Оливия кивнула.

— Поддержав ее решение остаться.

— Поддержав ее решение следовать велению сердца. — Стерлинг улыбнулся. — Как она всегда поддерживала меня.

— Ты хороший сын, Стерлинг Харрингтон.

— Так и есть, пренебрежительно бросил граф. — Ну что, теперь можно вернуться к развлечениям?

— Не вижу в этом необходимости. — Оливия пожала плечами. — У меня совершенно нет желания смотреть на заклинателя змей.

— Ты уверена?

— Абсолютно. — Оливия кивнула. — Если честно, даже упоминание об этом меня нервирует.

— И ты не считаешь заклинателей змей достопримечательностью Египта, которую непременно стоит увидеть?

— Совершенно верно. — Оливия усмехнулась.

— И все же, — Стерлинг прищурился, — мы на это посмотрим.

— Стерлинг, я, право, не вижу необ…

— О, это необходимо. Идем. — Он подал Оливии руку.

Несмотря на обуревавший его страх, этот мужчина был очень решителен. Улыбнувшись, Оливия взяла Стерлинга под руку.

— Ну, раз ты настаиваешь.

— Настаиваю. — Стерлинг двинулся во двор, увлекая за собой Оливию.


* * *


Танцы закончились, и теперь они могли сесть ближе к центру площадки, хотя Оливия чувствовала себя не слишком уютно.

Заклинатель змей снял с корзины тряпицу, поднял крышку и затянул нечто среднее между песней и монотонным бормотанием. При этом он ритмично помахивал тонкой палочкой подобно дирижеру оркестра. Змея, точно загипнотизированная, поднялась из корзины и начала покачиваться в такт речитативу своего хозяина.

Подобное зрелище наверняка не представляло никакой опасности, ведь заклинатель змей практиковался в своем искусстве всю жизнь. Но все равно даже тем, кто не слишком боялся змей, становилось немного жутковато. Судя по всему, именно в этом и состояла суть развлечения. Наверняка каждому из зрителей приходила в голову мысль о том, что тонкая связь между заклинателем и рептилией может прерваться в любую секунду, заставив змею броситься на первое же попавшееся теплое тело. Оливия была права: зрелище действительно щекотало нервы. В то время как все присутствующие глядели на заклинателя змей, Оливия не спускала глаз с лица Стерлинга.

Сторонний наблюдатель мог бы подумать, что графа искренне забавляет происходящее посреди двора. Лишь присмотревшись повнимательнее, можно было заметить тоненькие морщинки вокруг глаз — так сильно он был напряжен. Оливия готова была поспорить на все свое наследство, что никому бы и в голову не пришло, что графу свойственно чувство страха перед чем бы то ни было, а перед змеями и подавно. Даже много лет назад, когда его жизнь была гораздо проще, нежели теперь, он никогда не выказывал своих истинных чувств и эмоций. Только перед Оливией он мог раскрыть душу, да и то не до конца.

Его смелостью и манерой вести себя можно было лишь восхищаться. Со стороны могло показаться глупостью утверждение о том, что такой мужчина, как Стерлинг, боится змей — точнее, змей, обитающих в Египте. А то, что в этом разумном и уравновешенном человеке было какое-то очень уязвимое эмоциональное начало, вызывало ее особенное расположение. При виде борющегося со своим страхом Стерлинга у Оливии сжималось сердце, и ей ужасно хотелось ободряюще сжать его руку. Хотя, возможно, он не нуждался в том, чтобы его кто-то ободрял. В конце концов он ведь не боялся, а просто воспринимал происходящее настороженно. Но Оливия понимала: страх мог отравить человеку всю жизнь.

Кому, как не ей, было это знать. Оливия была не до конца правдива, когда сказала Стерлингу, что в прошлом смотрела своему страху в лицо. Она предпочла воспринимать ужас, вселяемый в ее душу покойным супругом, как неотъемлемую часть своего существования, и прилагала все силы к тому, чтобы лишний раз не раздражать виконта. Она быстро уяснила, что перечить и спорить бесполезно. Страх за собственную жизнь заставлял Оливию воздерживаться от открытого сопротивления. Она противопоставила своему страху надежду на то, что, став свободной, воплотит когда-нибудь в жизнь свои тайные мечты и желания, и даже составила список своих предпочтений, которые, естественно, скрывала от мужа. И со временем ей удалось восторжествовать победу, потому что после десяти лет ужаса она смогла остаться собой.

Сейчас Оливия боялась лишь того, что ей не удастся выполнить условия завещания и завершить коллекции мужа. Она боялась, что не сможет получить наследство, с помощью которого могла бы начать новую жизнь. Впрочем, что толку размышлять об этом, если в любом случае она не намерена сдаваться.

Оливия продолжала наблюдать за Стерлингом, и в голову ей пришла совершенно невероятная и абсурдная мысль. Вскоре они пройдут одну треть своего пути, и она должна торжествовать, а не грустить. Но теперь, глядя на красивое и невозмутимое лицо графа, Оливия вдруг подумала о том, что боится она вовсе не проигрыша, а победы.


