Пока я не приехала ко двору, у меня никогда не было платья, сшитого лично для меня. Все, что я носила, было ношено другими девочками. Вырастая из своих одежек, я передавала их младшим сестрам. Иногда мне доставались настоящие лохмотья, и я боялась их надевать – вдруг порвутся прямо на теле. Но, если я не сохраняла их для Элизабет и Мэри, меня били за небрежность и расточительство.

Детские воспоминания Кэт заставили Ниссу содрогнуться. Она вспомнила собственное счастливое детство – единственная дочка в доме, полном мальчишек. Ее обожали и баловали все – и родители, и бабушки с дедушками, и прочие члены обширного семейства. А отчим исполнял любое желание. В любви воспитывались и братья с сестрами. Ниссу поразило, что могущественные и богатые Говарды могли обходиться со своими детьми так жестоко. Впрочем, чему удивляться? Она уже знала, каким было детство ее собственного мужа. Однако несчастное детство никак не могло быть оправданием супружеской неверности.

– В подобных обстоятельствах, Кэт, я бы решила, что глубокая любовь короля делает меня счастливой, а вовсе не несчастной, – заметила Нисса.

– Он меня не любит, – возразила Кэтрин Говард. – То есть он думает, что любит, но на самом деле ему нужна молодая красивая жена, чтобы козырять перед королем французским Франсуа Первым и императором Священной Римской империи. Так все говорят. Молодая красивая жена, вызывающая зависть придворных, – вот что доставляет ему удовольствие, Нисса! А как любовник он просто отвратителен, уверяю тебя. Неужели мать ничего тебе не рассказывала? В конце концов, она была некоторое время с ним.

Нисса покачала головой.

– Разве возможно, чтобы мать рассказывала такое дочери? Это ведь очень личное, Кэт!

– Что ж, – допустила королева, – быть может, в те далекие дни он не был таким жирным. Тогда Генрих был еще молод. Но теперь он так растолстел, Нисса! Он не может забраться на меня, как положено. Нет! Он должен усадить меня на колени прямо на свое мужское достоинство. Или я встаю на колени на постели, или вот еще – поворачиваюсь к нему задом и обнимаю стол, а он входит в меня сзади. Он меня просто раздавит, если вздумает взгромоздиться сверху! А потом Генрих сопит, хрюкает и обливается потом, пока не достигнет блаженства. Хорошо, что я умею быстро получать свою долю удовольствия, иначе не видать бы мне его как собственных ушей.

Я не желаю этого слышать, думала шокированная Нисса. Тем не менее Кэт, похоже, все еще не понимала, во что ввязалась.

– Ах, Кэт, – терпеливо втолковывала она подруге, – ты замужем за самим Генрихом Тюдором, несмотря на все горести и обиды! Ты его жена, пока смерть не разлучит вас. Выбора нет. Если откроется измена, Кэт, ты лишишься головы! Ведь твоя кузина Анна, невзирая на свой темперамент, была невиновна в тех преступлениях, в которых ее обвиняли. Все это знали, однако никто не осмелился сказать правду. И ей отрубили голову. Ты, Кэт, действительно совершила преступление. И твое падение будет означать падение всех Говардов. К несчастью, мой муж – внук герцога Норфолкского. Если король решит, что ты оскорбила его гордость и сердце, он, как ядовитая змея, перекусает всех Говардов, родственников и свояков!

– Но я люблю Тома Калпепера, и он любит меня! – жалобно воскликнула королева.

– Ах, Кэт, если Том Калпепер действительно тебя любит, поговори с ним! Объясни ему, что ради этой любви вы оба рискуете жизнью. Если он хочет погубить свою жизнь, это его дело, но, если Том любит тебя по-настоящему, ему нужно беречь тебя, Кэт. Кроме того, что вы станете делать, если будет ребенок? Неужели посадите на трон Англии незаконнорожденного?

– Разве я не говорила, что знаю отличный способ развлекаться с мужчинами и не беременеть?! – дерзко заявила Кэт. Внезапно ее пронзила дрожь, она плотнее запахнулась в свой плащ. – Становится холодно, и солнце исчезло. Вернемся в лагерь, Нисса!

– Обещай мне, что откажешься от этого безумия! – воскликнула Нисса. – Если герцог узнает, он сам донесет на тебя, дабы спасти свою шкуру. Он первым бросил в беде Анну Болейн.

– Он ничего не узнает, если ты не расскажешь, – усмехнулась Кэт. – Ох, Нисса! Том сделал меня такой счастливой.

– Кто еще знает, Кэт? – спросила Нисса. – У вас наверняка есть помощники! И разве ты не говорила, что тебя уже пытались шантажировать? Положение уже стало опасным. Вас не разоблачили только потому, что мы в дороге. Как только вернемся в Лондон, все осложнится, и беды не миновать.

– Рогфорд знает, – ответила королева. – Помнишь, Нисса, мы всегда над ней смеялись и считали дурой? Так вот, она не дура. Она очень добрая и умеет держать язык за зубами. Не знаю, что бы я без нее делала. Она-то понимает мои чувства. Да, отлично понимает!

– А другие? Те, кто имел наглость тебя шантажировать?

– Они не знают про Тома, – ответила Кэтрин Говард. – Это Джоан Балмер, Кэтрин Тилни, Элис Рестволд и Маргарет Мортон. Да, есть еще мой секретарь Фрэнсис Дерем, я тебе о нем рассказывала. Все они были со мной во дворце Ламбет. Старая герцогиня уже не могла держать нас в строгой узде, как следовало, и мы иногда шалили, очень шалили. Дав им всем место в своей свите, я заставила умолкнуть их болтливые языки. Они неопасны. Их бояться нечего, Нисса.

