– Вы свободны, Калпепер, – холодно повторила Кэтрин, но ее щеки порозовели, а сердечко сладко забилось.

– Я всегда к вашим услугам, Кэт, – продолжал он. – Знаю, что это иногда очень грустно – быть женой старика! – Поклонившись, Калпепер вышел.

Кэтрин гадала – что он имел в виду? Как он красив! Неужели он пытался с ней флиртовать? Что ж, небольшая интрижка никому не повредит. Почему бы ей не флиртовать в ответ, между тем подарив Генриху первенца? При условии, что никто не узнает о ее проделках. Кэт усмехнулась. Она снова почувствовала себя счастливой. Ее тоска улетучилась без следа. А два дня спустя король вернулся в ее постель.

В апреле королева решила, что понесла. Однако то ли случился выкидыш, то ли это была ложная надежда от естественного желания угодить королю. Кэт плакала, но королю было недосуг утешать жену. В Йоркшире сэр Джон Невилл поднял мятеж во имя католической веры. Мятеж был жестоко подавлен. Генрих Тюдор не мог допустить, чтобы Рим вмешивался в дела Англии!

Теперь король планировал летнюю экспедицию в Йорк и северо-восточные графства. Прежде чем покинуть Лондон, ему предстояло завершить одно незначительное дельце. Следовало распорядиться насчет казни Маргарет Поул, графини Солсбери. Эта немолодая дама провела в Тауэре два года. Ее отцом был герцог Кларенский, брат Эдуарда Четвертого, так что она была одной из последних представителей династии Плантагенетов. Графиня всегда была предана Тюдорам и много лет состояла в должности гувернантки принцессы Марии. Но ее сын Реджинальд, кардинал Поул, взял сторону папы римского, и за это Маргарет Поул и предстояло заплатить самую высокую цену.

Королева умоляла Генриха сохранить графине жизнь. Кэтрин ненавидела несправедливость, а в этом деле король был именно несправедлив, хотя Кэт не осмеливалась говорить это вслух.

– Она не предательница, милорд, к тому же в годах. Пусть доживает свой век в покое!

И принцесса Мария также пыталась спасти жизнь своей гувернантке. Однако тон, который она взяла, мог скорее ожесточить, нежели смягчить сердце короля.

– Милорд, смерть графини Солсбери позорным грехом ляжет на вашу бессмертную душу, – втолковывала отцу набожная Мария. – Неужели вам все мало? Неужели вы хотите добавить новый грех к длинной череде других? Вспомните, мой повелитель, последнюю казнь, что совершили по вашему приказу! Не прошло и года, как вы стали жалеть о содеянном! – Она укоризненно смотрела на него карими глазами матери-испанки.

Ей уже двадцать шесть, с раздражением думал король, но она выглядит старше своих лет. Это оттого, что она ходит в черном с головы до пят.

– В следующий раз, когда задумаете прийти ко мне, оденьтесь в яркие цвета, – сказал король в ответ на мольбы дочери.

«Я не изменница!» – кричала графиня Солсбери, когда ее вели на казнь.

Палач был молодой и неопытный. И когда осужденная начала уворачиваться от его топора на плахе, он совсем растерялся. Наконец ее связали, и он нанес удар, целясь в шею, но руки у него дрожали. Позже те, кто наблюдали за казнью, говорили, что он разделал несчастную женщину, точно мясник свинью. Ужасная смерть для преданной служанки короля! Многие придворные втайне были потрясены ненужной жестокостью Генриха Тюдора. В Риме кардинал Поул громогласно объявил, что будет молиться о спасении черной души короля.

В воздухе витало ощущение перемен. Франция и Священная Римская империя снова были на грани войны. Казалось, мир между ними попросту невозможен. Французский король, Франциск Первый, велел своему послу при английском дворе, господину Марийяку, предложить брачный союз между герцогом Орлеанским, наследником короля, и принцессой Марией.

– Прекрасная мысль! – обрадовалась королева. – Бедняжке Марии давно пора замуж! Это будет отличный союз. Французы – упрямые католики, как и испанцы. Однажды Мария станет королевой Франции! Подумайте только: королевой Франции!

Юная королева и Мария Тюдор, мягко говоря, не ладили. Кэтрин заявляла, что старшая падчерица не выказывает ей должного уважения. И, по правде говоря, так оно и было. Мария считала супругу отца глупой и легкомысленной вертихвосткой. И отказывалась принимать тот факт, что отец любит Кэтрин. И принцессу наказывали за грубость. Так, она уже лишилась двух камеристок, которые осмелились проявить неуважение к королеве.

– Не доверяю я этим французам, – сказал жене Генрих. – Кроме того, мы должны сохранить союз с римским императором, если хотим и дальше торговать с Голландией, что очень важно для Англии. Нет, Мария не выйдет замуж за француза.

– Она давно уже не девушка в расцвете юности, – вполне справедливо заметила королева. – Если не французский принц, тогда кто? Генрих, сколько официальных предложений от достойных принцев и властителей Европы вы отвергли? Кого вы дадите в мужья Марии, если откажете и сейчас? Как вы думаете, кто еще захочет на ней жениться?

– Возможно, Мария станет королевой Англии, – резко возразил король. – В Англии не будет короля-чужестранца!

– У вас есть Эдуард! – вскричала королева.

– Только Эдуард, – зарычал король, – и ему нет еще четырех. Что, если завтра я умру? Проживет ли мой сын достаточно, чтобы сменить меня на троне? Кэтрин, у меня нет других сыновей! Пока что следующей претенденткой на трон после Эдуарда является Мария.

