— Мы не можем, — заявил юный Джек. — Мы держим рыбу!

— Мама, это твой кузен, который ездил верхом на козе? — спросил Кристофер.

Виконт весело рассмеялся:

— Да, я тот самый Энтони.

— Боже мой, Кристофер, что ты говоришь? Мальчишки, отнесите рыбу на кухню, хорошо? А потом умойтесь. И отнесите свои сапоги к водяному насосу. — Сыновья уже выходили, когда Джейн добавила: — И еще скажите горничной, чтобы заварила нам чай.

— Да, мама! — крикнули мальчишки, убегая.

Она повернулась к Энтони с грустной улыбкой.

— Извини, что у нас такой беспорядок. Впрочем, в нашем доме всегда так и…

— Нет–нет, все замечательно. Наверное, нужно было заранее предупредить тебя, что я приеду.

— Да, нужно было, — кивнула Джейн. — Я бы устроила настоящий пир.

— Но я не хотел, чтобы ты из–за меня беспокоилась. Особенно учитывая обстоятельства…

Она нахмурилась и пробормотала:

— Обстоятельства, да?.. Что ж, пойдем в комнату, и все мне расскажешь.

Они прошли в гостиную, и Джейн, усевшись на диван, сказала:

— Садись, расскажи мне, что привело тебя в Телфорд после стольких лет.

Энтони сел рядом с кузиной и, смущенно откашлявшись, проговорил:

— Во–первых, мне нужно перед тобой извиниться. Я уже давно должен был приехать, но…

— Не беспокойся, все в порядке, — перебила Джейн с ласковой улыбкой. — Я понимаю, почему ты не хотел приезжать.

В ее голосе было столько сочувствия, что Энтони сразу же понял, что прощен. А ведь он, наверное, не заслужил прощения…

— О Боже, Джейн, я так сожалею, что не отвечал на твои письма и не пытался увидеться с тобой…

— Успокойся, — снова перебила она, — я понимаю, ты хотел забыть о прошлом, и тебя нельзя винить за это. — Она подтолкнула его плечом. — Я ужасно рада, что сейчас ты наконец–то здесь, что все–таки решился приехать.

— Ты, Джейн, как всегда, само великодушие. — Энтони машинально помассировал шрам на запястье.

Кузина вдруг схватила его за руку.

— Энтони, позволь посмотреть. — Она осмотрела его запястье и вздохнула.

— Все не так уж плохо, правда? — Он попытался улыбнуться. — Шрам едва заметен.

Джейн прикусила губу.

— Мне очень жаль, Энтони, что так случилось…

— Тебе не о чем сожалеть. Ты всегда была ко мне добра. Не думай, что я не видел, как часто ты спасала меня, отвлекая на себя тетин гнев. Я всегда был благодарен тебе, хотя и не мог этого сказать.

— А я благодарна тебе, Энтони. — Она подняла на него глаза. — Благодарна из–за того случая с перочинным ножом.

— Но почему?.. — Он посмотрел на нее с удивлением.

— Потому что после этого мама перестала привязывать

— по ночам и меня.

Энтони похолодел.

— Ты хочешь сказать… Неужели и тебя?

— Ты действительно думал, что был единственным?! — воскликнула Джейн. — Хотя, конечно же, ты так думал. Я всегда сожалела, что мы не можем поговорить об этом, потому что мама никогда не позволяла нам оставаться наедине. Правда, я не думаю, что мы стали бы говорить о таких вещах, потому что… — Она внезапно умолкла и густо покраснела.

Энтони же в изумлении смотрел на кузину. Выходит, тетя Юнис привязывала Джейн, милую и добрую Джейн… И, следовательно, дело было вовсе не в его поведении — просто такой уж человек его тетушка.

— А я–то думал, что она привязывала меня из–за того, что я был таким безнравственным, — пробормотал Энтони.

— Ты и был безнравственным. — Губы кузины тронула улыбка. — Но держу пари, ты был не более безнравственным, чем мои мальчишки. К счастью, мы с их отцом считаем, что безнравственность лучше лечится домашней работой и хорошей учебой, а не холодными ваннами и нравоучениями. — Она похлопала его по руке. — И рыбалка тоже никогда не повредит.

К глазам Энтони снова подступили слезы. Выходит, он всю жизнь терзался из–за собственной глупости — ведь он считал, что его наказывали за дело, заставлял себя думать, что сам во всем виноват. Именно поэтому его жизнь сложилась так, как сложилась.

Он окинул взглядом уютную гостиную кузины. На письменном столе сидела кукла, над камином висела детская вышивка, и все это излучало домашнее тепло. Возможно, и у него был бы такой же чудесный дом, если бы он так долго не упорствовал в своем гневе и ненависти к себе.

— Значит, ты счастлива с… Прости, я забыл имя твоего мужа.

— Лоренс. Да, я счастлива с ним. Он очень хороший человек. — Немного помолчав, Джейн добавила: — Я счастлива еще и потому, что не позволяю матери вмешиваться в свою жизнь. Я даже не общалась с ней — по крайней мере до приезда Тессы.

— Тесса! — воскликнул Энтони, потрясенный тем, что на время забыл о племяннице. — Господь милосердный, неужели тетя Юнис привязывает ее?

— Нет–нет, успокойся. Мама хорошо усвоила тот урок. Кроме того, они с отцом знают, что должны хорошо обращаться с Тессой, чтобы получить опекунство. И все же я иногда захожу проведать бедную девочку. Захожу, когда могу.