– А был ли еще кто-нибудь? Из тех, кто знал тебя в Ламбете?

– Да, – ответила королева. – Но они не среди моих слуг, иначе это могло бы показаться странным. В конце концов, не могу же я привечать всех, кто знал меня в детстве! – Королева вышла на дорогу, идущую в лагерь. Беседа с глазу на глаз подошла к концу.

А Нисса с ужасом думала, что Кэтрин Говард ходит по краю пропасти, сама того не понимая. Опасность уже была у порога. Им с Варианом следует спешно ехать домой. Домой, в Уинтерхейвен, прежде чем король узнает и начнет им мстить. И она должна признаться Вариану! Эта ноша, которая легла ей на плечи, стала неподъемной. Итак, решено. Они покинут королевский поезд в Ампхилле. С королевских глаз долой, чтобы король позабыл о них. Кэт не обещала порвать с Томом Калпепером. Когда измена откроется, а это случится неминуемо, месть короля не коснется хотя бы де Уинтеров. Желание сбежать прямо сейчас сводило Ниссу с ума.

На следующее утро был запланирован ранний отъезд, поэтому накануне не устраивали ни пиров, ни танцев. Впервые за много дней Нисса и Вариан были наедине друг с другом. В жаровне дымились угли, наполняя спальню теплом и мягким оранжевым сиянием. Свечи отбрасывали тени на стены. Муж и жена сидели обнаженными среди подушек и одеял, неспешно попивая вино.

Как правило, такая сцена предваряла занятия любовью, поэтому Ниссе следовало спешить. Сначала она должна рассказать ему о королеве!

– У меня к вам серьезный разговор, – начала она.

Усмехнувшись, Вариан многозначительно провел пальцем вдоль ее бедра.

– Почему вы решили быть серьезной именно сейчас?

– А когда еще? – Нисса невесело рассмеялась. – Разве вы не заметили? С тех пор как мы приехали к королю, нам почти не удается побыть наедине, только ночью в постели! Притом что иногда кто-то из нас ложится и засыпает первым. Вы целыми днями сопровождаете короля в его вылазках верхом, я развлекаю вашу кузину. Вот тут-то, Вариан, и находится корень нашей беды.

– Кэт снова жалуется на скуку? – спросил граф. Он попытался обнять ее и поцеловать, но Нисса отпрянула.

– У нее есть любовник, Вариан! – горестно воскликнула она.

Граф замер и пристально поглядел на жену.

– Кто, черт возьми, наговорил вам таких ужасных вещей? – сурово спросил он.

– Никто мне не говорил, милорд. Я сама их застала, но до сегодняшнего дня Кэт не знала, что мне все известно. А еще Синрик Воэн знает, что происходит между королевой и его приятелем Томом Калпепером. Чтобы это выяснить, мне пришлось с ним флиртовать. Боюсь, что знает также леди Хорек. Кажется, она даже подстрекает Кэт к этому безумству.

И Нисса выложила все, что знала про супружескую измену и шантаж. В конце своего мрачного повествования она заключила:

– Раньше или позже все откроется, Вариан. Король сойдет с ума от ярости, как раненое животное. И ударит по Говардам, чтобы выместить на них свою злобу! Ваше положение стало опасным. Давайте уедем домой прямо сейчас! Есть вероятность, что он тогда забудет, что мы приходимся родней герцогу Томасу и прочим Говардам. Мы должны подумать об Эдмунде и Сабрине! Иного выхода я не вижу.

– Да, – согласился граф. – И мы ничего не скажем герцогу. Могли бы сказать, если бы дело не зашло слишком далеко, тогда он мог бы попытаться воздействовать на Кэт и исправить положение. А теперь поздно. Герцог будет спасать прежде всего собственную шкуру. Прочие Говарды, их родня – всем им придется бороться за свою жизнь. Проклятие! Как могла Кэт быть такой дурой? Не знаю, почему именно эту бабу мой дед выбрал в жены королю? Она всегда была и будет легкомысленной, она думает только о своих удовольствиях! Помоги нам Бог! – Он взъерошил свои темные волосы. – Дорогая, ты должна была сразу рассказать мне все это и не заигрывать с Синриком Воэном.

– Ах, Вариан, я подумала, что сумею вразумить Кэт! Мне казалось, что я найду правильные слова, и она опомнится. Но она отказывается понимать, как это опасно! Кэт надеется, что ей достаточно ублажать короля и дальше, чтобы дело было шито-крыто. Она и думать не хочет, что кто-нибудь возьмет и выдаст ее!

Граф покачал головой.

– Бедняжка Кэт! Она не понимает, что на кон поставлено нечто большее, чем ее брак с королем. Католики и реформаторы рвут на части Церковь. И те, и другие полагают, что Бог на их стороне. Чтобы взять верх, они пойдут на что угодно – даже если потребуется сбросить глупую девицу с ее сверкающего трона. Я не хочу видеть все это, вы правы, Нисса, нам не остается ничего другого. Мы должны ехать домой.

– Ох, Вариан, мне так жалко Кэт и короля тоже, – тихо сказала Нисса, опустив голову на его широкую грудь.

Вариан гладил ее темные волосы. Они были такие мягкие, шелковистые, и от них исходил слабый аромат духов. Никого и никогда не любил он, кроме Ниссы! И никогда не полюбит другую женщину, Нисса навсегда останется его единственной.