Джорджетт Хейер - Коварный обольститель

– Если только не увидит эту самую респектабельную горничную! – пробормотал себе под нос Том.

– Не вынуждай своего отца подозревать невесть что, Том! Позвольте мне успокоить вас, сэр! С мисс Марлоу отправилась дочь владелицы этой гостиницы. Она, безусловно, респектабельная особа!

– Да, и при этом льстица, каких поискать! – не унимался Том. – Она имела наглость заявить, что петухи, в отличие от герцогов, на дороге не валяются!

Вопреки ожиданиям Сильвестра, Феба добралась до дома бабушки тем же вечером, около половины одиннадцатого. Она провела в пути почти восемь часов, поскольку состояние дороги вынудило форейторов ехать с чрезвычайно умеренной скоростью, и очень устала; к тому же девушку снедали тревога и беспокойство. Прием, оказанный ей поначалу на Грин-стрит, был не слишком обнадеживающим. Пока Феба ожидала в карете, опустив стекло и глядя на Кигли, тот, поднявшись по ступенькам к двери, решительно постучал в нее тяжелым молотком. Воспоследовало долгое молчание, и Фебу охватил страх, что леди Ингам могла уехать из города. Но, едва Кигли поднял руку, чтобы повторить стук, девушка вдруг увидела, как он замер и опустил ее. В следующий миг до слуха Фебы долетел скрип отодвигаемых засовов, она, взволнованно подавшись вперед, увидела появившегося на пороге дворецкого бабушки с лампой в руке и облегченно вздохнула.

Но, если девушка и ожидала, будто Горвич окажет ей теплый прием, то надеждам ее не суждено было сбыться. Люди, требовавшие впустить их в столь неурочный час, неизменно становились для него нежеланными гостями, пусть даже прибывали в карете, запряженной четверкой лошадей, и в сопровождении ливрейного слуги. Уличный фонарь давал достаточно света, поэтому дворецкий рассмотрел, что, несмотря на грязь, забрызгавшую колеса и дверцы, экипаж выглядел чрезвычайно элегантно: это была вовсе не наемная повозка, а карета, сделанная для джентльмена, обладающего отменным вкусом и не стесненного в средствах. Герб, проглядывавший из-под слоя грязи, заставил слугу чуточку смягчиться, но на вопрос Кигли он холодно ответил, что ее милость не принимает посетителей.

Впрочем, Фебу ему пришлось впустить. Однако сделал он это с явной неохотой и застыл, с неодобрением глядя, как она благодарит Кигли за помощь и прощается с ним с недопустимым, по его мнению, дружелюбием.

– Я узна́ю, мисс, примет ли вас ее милость, – заявил он, захлопывая наконец дверь за Кигли. – Должен, однако, уведомить вас – она удалилась отдыхать уже более часа назад.

Феба попыталась не подать виду, что обескуражена, и уверенно заявила: бабушка непременно примет ее.

– Не могли бы вы, Горвич, позаботиться о моей служанке? – попросила девушка. – Мы провели в дороге несколько часов, и я полагаю, она не откажется от ужина.

– Еще бы! С превеликим удовольствием! – подхватила Алиса, одарив Горвича очаровательной улыбкой. – Но не стоит утруждаться из-за меня! Кусок холодного мяса и кружка портера меня вполне устроят.

Глядя на выражение, появившееся на лице Горвича, Феба усомнилась в мудрости Сильвестра, отправившего Алису вместе с ней в город. Дворецкий ледяным тоном заявил, что попросит экономку – если только она еще не отошла ко сну – лично заняться юной особой. Ежели мисс будет любезна пройти в утреннюю гостиную, добавил слуга, он отправит к ее милости горничную, дабы известить хозяйку о неожиданном прибытии внучки.

Но к этому моменту Феба уже начала терять терпение и несказанно удивила досточтимого тирана, язвительно сообщив ему, что не намерена делать ничего подобного.

– Можете не утруждаться и не сопровождать меня, потому что я прекрасно знаю дорогу! Если ее милость спит, я не стану будить ее, а если нет, то мне не нужна Мукер, чтобы доложить о моем приходе! – заявила девушка.

Ее милость еще не спала. На негромкий и осторожный стук Фебы изнутри донеслось повелительное приглашение входить; девушка перешагнула порог и обнаружила бабушку полусидящей на постели с пологом, в окружении подушек и с раскрытой книгой в руках. Спальню освещали два подсвечника и жаркий огонь в камине, на фоне которого четко выделялся орлиный профиль ее милости.

– Да, что там такое? – недовольно спросила она и оглянулась. – Феба! Боже милосердный, как, ради всего святого… Мое дорогое дитя, входи же, входи!

Камень упал с плеч Фебы; губы девушки задрожали, и, вскрикнув «Ох, бабушка!», она с плачем бросилась вперед.

Вдовая миледи ласково обняла внучку, но столь внезапное появление девушки не могло не встревожить ее.

– Да, да, разумеется, я рада видеть тебя, любовь моя! Однако скажи мне немедленно, что произошло! Не пытайся подготовить меня! Твой папа жив и здоров?

– Да… нет, конечно же, ничего подобного не случилось, мадам! – заверила ее Феба. – Бабушка, однажды вы сказали мне, что я могу положиться на вас, если… если мне понадобится помощь!

– Эта Женщина! – грозно проговорила старая дама, садясь на постели.

