Тамара Крюкова - Костя+ника

В узком дверном проеме, ведущем на чердак, появился Мишка, а вслед за ним и Степка.

- Ты куда пропал? Вчера такой прикол был! Миха, скажи, - радостно воскликнул Степка.

- А чего там говорить, - Мишка, как всегда, прежде чем поведать очередную историю, безразлично пожал плечами, выждал паузу и только после этого начал: - Деревенские нас на стог позвали. Там, на краю картофельного поля. Пузыри принесли. Нашего народу собралось человек десять. Ну, все по чуть-чуть приняли и, довольные, отвалили, а Федос крутого из себя стал строить. Деревенские-то - жлобы, они привычные, а этот тюфяк накачался до полного вырубона. Отпал и все. А девчонки пошли и его бабке накапали. Бабка давай Федоса искать. Мы его расталкиваем, а он ваще...

В другой раз рассказ про то, как Федоса, спасая от бабки, прятали в соломе, показался бы Косте уморительным, но сейчас он подумал, что перед Никандрой такими подвигами хвастаться бы не стал.

- Ну, и чего смешного? Деревенские из Федоса козла сделали, а вы ржете.

"На бревно" частенько приносили пиво, а иногда и что покрепче, но так уж повелось, что их троица в распитии участия не принимала. Разве что Мишка иной раз прикладывался к пиву, но не больше. Тем не менее подобный холодный прием столь остросюжетного рассказа поверг Мишку в глубокое недоумение.

- Да ладно ботана из себя корчить. Всего-то по нескольку капель приняли. Подумаешь, какое дело, - недовольно скривился Мишка.

Костя вдруг впервые взглянул на свою жизнь со стороны и отчетливо увидел, что существует два мира. Привычный, который до встречи с Никандрой он считал единственным. И другой, неведомый: где ездят в загранку, чтобы рисовать картины со знаменитых людей, а не таскать тюки с тряпьем; где говорят о живописи и поэзии, а не о том, кто какой марки телик купил; где за столом подают вышитые салфетки, а не рубают колбасу прямо с бумажки. Почему бы ему не попытаться стать частицей того мира? Ведь не только художники могут быть богатыми и знаменитыми. Нужно лишь правильно выбрать курс, и тогда он тоже сможет чего-то в жизни добиться.

- В общем так. С выпивкой завязываем. "По нескольку капель", - Костя язвительно передразнил Мишку.

- Ты чего сегодня как с цепи сорвался? - протянул Степка.

Мишка хмыкнул и, заговорщицки подмигнув, сказал:

- Это из-за Верки. Че, правда, она к тебе клеилась?

Костя насторожился. Наверняка это Анькина работа. Интересно, что еще она наболтала.

- Кто это тебе сказал? - как можно безразличнее спросил он.

- Бог шельму метит. Значит, правда! - широко улыбнулся Мишка. - Ну ты даешь! Если бы Верка ко мне клеилась, я бы не растерялся. Такая телка, а ты в кусты! Может, ты голубой, только скрываешь?

Мишка засмеялся своей шутке. Костю накрыла волна злости. Ну Анька, трепло несчастное, наверняка наболтала, что было и чего не было.

- Чем ржать, лучше бы за Анькой присмотрел, - сердито отрезал Костя.

Мишка никогда не ссорился с Костей, поэтому и теперешнюю перебранку он не воспринимал всерьез. Видя, что его слова задели Костю за живое, он шутки ради еще сильнее подзадорил друга.

- Анька сама глазастая, много чего видит. Че мне за ней смотреть?

- А то, что она у Верки уроки берет, как мужиков кадрить. Профессия древняя, но хлебная.

Веселость тотчас слетела с Мишки.

- Что ты сказал? А ну повтори!

- Пошел ты!

Костя и Мишка, набычившись, стояли друг против друга. Каждый понимал глупость ссоры, но никто не хотел уступать.

- Ребята, может, хватит? - вставил Степка.

Мишка круто развернулся и, громко хлопнув дверью, ушел.

Никандра знала, что родители уже пять дней как вернулись из Германии. Пять долгих дней она ждала их, но они не спешили на дачу. Наверняка за три месяца отсутствия у отца накопились важные дела, и Ника с горечью осознавала, что она - дело пустячное, которым можно заняться в последнюю очередь. Неужели он не мог отложить все ради того, чтобы сразу по возвращении хотя бы на полчаса приехать повидаться с ней? Может быть, гнать на машине за город ради получасового свидания глупо? Ну и пусть глупо, зато не жестоко.

Не то чтобы Ника соскучилась по отцу или, тем паче, по мачехе. Ей было не привыкать к холодной вежливости, царившей в семье, но сейчас она чувствовала безразличие отца острее, потому что ей было неудобно перед Костей. Ей не хотелось, чтобы он знал, что она никому не нужна. Она даже сказала, что отец задерживается в Германии. Солгать оказалось легче, чем признаться в том, что она обуза. Яд горечи по каплям примешивался к ожиданию, и когда наконец возле дачи остановилась машина отца, ни единый лучик радости от предстоящей встречи не мог просочиться сквозь мрачный полог обиды, окутавшей Никандру. Впрочем, она простила бы отца даже сейчас, если бы он тут же бросился к ней, оставив машину прямо на улице. Но он был верен себе, поэтому сначала педантично открыл гараж.