Даже зная о том, что в ящике прикроватного столика лежит пистолет, Стерлинг не ощущал спокойствия. Он проворочался в кровати всю показавшуюся невероятно долгой ночь, а когда наконец задремал, ему приснились змеи. Они вылезали из своих корзин, бесшумно ползли по полу и забирались в ботинки, чтобы неожиданно напасть. Змеи окружали стоявшую на полу Оливию со всех сторон, неумолимо приближаясь к ней. Она кричала. Умоляла Стерлинга спасти ее. Просила его прийти к ней на помощь.

Однако Стерлинг не мог двинуться с места. Скованный страхом, он чувствовал себя совершенно беспомощным. Он попытался освободиться от душившего его страха, когда холодные блестящие существа приблизились к Оливии. Он знал, что должен ей помочь. Он не может подвести ее снова. И не позволит змеям Египта, сколько бы их тут ни было, разлучить их с Оливией. Освободившись наконец от сковывающих его невидимых пут, Стерлинг бросился к Оливии.

И в этот момент предутреннюю тишину прорезал ее душераздирающий крик.

Глава 14

Стерлинг вскочил на кровати.

Ливи!

Это был не сон! Спрыгнув на пол, он выдвинул ящик стола, схватил пистолет и бросился к двери. Он рванул ее на себя, благодаря провидение за то, что в предрассветный час в доме было не так темно, как ночью, выскочил в коридор и побежал к спальне Оливии. Наверняка это змеи. Во сне он уже преодолел свой страх перед ними, и теперь не подведет.

Стерлинг рывком открыл дверь, ожидая увидеть на полу змей. Но вместо этого заметил фигуру, замершую от неожиданности посреди комнаты. Он тотчас же вспомнил злоумышленников, проникших в дом Оливии, и предупреждение ее отца о грозящей ей опасности. Он стиснул зубы. В тусклом утреннем свете он разглядел прижавшуюся к изголовью кровати Оливию.

— Ливи!

— Стерлинг! — В голосе женщины слышался неприкрытый ужас.

Злоумышленник метнулся к окну.

— Остановитесь немедленно! — прогремел в тишине приказ Стерлинга.

Однако незнакомец и не думал повиноваться.

— Остановитесь, я сказал. Иначе, будьте уверены, я выстрелю. — Стерлинг пребывал в нерешительности. В его голове промелькнула мысль о том, что это может быть кто-то из слуг, перепутавший комнаты. В любом случае этот человек получил предупреждение. Стерлинг поднял пистолет и выстрелил над головой незнакомца.

Грохот выстрела эхом покатился по дому. Незнакомец замер, и в следующую минуту, показавшуюся Стерлингу вечностью, раздался треск. От потолка оторвался огромный кусок камня и, рухнув вниз, похоронил под собой злоумышленника. Комнату заполнило облако пыли, которая забилась в нос и глаза, на мгновение ослепив.

— Стерлинг!

Он услышал, как Ливи спрыгнула с кровати и в мгновение ока оказалась в его объятиях.

— Святые небеса, Ливи. — Он прижал женщину к себе. — С тобой все в порядке? Он не…

— Нет-нет, все хорошо. — Оливия прильнула к его груди. — Я проснулась и почувствовала, что в комнате кто-то есть. Я почему-то сразу подумала о том, что люди, ворвавшиеся в мой дом в Лондоне, последовали за нами сюда. Господи, Стерлинг, если бы не ты…

— Я подумал о том же.

— Что, во имя всего святого, здесь проис… — На пороге спальни возник сэр Лоуренс, на ходу завязывал пояс халата. Маячивший у него за спиной слуга подал хозяину лампу, и ее свет осветил картину происшедшего.

Огромный кусок потолка обрушился прямо на голову злоумышленника, засыпав его слоем штукатурки.

— Дьявол. — Сэр Лоуренс оглядел комнату, а потом взглянул на Оливию. — Вы не ранены?

Она покачала головой.

— Нет. Только… нет.

Стерлинг с неохотой разжал объятия, передал пистолет сэру Лоуренсу и сделал шаг в сторону груды обломков.

— Нужно посмотреть, не ранен ли он.

— Ранен? Это самая меньшая из его проблем. — Сэр Лоуренс поставил лампу на стол и, с пистолетом наготове, последовал за Стерлингом.

Присев на корточки, граф отодвинул кусок камня, даже более тяжелый, чем казалось. Пустые глаза незнакомца не мигая смотрели в потолок, а из уголка рта струйкой стекала кровь. Сэр Лоуренс потрогал пульс на его шее, а потом взглянул на Стерлинга.

— Он мертв.

Желудок Стерлинга болезненно сжался.

— Я не хотел в него стрелять. Я подумал, если пуля пролетит над его головой, он остановится. Я вовсе не собирался…

— Это очевидно. — Сэр Лоуренс посмотрел на потолок. Почти треть его обвалилась. — Придется делать ремонт.

— А как быть с ним? — Стерлинг кивнул в сторону трупа, стараясь сохранять спокойствие. — Это один из ваших слуг? Вы его знаете?

Сэр Лоуренс покачал головой.

— Никогда не встречал прежде. Возможно, это всего лишь вор.

— Что теперь делать? — Оливия так и стояла у двери, где оставил ее Стерлинг, и в ее глазах плескался ужас.

— Что здесь происходит? — В дверях показалась леди Уайлдвуд. Она оглядела комнату. Ее глаза остановились на мужчине, лежащем под обломками потолка, потом она взглянула на сам потолок, вернее, на то, что от него осталось, а затем на Оливию и Стерлинга. — Святые небеса, все целы?