— Ну и ну! — воскликнула Мег, несколько раздосадованная. — Не припомню, чтобы он дарил мне что-нибудь подобное! Не иначе как в выигрыше! Дорогой пустячок, милая моя Китти!

Прижав руки к пылающим щекам, Китти возразила:

— Я не могу принять такой ценный подарок!

— Господи, да почему же? Ты не вправе отказаться, душа моя! Ничего особенного, уверяю тебя! Любящий навеки кузен! Премило написано, лучше не скажешь!

Словом, когда мистер Веструдер повторил свое приглашение прокатиться в Ричмонд-парке под столетними деревьями среди бледно-лиловых примул, мисс Чаринг показалось, что ей остается только согласиться и выразить благодарность.


Удача сопутствовала мистеру Веструдеру: назначенный день выдался ясный. Солнце светило так ярко, что мисс Чаринг осмелилась предстать в сельской шляпке из блестящей соломки, с цветами сбоку и салатовой лентой, завязанной кокетливым узлом под ушком, и при маленьком зонтике, одолженном ей Мег. Подсаживая Китти в свой каррикл, Джек поймал себя на мысли, что ее вид удовлетворил бы самый взыскательный вкус. Обычно он выезжал в сопровождении маленького тигренка, привязанного сзади, но на сей раз он отказался от его услуг, сказав Китти с легкой улыбкой, что подобная опека излишня, когда речь идет о таких близких и симпатизирующих друг другу родственниках, как они. Она осторожно признала это. Тем не менее самый взыскательный критик не мог бы назвать поведение мистера Веструдера от начала и до конца экспедиции сомнительным. Он держался как взрослый кузен, который пленял ее детские грезы: позволял себе необидно посмеиваться над ней, но воздерживался от шуток по адресу Фредди и ни разу не упомянул о ее помолвке, по крайней мере, не выказывал недоверия к ней.

Только в конце дня, за который Китти от души поблагодарила его, он чуть-чуть приподнял маску. Глядя на нее сверху вниз с ласковой усмешкой, взял ее за подбородок и произнес:

— Глупенькая, сомневающаяся крошка Китти! Беги же, дитя мое!

Краска бросилась ей в лицо от его прикосновения. Она взмахнула ресницами, потупилась и, прошептав:

— Б-благодарю! Все было прекрасно! — взбежала по ступеням.

Он тронул лошадей, чрезвычайно довольный собой, подумывая, что деревенская кузина дала новые прелестные побеги.

Два дня он выжидал, прежде чем нанести однажды утром визит на Беркли-сквер, с тем чтобы пригласить обеих дам на вечер в Садлерз-Уэллз[5] на возобновление известнейшей пантомимы Гримальди «Гусыня». Хотя Мег могла закапризничать по поводу безыскусственности развлечения, мистер Веструдер, хорошо зная Китти, не сомневался, что она будет без ума от него. Если бы было возможно, он, не задумываясь, пригласил бы ее в Амфитеатр Эстли и сам получил бы массу удовольствия, наблюдая ее восторг во время Больших представлений и Конных парадов. Но Амфитеатр, как и его соперник, Королевский Цирк, открывался не раньше второго дня пасхальной недели — срока, к которому Китти, по его расчетам, должна вернуться в Арнсайд.

Дворецкий Мег сообщил ему, впуская в дом, что ее лордство отбыла, а мисс Чаринг, хотя и собиралась пойти проветриться с подругой, пока еще дома в малой гостиной.

Взявшись провести мистера Веструдера в апартаменты, он невольно поверг его в страшный шок.

— Мистер Веструдер! — доложил он с порога и скрылся.

Ленивая улыбка застыла на губах Джека. В комнате оказалось трое: Китти, в темно-красной шляпке и ротонде, натягивающая новые перчатки, Фредди, который стоял спиной к камину, и мисс Броти, неотразимая в голубой ротонде с оторочкой лебяжьего пуха и с пуховой муфтой.

На мгновение мистер Веструдер окаменел. Но прежде чем Китти повернулась, чтобы поздороваться с ним, он вошел и произнес с замечательным самообладанием:

— Я, кажется, не вовремя, ты собралась на прогулку, но нет нужды: я только кое-что сообщить.

— Да, мисс Броти так добра, что согласилась составить мне компанию, — оживленно ответила Кит, обмениваясь с ним рукопожатием, — мы собираемся в парк взглянуть, не распустились ли крокусы и нарциссы. Оливия, сделай одолжение, позволь представить тебе мистера Веструдера.

— Не стоит. — Он холодно протянул руку Оливии. — Я имею честь быть знакомым с мисс Броти. Как поживаете?

Известие это только слегка заинтересовало мисс Чаринг, но случайный взгляд на подругу поверг ее в полное изумление. Мисс Броти залилась краской, потупилась, пролепетала что-то неразборчивое и, едва позволив мистеру Веструдеру дотронуться до ее руки, спрятала ее в муфту. Такая застенчивость, даже в девушке, не привыкшей к мужскому обществу, казалась странной. Китти подумала, что, может быть, Джек чем-то обидел Оливию. Она знала его склонность к высокомерию и уже решила, что он неосторожным словом оскорбил ее, как вдруг взгляд ее упал на Фредди. Всегда подтянутый, мистер Станден втянул голову в плечи, устремленный вверх взор его остекленел, лицо же казалось настолько непроницаемо, что становилось ясно: здесь была тайна, которую он очень хотел бы скрыть от нее. Еще совсем недавно она попросила бы разъяснений, но даже короткое пребывание в Лондоне научило ее придерживать язычок. Делая вид, что она не замечает смущения Оливии, Китти спросила:

— А что ты хотел сообщить нам, Джек?

