– Боже, Вики, – наконец вымолвил он, прерывая поцелуй и слегка отстраняясь от  меня.

Его глаза потемнели, когда он сказал, – О, ты охренительно хороша на вкус. Я скучал по тебе.

Я прислонилась к его груди, уткнувшись щекой в рубашку. При звуке его ровного сердцебиения моё тело становилось податливым. Сдерживаемое напряжение просачивалось через каждую пору, я стала невесомой, удерживаемой на месте лишь его руками. Борясь с желанием сменить наше вертикальное положение на горизонтальное, я застыла.

– Броди, я-я не могу. Не сегодня.

– С тобой всё в порядке, детка? Ты выглядишь такой… не знаю… как будто ты сейчас взорвёшься.

Отойдя от него, я направилась к дивану, приводя в порядок платье, игнорируя ту часть себя, что стремилась потеряться в его объятиях.

– Почему ты думал, что я не приду? – спросила я. – Мы договорились на час дня, сейчас ещё рано.

– Ты не ответила на мое последнее сообщение. Я боялся, что, возможно, кто-то ещё прочитал его.

– Нет, – решительно ответила я. – Можешь мне не верить, но мой телефон всегда со мной. Я удалила сообщение. Не стоит лишний раз испытывать судьбу. Ну, а теперь, расскажи мне, что случилось?

Он нахмурился.

– Как Стюарт?

Я покачала головой и потупила взор. Это были все те же слова и те же, ещё более важные, невербальные жесты, что видели все, кто задавал мне этот вопрос.

– Не очень. По всей видимости, доктора думают, что это может произойти в любой момент. Когда он в сознании, то ведёт себя разумно, но когда крепко спит – кажется, будто он в обмороке! По-моему, это из-за медикаментов. Хотя он не жалуется, врачи говорят, что эта форма быстропрогрессирующей лейкемии крайне болезненна. Они постоянно накачивают его обезболивающими. Делают всё, что в их силах, чтобы он ушёл спокойно.

Броди коснулся моей руки.

– Браво. Отличная речь, миссис Харрингтон. А сейчас скажи, как этот мудак действительно себя чувствует?

Мои печально изогнутые губы искривились в улыбке, и мой взор метнулся к нему.

– Он умирает. Он страдает. Судьба жестока, но он заслужил каждую чёртову секунду этих страданий, как бы я хотела, чтобы она довела своё дело до конца и прикончила его. Наблюдение за тем, как он умирает, высасывает из меня жизнь.

– О..., – его аквамариновые глаза заблестели. – Я был бы рад сделать тебе искусственное дыхание.

Напряжение последних трёх месяцев постепенно уходило из моих скованных плеч.

– Не искушайте меня, мистер Филлипс. Я слабая женщина.

– Не говори так. Да ты просто скала. Я бы хотел, чтобы он пострадал ещё несколько лет, если бы это не было так тяжело для тебя.

– Вчера я встречалась с его врачом-онкологом. Они исчерпали все возможные варианты лечения. Это действительно вопрос времени. Но теперь он начал спорить о болеутоляющих. А мне нравится, что он спит от них. Надеюсь, что однажды он уснёт и не проснётся.

Броди наморщил лоб.

– Ты знала, что Паркер вчера был у вас?

– Нет.

Я рассердилась. Мне не нравилось, что Стюарт встречался со своим поверенным, партнёром-учредителем «Крейвен и Ноулз», без меня. Если честно, я не доверяла ни одному из них.

–  Да, был, – подтвердил Броди. – Вчера утром.

– Меня не было дома, – задумчиво произнесла я, вспоминая последние двадцать четыре часа. – Первую и третью среду каждого месяца я встречаюсь с представителями организации «Харрингтон». Моя сестра возглавляет новую медицинскую миссию.

Броди кивнул.

– Добрая доктор Конвей. В ней нет и капли эгоизма.

– Это точно.

Я неподдельно улыбнулась. Если говорить о святых, то Валери – следующая на канонизацию.

– У меня такое чувство, что всё решают сроки, – продолжил Броди. – Паркер упомянул, чтобы ты не спускала глаз со Стюарта, а он с тебя.

Я полностью сфокусировалась на его словах.

– Ты знаешь, о чём они говорили?

– Не совсем. Прошлым вечером я подслушал, как он просил свою ассистентку поднять несколько старых документов. Когда я услышал твоё имя, то сразу написал тебе. Всё, что мне удалось выяснить в процессе слежки, – что это как-то связано с завещанием Стюарта, но мне также известно, что она доставала и ваше соглашение.

Я встала и начала ходить туда-сюда по комнате.

– Зачем? Для чего им могло понадобиться соглашение?

Я обхватила голову руками, размышляя.

– Броди, ведь всё: все наши вложения, все его акции – всё записано на наши имена. Скажи-ка мне, что предположительно он мог бы изменить в завещании, чтобы оспорить это?

– Пока всё остаётся, как есть, я полагаю – ничего. Возможно, он лишь хотел убедиться, что всё в порядке. Понимаешь? Если он предчувствует, что скоро всё закончится, наверняка ему бы не хотелось, чтобы что-то пошло не так. – Броди пожал плечами. – Он же весь такой правильный.

Я лихорадочно думала.

