– Вот смотрю я на вас и думаю, что надо ввести градацию, – на полном серьезе начала я, пристегивая ремни безопасности и регулируя их.

– В смысле? – хмурое выражение шло Мистеру Зло чуть больше, чем кислое.

– Да у вас такие гримасы, что любо-дорого посмотреть. И я уже насчитала несколько на все случаи жизни. Вот сейчас, например, было выражение недовольства от моей непунктуальности. Я бы назвала ее «кислая мина номер один». Ну, и так по возрастающей.

– Маргарет, ты совершенно невозможная женщина, – покачал головой Бенедикт и вырулил на дорогу. – Я уже думаю, что с тобой бесполезно спорить и проще… воспринимать. Безоценочно.

– И наслаждаться! – просияв, согласилась я и, чтобы как-то сменить тему, сообщила: – Дико устала! А как ваш день прошел?

Блондин кинул на меня косой удивленный взгляд, но, миг помедлив, все же ответил:

– Неплохо, – на этом слове, сказанном сухим голосом, разговор увял и получил совсем неожиданное продолжение через пару кварталов: – Если твоя нагрузка слишком велика, то я поговорю с Линдой и ее уменьшат.

– Нет-нет! – я даже замахала руками, пытаясь отогнать мысли о таком предположении от Бени.

– Почему? – судя по недоумению в сером взгляде, он реально не понимал.

– Потому что попытку крутить роман с тобой мне еще могут простить, но когда это отразится на работе – сожрут. Таков уж дружный женский коллектив, – пожала плечами я, не став уточнять, что даже шашни с Бенечкой мне простят исключительно потому, что всем остальным это подмороженное «счастье» и даром не надо. Он как музейный экспонат – хорош на расстоянии. Посмотрел, восхитился и пошел дальше.

– Ну как скажешь.

На этом моменте мы обсудили необходимые нюансы для дороги, и в салоне воцарилась тишина, разбавленная блюзовыми переборами. Осборн предсказуемо оказался приверженцем классики, правда, несколько не такой как я ожидала.

Но что скрывать, мне нравились его музыкальные вкусы. Да и вообще, если абстрагироваться от противной личности английского аристократа, мне весьма нравилось все, что было с ним связано. Его дом, его коты, его музыка. И он сам…

Перед внутренним взором по очереди полыхнули сначала образ «домашнего» Бенедикта, а после нафантазированный «Аполлон» в ванной.

Почувствовав, как щеки залила краска, я прижала к ним холодные руки и прерывисто выдохнула.

– Заболела? – невесть чего озаботился моим состоянием Осборн.

– Нет, – решительно отрезала я и отвернулась к окну.

Увы, по косвенным признакам – да. Но сказать ему о том, что творилось в моей голове – самый глупый поступок из возможных.

В квартире меня встретила Дженни. У соседки были огромные, сверкающие от любопытства глаза и, собственно, сотня вопросов, которые на меня сразу и вывалили:

– Маргарет, это кто?! Такой мужчина красивый! И обходительный!

Угу. К сожалению, у Бенечки у подъезда проснулись джентльменские замашки, и он открыл мне дверь машины, помог выйти и порывался проводить до железных дверей, но я не позволила.

– Хороший знакомый, – отмахнулась я, не желая углубляться в подробности. – В общем, я теперь те дни, что работаю буду проводить в Лондоне, потому заехала за кое-какими вещами.

– А-а-а… – в глазах Джен погас огонь интереса, подпитанный сценариями любовных романов. – А я уж подумала…

– Зря, – веско резюмировала я и отправилась в свою комнату.

К несчастью, от соседки оказалось отделаться не так-то просто. Она хвостом увязалась следом и расспрашивала, расспрашивала, расспрашивала. О работе, о учебе и даже про Джона Роу вспомнила!

В общем, Дженни интересовало ВСЕ!

Так что спустя полчаса я вывалилась из квартиры обессиленная, как после свидания с вампиром, который вместо крови почему-то портил мне нервы, пересказывая все местные сплетни.

– Замученная ты какая-то… – с опаской посмотрев на меня, выдал Осборн и, закинув сумку на заднее сидение, сообщил: – Поехали, поужинаем по дороге. А то скажут, что я своих девушек не только пользую в экзотическом виде, но еще и голодом морю.

Отказываться я благоразумно не стала, рассудив, что голод не тетка, а очень даже дядька. И судя по ощущениям, этот самый дядька в данный момент по-садистски кромсал мой желудок тупым ножом. Есть хотелось дико!

Вопреки ожиданиям, Бенедикт не стал привередничать и остановился у первого попавшегося бара. Там, конечно, с некоторым удивлением посмотрели на «с иголочки» одетого джентльмена и малость потасканную меня, но накормили быстро и весьма вкусно. Осборн долго и пристально разглядывал вилку, а после протирал ее салфеточкой, чем нехило меня успокоил. Так как злое занудное змейство гораздо привычнее змейства заботливого.

К счастью, за время ужина нам не встретился никто из моих знакомых, потому мы спокойно отправились в путь дальше.

Ночь, музыка, мощная машина на прямой трассе… красота.

И да, молчание. Тишина в салоне не напрягала как в начале, а вновь стала той самой уютной атмосферой его квартиры. Когда говорить ничего не нужно, потому что хорошо и так.

Но к сожалению, рано или поздно все хорошее заканчивается.