– Да, и… и папа тоже, – с грустью сообщила ей Феба. – И это самое плохое! Кое-что действительно произошло – как я и подозревала, – поэтому я не смогла терпеть дальше, и вот… я убежала из дома!

– Боже милостивый! – воскликнула леди Ингам. – Бедное мое дитя, что они с тобой сделали? Расскажи мне обо всем!

– Мама сообщила мне, что папа устроил для меня… очень выгодный брак с герцогом Солфордом, – запинаясь, начала Феба. Заметив, как напряглась и застыла в ожидании бабушка, она оборвала себя на полуслове. Но пожилая дама знаком велела ей продолжать, и девушка, сделав глубокий вдох, повиновалась: – Я не могла выйти за него замуж, мадам! Понимаете, я видела его всего один-единственный раз в жизни и он чрезвычайно мне не понравился. Кроме того, я прекрасно знала, что он даже не запомнил меня! Если бы он и пришелся мне по сердцу, я все равно не смогла бы выйти замуж за мужчину, который сделал мне предложение только потому, что так пожелала его мать!

Миледи, сдерживаясь из последних сил, спросила:

– Это сказала тебе Та Женщина?

– Да, и еще потому, что я воспитывалась в строгих правилах, отчего он решил, что я подхожу ему!

– Боже мой! – с горечью прошептала миледи.

– Вы… вы ведь понимаете меня, мадам?

– О да! Я слишком хорошо тебя понимаю! – последовал мрачный ответ.

– Так я и думала! А самое ужасное заключалось в том, что папа привез его в Остерби, чтобы он сделал мне предложение. По крайней мере так, со слов папы, сообщила мне мама.

– Когда я увижу Марлоу… Он действительно привез Солфорда в Остерби?

– Да, привез, но как он мог сделать такую ошибку… Разве что Солфорд и впрямь намеревался сделать мне предложение, но передумал, едва увидев меня снова, в чем, следует признать, нет ничего удивительного. Не знаю в точности, как все должно было произойти, однако папа был уверен, что герцог собирался предложить мне руку и сердце, а когда я призналась ему в своих чувствах и попросила отказать его светлости, он не захотел, – упавшим голосом проговорила Феба. – И тогда я поняла, бабушка, что, кроме вас, мне никто не поможет. И убежала из дому.

– В одиночку? – ужаснулась пожилая дама. – Только не говори мне, что ты проделала такой путь в почтовом дилижансе, да еще и одна-одинешенька!

– Нет конечно! – поспешила успокоить миледи Феба. – Я приехала в карете Солфорда, и он заставил взять с собой… служанку, а еще отправил со мной своего грума, чтобы тот позаботился обо мне!

– Что? – миледи явно отказывалась верить своим ушам. – Ты приехала в карете Солфорда?

– Сейчас я вам все объясню, мадам, – с виноватым видом пролепетала Феба.

– Будь так любезна! – повелела ее бабушка, глядя на внучку с живейшим интересом.

– Конечно. Вот только… это длинная история!

– В таком случае, любовь моя, будь добра потянуть за шнур от звонка! – молвила матрона. – После дальней дороги тебе не помешает выпить стакан горячего молока. Думаю, – проговорила она себе под нос, – что и я присоединюсь к тебе, дабы подкрепиться.

Затем (к вящему беспокойству Фебы) она откинулась на подушки и смежила веки. Однако после появления мисс Мукер, что произошло довольно быстро, миледи вновь открыла глаза и с неожиданной силой произнесла:

– Можешь убрать кислое выражение со своей физиономии, Мукер, и немедленно принеси сюда два стакана горячего молока! Моя внучка, прибывшая ко мне с визитом, проделала чрезвычайно утомительное путешествие. После этого ты проследишь, чтобы ей в кровать положили грелку, в камине разожгли огонь и приготовили все остальное. В лучшей спальне для гостей!

Когда миледи говорила таким тоном, спорить с ней было неблагоразумно. Посему Мукер, которая весьма сдержанно ответила на приветствие Фебы, удостоив ее легчайшего реверанса, без возражений выслушала распоряжение и лишь с ужасающей вежливостью осведомилась:

– Желает ли мисс, чтобы особа, которая, насколько я понимаю, является ее горничной, прислуживала ей здесь, миледи?

– Нет, прошу вас, отправьте ее в постель! – быстро сказала Феба. – Она… Она не совсем моя горничная!

– Так я и думала, мисс, если мне будет позволено выразить свое мнение! – ледяным тоном ответила Мукер.

– Ужасное создание! – заметила пожилая дама, когда за ее преданной горничной захлопнулась дверь. – Кто же эта особа, если она не является твоей горничной?

– В общем, она дочь хозяйки гостиницы, – сказала Феба. – Солфорд заставил меня взять ее с собой!

– Дочь хозяйки гостиницы? Нет, ничего мне пока не говори, любовь моя! Сейчас Мукер должна принести горячее молоко, а что-то подсказывает мне, что, если нас прервут, я окончательно запутаюсь. Сними, пожалуйста, эту уродливую мантилью, любовь моя, – боже милостивый, где ты взяла такое кошмарное платье? Неужели у Той Женщины совершенно нет вкуса? Впрочем, не обращай внимания! Что бы ни случилось, с этим я разберусь сама! Придвинь вон тот стул поближе к огню, чтобы тебе было удобнее. И заодно передай мне нюхательную соль – да, она на столе, дитя мое! – пожалуй, так будет лучше!