– Моё имя было добавлено после нашей свадьбы, около десяти лет назад. Я соблюдала это проклятое соглашение до последней буквы.

– Вик, не нужно, чтобы это соглашение стало достоянием общественности. Давай понаблюдаем. Я хотел увидеть тебя сегодня, чтобы ты знала – я начеку. И прикрываю твою спину. Тебе не о чем волноваться.

– И да поможет мне Бог, если он обманет меня… после всего.

Броди вздернул бровь.

–  Я бы сказал, что тебя уже знатно обманули, но что ты сделаешь, Вик? Убьешь его? Мужик и так умирает.

Он был бы не первым, кого я убила. Сделав глубокий вдох, я сказала:

– Я понимаю, что «Крейвен и Ноулз» представляют Стюарта, но, чёрт возьми, не предполагается ли, что они должны представлять и меня?!

Шёпот Броди коснулся моих волос, когда он обнял меня сзади за талию:

– Вик, я с тобой. Я защищаю твои интересы. Никогда не сомневайся в этом.

Откинувшись назад, я повернула голову, чтобы наши губы встретились. Чувства, бурлящие во мне, выплеснулись наружу, его губы нежные, но настойчивые, охотно ответили на мой поцелуй и уверенно требовали большего.

Он развернул меня, наши языки снова вступили в бой за превосходство, борясь и покоряясь, пробуя на вкус и смакуя. Огонь внутри меня снова воспламенился.

– Как давно кто-нибудь по-настоящему обнимал и любил тебя?

Этот вопрос глубокой болью отозвался в моей груди.

– А как давно мы вместе? – ответила я.

Мы стояли так, что я могла видеть, как в его неповторимых глазах отражаются блики от океана под нами.

–  Боже, Вик. Мне хочется подхватить тебя и бросить на ту кровать. – Он поднял мой подбородок и впился в меня взглядом. – Чёрт возьми, посмотри на меня. Я не такой, как другие. Я не хочу трахать тебя.

Из его груди вырвался рык:

– Нет, не правда. Я хочу. Но...

Тыльной стороной ладони Броди погладил меня по щеке.

– Больше всего на свете я хочу заниматься с тобой любовью, обнимать тебя, смотреть, как ты спишь, и быть рядом, когда проснёшься. Я хочу любить тебя так сильно, чтобы, когда эти прекрасные глаза будут закрыты, я не сомневался, что ты видишь сны обо мне. А когда ты проснёшься, я хочу быть тем единственным, кто сделает все твои сны реальностью.

– Броди, пожалуйста, пожалуйста, не делай обещаний, которых не собираешься сдержать.

– Но я сдержу. Я бы сделал это сейчас, если бы ты позволила.

Он потянул меня за пальцы, но я оставалась неподвижной, отказываясь сдвинуться с места. Броди нахмурил лоб, его щёки зарделись.

– Я хорошо зарабатываю. Пошли Стюарта куда подальше.  Пошли подальше всех этих подхалимов из его совета директоров и Паркера Крейвена. Да, ты говоришь, что это может случиться в любой день, но с тем же успехом это может продолжаться неделями, месяцами, ещё и ещё. Не поддавайся больше ему и его представлениям о законности.

Я покачала головой.

– Перестань. Я говорила тебе, что в моей жизни сейчас все наперекосяк. А ты не в себе. – Не желая признавать того, что ещё никто не говорил мне о вечной любви, я продолжила, – Я не потому отдала десять лет своей жизни, чтобы вот так взять и уйти, когда награда у меня перед носом. И дело не в деньгах. Дело в удовлетворении, которое я получу, когда прошепчу ему на ухо, что это моих рук дело. Он недооценивал меня и мою способность выдержать всё, что мне пришлось от него вытерпеть. Я хочу, чтобы последней его мыслью было то, что я контролирую всё, чем он дорожил.

– Ты заслуживаешь этого, – отозвался Броди подавленно.

– Так и есть. И я не чувствую себя виноватой из-за того, что хочу получить то, что заслуживаю.

И снова он обнял меня.

– Виктория Харрингтон, я нисколько не сомневаюсь в том, что не заслуживаю тебя, но, чёрт бы меня побрал, если я чувствую себя виноватым за то, что хочу тебя.

Мой телефон зазвонил, отчего мы оба замерли. Рингтон, поставленный на Стюарта, разрезал прохладный воздух гостиницы.

Поспешив к сумке, я приложила палец к губам и ответила на звонок:

– Алло?

– Тори.

По телефону голос мужа звучал громче, чем сегодня утром. Очевидно, он достиг цели и дозу болеутоляющего уменьшили.

– Стюарт, всё хорошо?

Глаза Броди округлились.

– Едва ли, –  язвительно ответил Стюарт. – Тревис сказал, что ты в Харбор Шоппс?

– Да, тебе нужно, чтобы я вернулась домой?

– Нет, – его голос зазвучал ещё громче. – Я хочу, чтобы в течение часа ты была на складе.

Чёрт!Сердце у меня оборвалось.

– Стюарт.., – я могла начать спорить, но он знал, что я не буду. Несмотря на своё плачевное состояние, он уже доказал, что всё ещё может дирижировать. Всё, что мне оставалось – молиться о том, что это будет последний раз.