Энтони пристально посмотрел на кузину:

— Но почему ты согласилась быть свидетельницей в деле своего отца? Может, ты решила, что сможешь проследить за родителями, позаботиться о том, чтобы они не издевались над малышкой?

— Энтони, о чем ты говоришь?..

— Ты ведь в списке свидетелей сэра Рандолфа, не так ли?

— Конечно, нет! — возмутилась Джейн. — Это он так сказал?! Да как он посмел?! Ах, как это похоже на отца… Делать что–то подобное, даже не поговорив со мной… Нет, Энтони, я бы никогда не согласилась, и отец знает это. Нет сомнений, он собирался придумать в суде какую–нибудь отговорку — например, я якобы отказалась в последний момент.

Почувствовал облегчение, Энтони заметил:

— Полагаю, он знает, что суду покажется подозрительным, если его собственная дочь не появится, чтобы поддержать его.

Джейн кивнула:

— Да, разумеется, а я бы точно не появилась. Что же касается мамы, то возраст немного смягчил ее, но она по–прежнему болтает глупости при каждом удобном случае. Мне грустно об этом говорить, но бедняжка Тесса очень несчастна. — Она пристально посмотрела ему в глаза. — Ты поэтому приехал? Чтобы уговорить их отдать ее? Ох, боюсь, они даже слушать тебя не станут.

— Я знаю. И в этом вся проблема. Но истинная причина… — Он на секунду умолк, потом с улыбкой сказал: — Джейн, я женюсь.

— Ой, так это же чудесно! — воскликнула она. — Только, пожалуйста, не говори, что твоя невеста не хочет, чтобы ты взял к себе Тессу.

— Нет–нет, дело не в этом, уверяю тебя. — Чтобы лучше видеть реакцию кузины, Энтони повернулся к ней лицом. — Моя невеста — мисс Мэдлин Прескотт.

Изумлению Джейн не было предела. Какое–то время она таращилась на Энтони, затем пробормотала:

— Наша… Мэдлин Прескотт? Дочка доктора?

— Совершенно верно. Мы познакомились в Ричмонде. Она преподает в школе для девочек, в которую я хочу отдать Тессу. — И он рассказал о своей встрече с Мэдлин, а также о том, что он узнал о ее отце.

Внимательно выслушав рассказ кузена, Джейн со вздохом сказала:

— Да, ты прав. Смерть миссис Кросби — ужасный удар.

— Вот почему Мэдлин не хочет сейчас выходить за меня, — продолжал Энтони. — Она опасается, что положение ее отца повредит мне и Тессе. А я беспокоюсь за мистера Прескотта — возможно, ему грозит серьезная опасность. Вот я и приехал сюда в надежде распутать этот клубок.

— И у тебя получилось? — спросила Джейн, стараясь не смотреть ему в глаза.

— Я обнаружил, что здесь к мистеру Прескотту относятся не так плохо, как считает его дочь. Люди, похоже, уважают его. — Он едва заметно улыбнулся. — Сейчас они уважают его даже больше, чем прежде, потому что у них уже нет надежного доктора, чтобы лечить их болезни.

— Да, верно, он был замечательным доктором, — подтвердила Джейн. — Мне он очень нравился.

— К несчастью, это не принесло ему ничего хорошего. И многие здесь думают, что в конце концов доктора Прескотта обвинят в убийстве. Но я хочу помочь ему. И хочу помочь Тессе. Вот только не знаю, как сделать и то и другое.

Судорожно сглотнув, Джейн пробормотала:

— А я, кажется, знаю.

Энтони с удивлением смотрел на кузину: ему казалось, что он ослышался.

— Что ты сказала?..

— Думаю, что смогу помочь тебе. Но это означает предать доверие и… — Она с тревогой взглянула на Энтони. — Скажи, почему ты хочешь жениться на мисс Прескотт? Может, ты таким образом хочешь досадить моему отцу?

— Разумеется, не из–за этого. Просто я люблю Мэдлин, вот и все. — Едва лишь он произнес эти слова, как понял, что сказал чистейшую правду. Но почему же он не признавал это с самого начала? Наверное, потому, что был трусом и дураком.

Но теперь–то он наконец образумился.

— Да, я очень люблю ее, — продолжал Энтони, — и готов ради нее на все. Только она меня понимает и видит меня таким, какой я есть. — Он улыбнулся и добавил: — И еще ты, конечно же. Ты тоже понимаешь меня.

— О, Энтони!.. — воскликнула Джейн. — Я так рада за тебя, но… Это ставит меня в очень сложное положение.

— Как так?

— Я должна тебе кое–что рассказать. Мне нужно было рассказать это кому–то, когда начался весь этот кошмар с ее отцом, но я… В общем, я молчала из–за родителей, по нимаешь? Я поклялась хранить секрет, однако теперь…

Энтони, нахмурившись, пробормотал:

— Так что это за секрет? Я слушаю тебя.

— Я очень надеялась, что отец перестанет досаждать викарию, когда Прескотты уедут из города. Клянусь, я не знала, как ужасно скандал повлиял на доктора Прескотта. Я решила, что он открыл практику где–то в другом месте и все это дело уже забыто.

— Проклятие, Джейн! Говори же! Что ты знаешь?

— Кое–что об отце, чего не знает больше никто. Даже он не знает, что мне об этом известно. Миссис Кросби сама рассказала мне об этом, и она заставила меня поклясться, что я ничего не скажу ни одной живой душе.

— Но она умерла, — напомнил Энтони. — И я не могу поверить, что она хотела бы, чтобы доктор Прескотт страдал из–за того, что пытался помочь ей.