– Уверена, у нас будут еще дети! – принялась утешать его королева. – Когда я встречусь с Ниссой де Уинтер, обязательно спрошу, как ей удалось родить сразу двоих. Я узнаю ее секрет и начну дарить вам одну двойню за другой. Двоих мальчиков, Генрих! Одного для Йорка, второго для Ричмонда.

Король рассмеялся. Иногда Кэт бывала такой наивной, и все же это была его прекрасная роза без шипов! Идеальная жена. С ней Генрих был так счастлив, как ни с одной другой женщиной. Ему хотелось жить вечно.

Первого июля они выехали из Лондона. Процессия была грандиозная. Ведь это был не обычный летний выезд, когда дело ограничивалось графствами вокруг Лондона. В этом году в путешествие вместе с королем отправился почти весь двор, а ведь раньше, бывало, все просто разъезжались по домам, где и сидели все лето. Тут были кареты для женщин, хотя многие дамы предпочитали ехать верхом, если позволяла погода. Многочисленные телеги везли поклажу, в том числе шатры, которые расставляли каждый вечер, чтобы королю и его придворным было где переночевать. Везли и полевые кухни, решали вопрос пропитания.

Пока расставлялись шатры, двор развлекался охотой. Цветущие луга и леса, через которые проезжала королевская процессия, были опустошены. Дичь, однако, позволяла прокормить и придворных, и слуг. Объедки отдавали нищим, которые следовали по пятам за королем в надежде на подаяние или хотя бы исцеление. Как известно, прикосновение королевской руки чудесным образом излечивало многие болезни.

Данстейбл. Ампхилл. Графтон. Реджис. Кавалькада продвигалась вперед в точном соответствии с намеченным маршрутом и в установленном темпе. Графу и графине Марч надлежало встретиться с его величеством и его супругой в Линкольне девятого августа.

Получив королевский приказ, Нисса пришла в ярость.

– Я не могу оставить малышей! – кричала она. – Я едва оправилась от родов! Ох, как я ненавижу Кэт! Никогда ей не прощу. Вы должны туда поехать сказать им, что я не могу бросить детей. Король поймет и отправит вас назад домой. Сделайте это для меня!

– Дорогая, королева настаивает на вашем присутствии, – напомнил он. – Ваша матушка приезжает из Риверс-Эдж, вместе с Энни и Джейн, и будет нянчить Эдмунда и Сабрину. У нас две кормилицы, и близнецам ничто не угрожает. Они даже не заметят, что нас нет.

– Но я не хочу ехать ко двору! – возмущенно воскликнула Нисса.

– У нас нет выбора, – терпеливо втолковывал Вариан. По правде говоря, его самого придворная жизнь также нисколько не прельщала.

– У меня пропадет молоко! Я взяла двух кормилиц лишь на тот случай, если заболею и не смогу кормить сама. Сьюзен мне очень помогает, но у Элис есть еще и свой собственный малыш.

– Его давно уже пора отнимать от груди, – сказал граф.

– Ага, значит, вы хотите ехать, Вариан! – набросилась она на мужа.

– Нет. Но я знаю, что мы ничего не сможем поделать, если Кэт вбила себе в голову, что мы должны приехать, и надавила на короля. Итак, мы туда поедем и будем надоедать им рассказами о том, какие у нас чудесные близнецы да как замечательно жить в деревне. Очень скоро мы им наскучим до чертиков. Нас выгонят и никогда больше не позовут обратно. Подозреваю, что на Мартынов день мы будем уже дома.

– Молю Бога, чтобы так оно и случилось, – сказала Нисса. – Я обожаю нянчиться с малышами. Но мы уедем из Уинтерхейвена, и я их больше не увижу!

Итак, нужно было собираться в дорогу. Тилли очень радовалась, хотя хлопот у нее было по горло. Нужно было приготовить для хозяйки несколько костюмов для охоты, для верховой езды и платьев для изысканных вечерних увеселений. И все наряды предстояло как-то хранить и держать выглаженными. Это ведь не то что жить в Гринвиче или в покоях Хэмптон-Корта! Они брали с собой удобную карету и грузовую подводу для одежды, и еще одну для небольшого шатра, постельного белья и кухонной утвари. Нужны были упряжные лошади и лошади им на смену, лорду и леди де Уинтер требовались также скакуны для охоты и верховой езды – не меньше трех перемен для него и для нее. Тилли выделили помощницу по имени Пэйшенс. В дорогу собирались также Уильям, младший повар из Уинтерхейвена, и конюх Боб. Им предстояло делить жилище с Тоби. Да, нелегкая это задача – сопровождать королевский выезд!

Мать Ниссы приехала всего за пару дней до их отъезда.

– Твой отец ворчит, что мне не стоит надолго отлучаться из дому в это хлопотное время года, – заявила она. – И я согласна с ним, дитя мое! Нужно варить мыло, запасаться соленьями, коптить окорока, сушить яблоки и груши, варить эль, готовить сидр! Если я буду сидеть в Уинтерхейвене, кто в Риверс-Эдж возьмется следить за всем этим вместо меня? И твоим сестричкам будет нелегко менять дом и привычки. Я хочу перевезти Эдмунда, Сабрину и их кормилиц к нам домой, в Риверс-Эдж. Там им будет хорошо, и они еще слишком малы, чтобы заметить перемену места. Погода стоит отличная, и времени на переезд уйдет всего ничего.