Он отодвинул скамью так, чтобы Элинор могла обойти ее, не приподнимая своих юбок, затем задвинул ее на место и, перешагнув, сел сам. Движение его было столь наработанное, механическое и Иэн выглядел таким спокойным, что Элинор почувствовала укол ревности: ему, видимо, часто приходилось иметь дело с придворными дамами.

— Значит, преступники скрываются не на моих землях?

— Да, и не в Роуленде тоже.

— Это означает, что они должны располагаться в Бир-ском лесу или на церковных землях южнее Уолтхэма. Ты хорошо знаком с епископом Винчестерским. Разве он не позволит тебе преследовать их на своей земле?

Иэн опять изумился. Его убеждение, что женщины — это всего лишь красивые и беспомощные идиотки, полезные только для дела рождения сыновей, колебалось способностями Элинор схватывать самую суть. Саймон всегда говорил, что Элинор могла бы сама управлять имением, за исключением разве что ведения военных действий. Однако Иэну никогда не приходилось говорить с ней об этом. Когда Саймон был здоров, их разговоры обычно касались политики, а не охоты за бандитами или контроля за вассалами. А за последние полтора года он видел Элинор в ужасном расстройстве, поглощенную болезнью Саймона. Ему встречались и другие самостоятельные женщины — Николя де ля Эй, например, — но их способности несколько блекли в сочетании с их личностью. Они были мужеподобны как по поведению, так и внутренне. Иэну казалось, что только Элинор была истинно женственной — даже когда несла тяжелый груз.

Иэну не приходило в голову, что Элинор была просто откровенна с ним, в то время как те женщины, с которыми он играл в любовь и которые также не были лишены мозгов и самостоятельности, имели причины скрывать от него свои истинные достоинства. Сам не осознавая того, Иэн поощрял их пустые улыбки и жеманство, ценя их именно за глупость. Фактически он был известен как человек, не склонный поддерживать с женщинами серьезные разговоры. Это было связано не с тем, что Иэну особенно нравилась пустая болтовня, но он просто не доверял женщинам, с которыми имел дело. Для него было очевидно, что женщина, изменяющая мужу своим телом, дорого не возьмет, чтобы предать любовника языком.

В прошлом отношения Иэна с женщинами были сугубо официальными либо чисто плотскими — и чем быстрее в постель, тем лучше. Единственной причиной, почему он не связывался с проститутками, служило то, что очень немногие среди них не были совершенно грязными, опустившимися как душой, так и телом.

Теперь же он был только рад, что ему не придется пускаться в долгие объяснения, на которые у него не хватало времени.

— Я, конечно, напишу Винчестеру, — согласился он, — но я не знаю точно, где он. И в любом случае я не очень-то боюсь его возможного гнева. Он разумный человек, и я легко могу возместить ему любой ущерб или обиду.

— Земли короля — совсем другое дело, конечно, — произнесла Элинор. — Может быть, прежде чем взвешивать опасность еще больше рассердить короля, ты взглянешь на то, что пишет Солсбери? — Она придвинула к нему свиток пергамента, лежавший перед ней на столе.

«Иэну, лорду де Випону, мои приветствия, — прочитал Иэн. — Я пишу в спешке перед посадкой на корабль в Англию. Я недавно виделся с моим братом, королем Джоном, и в то же время некто подло предложил ему обратить внимание на лорда Пемброка, то есть Вильяма Маршала, сказав, что ни ему, ни его покойному другу Саймону Леманю лучше было бы не участвовать в войне. Смерть сэра Саймвна пришла на ум моему господину брату в дурную минуту, и мой господин заговорил о том, как утешить оказавшуюся в одиночестве и без защиты вдову. Он еще не решил, кто мог бы быть наиболее подходящим кандидатом, но среди прочих были упомянуты Фулк де Кантелю и Генри Корнхилл. Поскольку я знаю, что вы сами положили глаз на эту леди и ее земли, и поскольку я обязан вам, то пишу, чтобы дать совет. Если вы все еще интересуетесь ею, вам следует действовать быстро в завоевании ее расположения и даже жениться на ней до того, как мой господин назначит ей партнера и тем самым сделает ваши претензии невозможными. Если вы преуспеете в этом деле, имейте в виду, что я хотел бы разделить радость с вами присутствием на вашей свадьбе в качестве гостя. Вы найдете меня в моей главной резиденции в Солсбери. Мой господин брат почтит Винчестер своим приездом на Рождество, так что окажется достаточно близко от вас, чтобы вы сумели примириться с ним, если к тому времени ваши ухаживания за леди Элинор увенчаются успехом. Я предполагаю, что мой господин вернется в Лондон примерно за две недели до своего приезда в Винчестер, но вполне вероятно, что он поплывет сразу в ближайший к Винчестеру порт. Я надеюсь, письмо найдет вас в том виде, в каком покидает меня. Писано в четвертый день октября Вильямом, графом Солсбери».

Иэн оторвал взгляд от письма и устремил его перед собой. Какой же он дурак, что позволил Элинор переписывать письмо. Ему следовало самому догадаться, о чем напишет Солсбери. Элинор поначалу смутилась, а затем почувствовала какое-то даже презрение к отчаянию, написанному на лице Иэна. Кажется, она все-таки неправильно оценила Иэна. Он не готов противостоять воле короля.