Скоро все выяснилось. Китти не могла ручаться за Мег, но сама пошла бы с удовольствием. Затем она пожала руки обоим джентльменам и упорхнула вместе с Оливией на условленную прогулку.

Оставшись наедине с мистером Станденом, мистер Веструдер проникновенно спросил:

— Не объяснишь ли мне ты, любовь моя, как эта прелестная птичка подружилась с Китти?

— Так и думал, что тебе их знакомство не очень-то придется по душе, — откликнулся Фредди. — Если ты считаешь, что я представил ее Китти, то глубоко заблуждаешься.

— Признаюсь, такая мысль мелькнула у меня, — ответил мистер Веструдер.

— Странные идеи залетают под твою крышу! С одной стороны, сам знаком с девчонкой, с другой — не такого сорта девица, чтобы знакомить ее с Кит! — Он подумал немного и честно добавил: — Вот что я хочу сказать: не годится, если она клюет на твой крючок, а очень похоже, что так! Хорошенькая кисейная барышня, но мозги, как видно, куриные!

— Сердечно благодарен! — Мистер Веструдер сардонически усмехнулся. — Если не тебе, Фредди, то какому остряку я этим обязан? — Заметив недоуменный взгляд Фредди, он нетерпеливо пояснил: — Ну же, кто представил Китти девушку, которую ее неверный кузен Джек сделал предметом своих домогательств?

— Трудно представить, чтобы их знакомили, скорее всего, встретились случайно. Знаешь, ты бы поворачивал оглобли! Не помолвлен с Кит, кузен!

Голубые глаза сверкнули:

— Я мог бы резонно возразить тебе, Фредди, но не стану!

Тем временем леди, о которых шла речь, быстро шли по одной из аллей парка, кутаясь в свои ротонды и муфты. Хотя солнце светило, но восточный ветер был достаточно силен.

— Если бы вы знали, дорогая мисс Чаринг, как приятно мне ваше общество! — говорила Оливия. — Я не ропщу, я знаю, что мама многим, многим пожертвовала, чтобы поехать в столицу, но насколько я была счастливее дома, с сестрами!

Китти уже слышала о существовании Амелии и Селины и промычала что-то сочувственное. Она была еще не в том возрасте, чтобы понять переживания матери, которую Бог благословил четырьмя дочерьми разного возраста, но со слов Оливии могла заключить, что это ужасно. Судя по всему, дорогой папа не оставил семью в процветании, но зато подарил своим детям приятную наружность, что, как им твердили с детства, должно послужить их дальнейшему преуспеванию. Только Джейн, как опасались, слишком ученая, а у Амелии с возрастом появились веснушки. Оливия, самая старшая и прелестнейшая из сестер, не оспаривала свою обязанность сделать приличную партию. Она, собственно, и приехала в Лондон с этой целью. Но достойный брак грезился ей в образе молодого красавца, а не старой развалины. Ей представлялось также, что знатные родственники дорогого папы на Брук-стрит встретят ее и маму с распростертыми объятиями. Действительность оказалась к ней суровее. Отвергнутой Баттерстоунами, милой мамочке пришлось воспользоваться гостеприимством сестры, живущей в Ганс-Кресит, добродушной и безобидной миссис Скортон, которая, однако, не имела доступа в общество и, несомненно, выглядела вульгарно.

Не для мисс Броти были званые вечера, ложа в Итальянской опере, когда начнется сезон. Мама, которая обивала пороги у половины города, достала в конце концов одно или два приличных приглашения для нее, но триумфа, на который она втайне рассчитывала, не состоялось. Что касается того, чтобы взять город штурмом, как сестры Ганнинг шестьдесят пять лет назад, то или времена изменились, или города брались только вдвоем.

— Но Амелии пока шестнадцать, — вполне серьезно объясняла Оливия, — к тому же на двоих у мамы не хватило бы денег.

Китти казалось странным, что ее новая подруга и слышать ни о чем не желала, кроме замужества. Ее предложение поискать место гувернантки девушка встретила с таким ужасом, что, подумав, Китти признала: едва ли Оливия создана для подобной доли. Она не блистала интеллектом и не получила достаточного образования. Слишком мягкая и податливая, она, конечно, мечтала ускользнуть, наконец, из сетей маменьки с ее махинациями и от своих шумных, грубых кузин, но чем больше Китти присматривалась к ней, тем больше убеждалась, что за этой прелестной внешностью скрывается существо слабое, бесхарактерное. Ее удивляло и то, что такая красавица не нашла достойных поклонников дома. Оливия объясняла, что круг их знакомых крайне ограничен:

— Уверена, что Нед Брэнди или Уэреи никому не пришлись бы по душе. Они до крайности вульгарны. Пожалуй, только мистер Стиклпат, но и то какой он жених!

— Он не был бы приличной партией? — рискнула поинтересоваться Китти.

— Да что вы! Думаю, у него, бедняги, и гроша нет за душой!

— Да полно, он вам нравился ли?

— Нет. Но он был бы рад жениться на мне, потому что его экономка умерла недавно, а я прекрасно готовлю, умею шить, а гладить даже лучше прачки!