Мы приехали, открыли дверь квартиры и сразу поняли, что что-то не так…

На это более чем прозрачно намекнул свет в холле, а после красивые туфли-лодочки на небольшом каблуке, стоящие у порога. Завершил картину «фаталити» голубой дорожный чемоданчик у стены и потрясенное бенедиктово: «Мама?!»

Мама нарисовалась буквально спустя десяток секунд и обожгла нас таким взглядом, что не знаю, как у блондина, но у меня сердце рухнуло сначала в пятки, а после проскакало вниз по ступенькам.

– Ну здравствуй… сын.

Голосом английской леди можно было голубей на лету замораживать. Да и вообще весь ее облик наглядно свидетельствовал о том, что я заблуждалась, считая айсбергом Бенечку. Он у нас просто жаркая Африка по сравнению со своей маман!

Глядя на эту даму в голову приходило одно единственное определение: Снежная Королева. В этом была вся она, от льдисто-голубого делового костюма и до тщательно уложенных светлых волос.

– Здравствуй, мама, – в том же тоне поздоровался Бенедикт, смело встречая взгляд, который наверняка был виновен в оледенении Антарктиды.

Я в курсе, что леди Осборн к этому отношения не имеет, но уверена – она бы смогла!

– Пришло время нам с тобой серьезно поговорить. Без посторонних, – заявила миссис Осборн, сцепив руки перед собой в замок и посмотрев на меня так, что легкие забыли, зачем они нужны в моем организме.

– Да-да, – залепетала, понимая, что здесь переигрывать будет слишком опасно, уж лучше просто сбежать.

– Нет, – твердо проговорил Беня, опустив ладонь на мое плечо и пригвоздив тем самым к месту. – Маргарет не посторонняя. Она… – Тут он немного замешкался, даже горло прочистил, но смог выдать фразу, поразившую даже меня: – Мы собираемся обручиться.

– Что?! – Миссис Осборн картинно отступила на шаг и приложила тыльную сторону ладони ко лбу. – Мне плохо. Врача. Голова…

Беня оторвался от меня и подошел к матери, направляя ее на ближайшее кресло и уточнив:

– Сейчас позвоню доктору. И отцу, чтобы забрал тебя. В каком вы остановились отеле?

Миссис Осборн нахмурилась. Бросив на меня гневный взгляд, оттолкнула от себя руку помощи и, вынув из кармана пиджака идеально белый платок, начала прикладывать его кончик к внутренним уголкам глаз. Сначала к левому, потом к правому. И снова. Вроде как слезы промокать. Но вид у нее при этом был решительный, а взгляд холодный.

– Хочешь избавиться от меня? – убрав платок от лица, спросила мама Беню. Ждать ответа она не стала – видимо, понимала, что сын может ответить. Слишком уж откровенным вырос. – Не выйдет! Отец остался по делам в Париже, а я спешно прилетела сюда, бросив его и все заботы. Потому что сын в беде!

– У вас есть еще один сын? – надменно уточнил Бенедикт.

– Очень жаль, но нет! – воскликнула его мама. – Поэтому все надежды мы возлагаем на тебя. Ты единственная наша надежда на будущее рода. Мы дали тебе время остепениться, прийти в себя и перестать заниматься ребячеством с этим твоим котолюбителем! И что в итоге?

– Что?

– Ты окончательно сбился с пути.

– Мне нравится выбранная дорога, – пожал плечами Беня.

– Дорога еще куда ни шло, – патетично воскликнула его мать. – Но подбирать девиц, стоящих вдоль нее – верх неблагоразумия, сын!

Я вскинула брови. Ничего себе. Как высокопарно и замысловато меня путаной обозвали. Даже обижаться как-то неудобно, вдруг я не так поняла и речь не обо мне вовсе?

– Вот ее, – в мою сторону небрежно махнули рукой, – конкретно эту девицу зачем ты привел в дом?!

А нет, все правильно. Это про меня.

– Жить, – ответил Беня и, сделав несколько шагов, снова встал рядом со мной, приобняв за плечи. – Это… любовь, мама.

Дела-а-а…

А я еще думала, он играть не умеет. Вон как старается ради ближайшей родственницы.

– Ты не можешь так поступить с нами! Слухи дойдут до королевы… Это позор! Ты не знаешь, но мы с отцом навели справки, она… она… – Миссис Осборн замахала на себя платочком, собираясь с духом, и наконец сказала это: – русская!

Бенедикт чуть отодвинулся и пристально посмотрел мне в глаза, после чего выдал новый перл:

– Тогда не зря говорят, что русские девушки – самые красивые.

И снова я забыла, как дышать. Буквально на две секунды пол ушел из-под ног, и стены куда-то отодвинулись, и потолка не стало. Только Беня по-прежнему стоял рядом, а я тонула в бездне его глаз. Слава богу, миссис Осборн была на стреме.

– В условиях нынешнего состояния политики, мы просто не можем позволить тебе эту глупость.

И снова на меня махнули рукой. Теперь я стала не только путаной, но и глупостью. Мило.

Глупо улыбнувшись, я вдруг вспомнила, что тоже знаю английский и решила этим воспользоваться:

– Так вы – мама Бенедикта?

Все смолкло. Осборны стояли, оглушенные моим вопросом, хлопали глазами и переглядывались. Глаза мамы говорили: «Она еще и идиотка», а Бенины отвечали: «Меня все устраивает». И все это молча, но очень красноречиво.