— Нет нужды рассматривать твое предложение ко мне как обязательство, — холодно произнесла она. — Мы не давали клятв…

— Ради всего святого, Элинор, не говори этого! Я клянусь, — страстно прервал он сам себя, — я клянусь своей душой — душой Саймона, — я никогда не говорил ни слова о твоих землях. Это мысль Солсбери, а не моя! Я не нищий. У меня больше чем достаточно…

Элинор рассмеялась. Какое все-таки счастье, что она — от которой больше, чем от любой другой женщины, можно было ожидать, что она вышла замуж благодаря своему богатству, — оказалась женой подряд двоих мужчин, каких никак не заподозришь в алчности. Она положила ладонь на его руку.

— Иэн, я думала не об этом. Я думала, что, раз король Джон зашел так далеко, было бы лучше вновь вспомнить о моем плане. Дадим ему выбрать…

— Нет!

Им приходилось разговаривать тихо. Даже взволнованный протест Иэна был выражен почти шепотом. Однако этот тихий вопль несогласия привлек все взоры, и в зале воцарилось молчание. Элинор погладила его по руке. Этот доверчивый, интимный жест успокоил взволнованную прислугу. Что бы там ни взбесило господина, это никак не было связано с госпожой.

— Ты не знаешь людей, которых назвал Солсбери, — продолжал Иэн шепотом. — Я бы не удостоил их даже званием животных. Для самого грязного животного было бы оскорблением сравнить его с Кантелю и Корнхиллом.

— Да, конечно. Я догадываюсь. Все это письмо служит предупреждением, хотя он пишет так умно, что, если бы оно даже было перехвачено, никто не обвинит его в более чем дружеском намеке тому, перед кем он осознает свой долг. Его замечание о Винчестере дает понять, что Джон, будучи неподалеку от Роузлинда, мог бы послать за мной или притащить силой, если я откажусь приехать. Или даже — обрати внимание, как он пишет о более близком к Винчестеру порту, нежели Лондон, — что он может высадиться здесь и явиться лично.

— Ты быстро схватываешь.

— Достаточно быстро, когда являюсь мишенью для охоты. Так что же мы будем делать, если король пришлет мне свой указ?

— Проигнорируем его. Ты же помолвлена.

Элинор открыла было рот, но ничего не сказала. У нее была лучшая идея, нежели открыто не повиноваться приказу короля, но изложить ее Иэну было бы безумием. Беа сомнения, он сочтет это позором для себя или сомнением в своей храбрости. На мгновение, несмотря на ее возраст и опыт, Элинор захлестнуло раздражение. Она никогда не поймет, почему мужчины предпочитают крушить каменную стену своей головой вместо того, чтобы перелезть ее или, пройдя немного вдоль нее, найти дверь. В то же самое время она испытывала гордость за то, что ее мужчина не трусит, а грудью встает за дело, которое считает правым.

— Очень хорошо, — для видимости согласилась наконец Элинор. — Возможно, он нас и не побеспокоит. Вернемся к бандитам…

— Да. Боюсь, что мы имеем дело не просто с кучкой бродяг. Нападения хорошо организованы и, за исключением одного-двух случаев, направлены не на самую слабую или доступную цель, но на самую богатую. Хижины крепостных обычно оставляют в невредимости. Их цель — главные здания ферм — твоя собственность. Уводят целые табуны и уносят большие запасы зерна. Это свидетельствует о большой группе, управляемой кем-то, кто хорошо знаком с военным делом.

При этих словах глаза Элинор сузились.

— Тогда они наверняка расположились в Бирском лесу. Церковные земли слишком хорошо ухожены, чтобы там могла разместиться большая банда. Как ты собираешься действовать, Иэн? Отправиться туда за ними без разрешения было бы серьезным оскорблением королю — однако просить в такое время его позволения…

— А как бы он узнал об этом? — Голос Иэна был спокоен. — Я не тронул бы ни одного из его любимых оленей. И тебе не кажется странным, что лесники, которые довольно быстро сообщили бы королю о моем появлении, столь долгое время не замечают там кого-то еще.

— Джон знает! — с изумленным гневом воскликнула Элинор.

— Нет, нет, — успокоил ее Иэн. — Больше похоже, что лесники подкуплены. Джон, возможно, не подарок, — продолжал он равнодушно, — но если получаешь у человека деньги, то должен служить ему честно. Если я сочту необходимым отправиться в Бирский лес, то число лесников там сильно поубавится. Элинор, я подожду несколько дней, от силы неделю, и попытаюсь застать их на твоей земле. Это поможет мне найти оправдание на случай, если король прослышит, что я вторгся на его территорию. Я смогу сказать, что в пылу погони не заметил, где нахожусь. Но чтобы иметь хоть какую-то надежду на успех, мне придется взять солдат из замка Роузлинд. Следовательно, ты тоже попадешь в немилость, если король узнает об этом.

— Как ты можешь быть таким глупым? — усмехнулась Элинор. — Разве немилость ко мне может быть еще большей.

— Нет, но благодаря этому он сможет открыто действовать против тебя. К тому же все это означает, что некоторое время некому будет защищать Роузлинд, кроме женщин, стариков и детей.