Через окно гостиной Ника наблюдала, как Полина выскочила во двор, угодливо суетясь вокруг приехавших, как Анастасия с видом императрицы, осчастливившей своих подданных, лениво вылезает из автомобиля, как отец загоняет машину в гараж, а Полина закрывает ворота. Когда все направились к дому, Ника поспешно удалилась в свою комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Она взяла первую попавшуюся под руку книгу и, открыв ее где-то посередине, уткнулась в страницу, словно возводя невидимый барьер между собой и бравурными голосами, доносившимися из гостиной. Она не подняла головы, даже когда в комнату вошел отец.

- Ты что же нас не встречаешь? Не рада? - бодро спросил он.

"Рада ровно настолько, насколько и вы", - хотела огрызнуться Ника, но только пожала плечами и сухо спросила:

- Как поездка?

- Как обычно: дела, встречи... В общем, ничего особенного. Тебе это вряд ли будет интересно.

У него никогда не было для нее ничего интересного. Разговор протекал по привычному руслу. Дежурные вопросы, готовые ответы. Точно у шапочных знакомых, бросающих при встрече неизменное: "Как дела?"

- А ты тут как? Что новенького? - спросил он в свою очередь, хотя заранее знал ответ.

Новенького? Вся ее жизнь была новой, неисписанной страницей: у нее впервые появился друг. Ника подумала про Костю, про их разговоры о книжках и музыке, про ежедневные занятия с гантелями. Но разве отцу это интересно?

- Да так, ничего, - вслух произнесла она.

- А мы тебе кое-что привезли. Надеюсь, понравится. Сейчас Настя распакует вещи, - сказал отец, в очередной раз покупая свое отцовство за ничего не значащие для Никандры тряпки и безделушки.

В дверном проеме появилась мачеха.

- Вот вы где воркуете, - сказала она и точно так же, как отец, словно они разыгрывали пьесу, в которой по ошибке заучили одну и ту же роль, спросила: - Как ты тут? Что новенького?

После ссоры с Михой Костя стал бывать у Ники чаще, но не из-за недостатка в приятелях. Просто из всей дачной компании ему было интересно только с Михой и Степкой. Остальные целыми днями протирали штаны "на бревне" за игрой в карты. Время от времени проигравший бегал за пивом, но иных развлечений в общем-то не было. Разве что вечером иногда притаскивали гитару и жгли костер. Костя уже давно корил себя за то, что они так глупо разругались с Мишкой, но идти первому на поклон не хотелось. Оставалось надеяться, что они встретятся случайно и тогда, конечно, помирятся. Впрочем, если бы не было Никандры, эта "случайная" встреча уже давно бы состоялась. Ника оказалась нормальным "парнем". Теперь они занимались с гантелями каждый день, а в перерывах между занятиями чего только ни придумывали! Даже стали писать летопись - вроде как у Толкиена. Правда, писала в основном Ника, но он тоже вносил посильную лепту. Один раз Ника спросила, когда он приведет Мишку, он ведь обещал их познакомить. Пришлось соврать, что Мишка уехал ненадолго к бабушке в деревню, не рассказывать же, как все было на самом деле.

Костя привычно прошел по дорожке к дому и постучался в окно веранды. Дверь тотчас приоткрылась, и из-за нее показалась Полина.

- В другой раз заходи. Сегодня не до тебя. Родион Викторович и Анастасия Николаевна приехали, - произнесла она с видом человека, допущенного к высочайшим особам. Она уже готова была безо всяких церемоний захлопнуть дверь перед носом Кости, но из дома донесся женский голос:

- Полина, кто там?

- Это к Никандре, - сказала домработница и, обиженно поджав губы, словно Костя покусился на ее собственность, нехотя отстранилась от двери, впуская парня в дом.

Костя оказался в гостиной под перекрестным огнем двух пар удивленных глаз. Впервые к Нике пришел посторонний, да к тому же парень. Появись Костя как джинн из бутылки, и то не смог бы изумить родителей Никандры больше, чем теперь. Он чувствовал себя почти так же, как во время своего первого посещения этого дома. Костя жалел, что пришел именно сейчас.

"Дернуло же явиться не вовремя. Наверняка они только что приехали и Ника еще не успела ничего рассказать, иначе чего бы они так обалдели", - мрачно подумал он.

Особенно его поразила мачеха Никандры. Во-первых, слишком молодая: на вид больше двадцати пяти не дашь. А во-вторых, красотка, что тебе Голливуд. Костя и не думал, что такие встречаются в жизни. А отца Ники он представлял себе немного иначе. Родион Викторович был в возрасте или казался старше рядом со своей необычайно моложавой женой. Среднего роста, немного полноватый, но при всем том в его манере держаться сквозила уверенность, сопутствующая успеху. На нем был белый полотняный костюм с иголочки.

Костя тут же представил своего отца, который ходил на даче в шортах, мало чем отличающихся от семейных трусов, и вылинявшей майке с вытянутыми лямками. Сравнение было явно не в пользу собственного родителя, как ни любил его Костя. И опять его больно задела разница между двумя мирами.

Родион Викторович нарушил молчание первым: