едва слышно…

– Да уж, наш человек… – произнес Леня, глядя на нее с улыбкой. – Свекровка твоя слышит, как трава шуршит под ногами, а ты, значит, – как вода по песку… Вот не зря говорят, что сыновья себе жен по матери своей выбирают…

– И совсем не обязательно! – возразил ему с прежней, но уже более раздраженной горячностью Олег. – У меня вот мать, например, практичная очень женщина и целеустремленная. Всю жизнь работает много, карьеру неплохую сделала. И молодец, я считаю! На глупости всякие не позволяла себе отвлекаться, по крайней мере. И меня научила четко к цели идти. Видеть ее перед собой и идти, идти… Анюте в этом плане до моей мамы далеко. Анюта совсем, совсем не такая…

– А что, мама-то твоя дошла до своей цели? – тихо спросил Митя, осторожно подняв на Олега глаза.

Тина, тут же уловив в них некую искорку-смешинку, постаралась торопливо наступить под столом Митеньке на ногу – уймись, мол…

– Ну, не знаю… Она сейчас на пенсии уже вообще-то. Скучает очень. Не знает, куда себя деть. И здоровья нет, и характер совсем испортился. Скандальная стала, недовольная, злится на всех… Эх, да чего там…

Олег раздраженно бросил вилку на стол, допил оставшуюся в рюмке водку. Все посмотрели в его сторону с сочувствием, помолчали немного. Каждый из них нашел бы сейчас, что ответить ему, но все промолчали. Тина вспомнила свой недавний разговор с Анюткой о готовящемся для Олега сюрпризе и задумалась глубоко. Митя тихо радовался про себя подарку судьбы в Маринкином лице – и в самом деле, как же ему с женой-то повезло! И Маринка думала примерно о том же самом, молча глядя на Олега. А Лене отчего-то припомнилась юная совсем Тинка – она тоже очень нравилась его матери. Да она и не могла не нравиться – красивая, отчаянно-зеленоглазая и худенькая, похожая на мальчишку… Хотя и нынешняя, пожалуй, не хуже той, юной, выглядит. Ну померк немного изумруд в глазах, не таким ярким стал, зато светит глубоко теперь да благородно – залюбуешься. Ну разбила прежнее буйство светлых русых волос седина яркими прядками – подумаешь! Ее и не портит нисколько даже, только шарму придает! А вот худоба-гибкость девчоночья никуда не делась, так при ней и осталась. Иногда кажется – вот-вот подпрыгнет она на месте и понесется, как воздушный шарик, вдоль белого берега вслед за ветром… Он, бывало, в юности над ней так часто и подшучивал. Зачем, говорил, тебе, Тинка, пешком ходить? Послюнявь пальчик, поймай ветерок, подпрыгни чуть – и полетела! Она смеялась тогда звонко… Да и сейчас так умеет, если рассмешить хорошенько. Вот интересно, отчего некоторые женщины стареют очень красиво? Иная тетка все свои силы, бывает, бросит на бесконечную войну с морщинами, препараты-гормоны всяческие глотает чуть не пачками, а старость смеется только да делает изо дня в день черное свое дело. А иная несет морщинки свои так достойно, что и не видишь их совсем. Красоту видишь, а старость нет. Может, потому, что она ветер умеет слышать да шорох травы под ногами? Или как речная вода бежит ночью по белому песку? Загадка природы, да и только…

– Мам, а когда ты хочешь ехать? Надо ведь билет купить! – озабоченно проговорил Митя, быстро нарушив вновь возникшее за столом неловкое молчание. – Сейчас лето, не так-то просто это сделать…

– Я обещала им, что приеду на днях. А билет мне Леня купит. Завтра съездит в город и купит. Да, Лень?

– Да без проблем… Тебе на когда, Тинк?

– Я думаю, на послезавтра.

– На самолет, на поезд?

– Да без разницы, Лень. Надо быстрее с этим покончить, чтоб ребята там не волновались…

– Ой! Мама! – громко вдруг вскрикнула Маринка, схватившись за живот.

– Что?! – тут же прозвучал ей в ответ дружный слаженный хор мужских-женских голосов. Даже лица у всех на секунду стали вдруг одинаково перепуганными, глаза одинаково вытаращенными, рты одинаково открытыми…

– Ой, ну чего вы так перепугались-то? – дала им отмашку маленькой ручкой Маринка. – Да ну вас… Просто он меня ножкой подопнул под ребро так больно…

– Ты это… – полушутя-полусердито погрозил ей пальцем Леня. – Ты давай-ка, матушка, завтра в роддом приходи! Раз срок наступил, вот и приходи! Чего зря рисковать? Тина, скажи ей!

– Да все будет хорошо, Лень, не волнуйся! Мне вот внук мой сказал сегодня, чтоб я не волновалась, что он готов почти… – улыбнулась ему успокаивающе Тина.

– А-а-а… Ну, раз внук сам сказал… – уважительно-насмешливо произнес Леня и тоже улыбнулся ей широко и понимающе, подумав при этом: нет, никогда, никогда не постареет по-настоящему эта женщина…

– Кстати, ребята! У меня к вам просьба одна! Может, назовем его Антоном? А? Марин, ты не против? – спросила Тина, дотронувшись кончиками пальцев до плеча невестки.

– Это как Чехова, да? – хлопнула в нее длинными белыми ресницами Маринка. – Вообще-то мы Сашей хотели назвать… Ну ладно, можно и Антоном! Тоже хорошее имя! Мить, назовем Антоном?

– Давай. Антоном так Антоном, – покладисто согласился Митя. – Тем более что он уже наверняка заранее с бабкой своей об имени этом договорился…

Они засмеялись дружно, опять-таки слаженным семейным хором. Только Олег не смеялся. Со странным чувством смотрел он на этих людей. Чему так радуются – совершенно непонятно! Ну будет ребенок, подумаешь… Обычное житейское дело, куда от него денешься… Женщины беременеют иногда, бывает. Одного можно и завести, конечно. Хлопотно, правда… Но ребенок в семье нужен, как тут ни крути. Потому что без него не считается семья полноценной. А в успешной жизни все должно иметь полную, настоящую цену! Вчера вон приятеля одного встретил, так он ему порассказывал, через какие мытарства они с женой прошли, чтоб ребенка этого родить! Какие деньги пришлось бешеные заплатить… Да уж, чего только люди ни придумывают, чтоб не отстать от этой системы полноценности, – даже деньги за рождение детей платят! Тут уж, наверное, и не до разговоров с ребеночком, еще неродившимся, когда он тебе в копеечку влетает. Небось не устроила бы сегодня теща бесплатный концерт с этими разговорами, если б заплатила за этого Митькиного ребеночка. И с Анькиным пузом так же вот носилась, когда та беременная ходила…