Рулетка оказалась в дальней части зала, на некотором возвышении и в стороне от столов. Там сидел один-единственный игрок, за спиной у которого собралась небольшая толпа зевак, молча ожидавших, как повернется его счастье.

— Идемте! — скомандовал Шелби и под руки повлек своих спутниц в ту сторону.

Мужчины, явившиеся без дам, поворачивались от столов, чтобы проводить взглядом рыжеволосую красавицу, чьи прелести были так заманчиво подчеркнуты откровенным туалетом. Слышались одобрительные перешептывания, и не один из тех, кто называл себя другом лорда Блэкмора, возмечтал о том, чтобы Натали Валланс зашла с ним так же далеко, как с нарядом. Но это, конечно же, были только мечты, и каждый со вздохом возвращался к игре.

Натали Валланс была надежно защищена не только своей должностью и положением невесты Эшлина Блэкмора, но и неколебимой добродетелью, о которой в Клаудкасле ходили легенды. Каким бы обольстительным ни был ее наряд, она оставалась леди, неприступной, как крепость.

Приблизившись к рулетке, Натали резко остановилась. Она узнала одинокого игрока и, невзирая на опьянение, тут же утратила свой задор. Перед Кейном Ковингтоном возвышалась горка золотых жетонов — он выигрывал.

— Дядя Шелби, я…

— Подожди минутку! — перебил полковник, взгляд которого был прикован к катящемуся шарику.

Тот вскоре перестал ошалело метаться вокруг стержня и, засел в пазу под номером восемь. Игрок ничем не выдал своих чувств, но зеваки завистливо зашептались, особенно когда Кейн придвинул к себе еще большую гору жетонов. Взгляд полковника переместился на профиль игрока, и лицо его озарила широкая улыбка. Он пожал плечами и развел руками, как бы отказываясь верить своим глазам, потом решительно зашагал к сидящему.

— Капитан Ковингтон, пройдоха вы эдакий! — громогласно воскликнул он, перекрывая общий шум.

Сердце у Натали упало. Смуглые руки игрока замерли на зеленом сукне. Он выпрямился на стуле, обернулся и вскочил, с изумлением глядя на вновь прибывших. Потом улыбнулся седовласому джентльмену с военной выправкой.

— Полковник Саттон!

И эти двое, к ужасу Натали, по-армейски отсалютовали друг другу.

Глава 20

Натали стояла как громом пораженная. Нет, этого не может быть. Кто-то из них ошибся — либо дядя Шелби, либо Кейн Ковингтон. Эти двое не могут знать друг друга, таких совпадений просто не бывает.

Однако все говорило об обратном. Дядя Шелби обнял Кейна, отстранил и всмотрелся в его лицо, как бы пытаясь оценить произошедшие в нем перемены. Затем он, сияя, повернулся к своим спутницам:

— Натали, мисс Сальвато! Познакомьтесь с моим давним, еще с военного времени, и дорогим другом капитаном Кейном Ковингтоном! Кейн, моя племянница Натали Валланс и мой близкий друг певица Ноэль Сальвато.

Кейн учтиво поздоровался с примадонной, потом медленно повернулся к Натали. Глядя ей прямо в ошеломленное лицо, в изумленные зеленые глаза, он произнес особенно вкрадчивым голосом;

— Ваша честь, вы сегодня обольстительны!

— Как, — радостно удивился полковник, — вы уже знакомы?!

— Знакомы ли мы? — с деланным спокойствием переспросила Натали. — О, тысячу лет! Более того, мы соседи.

Она улыбнулась с полнейшим пренебрежением, но так, чтобы это прошло незамеченным для всех, кроме Кейна.

— Мир тесен! — удовлетворенно заключил Шелби Саттон. — Надо же, мне и в голову не могло прийти, что вы обретаетесь в Клаудкасле, друг мой Кейн! Давайте возьмем отдельный кабинет и побеседуем без помех… разумеется, если вы уже закончили игру.

— Да, на сегодня хватит.

Полковник кивнул на гору золотых жетонов.

— Вижу, вам везло!

— Не слишком. Десять тысяч — это еще не куш.

— Ну, знаете!

— Шучу. Сегодня мне в самом деле везет.

Глядя, как крупье подвигает жетоны ближе к этому везунчику, Натали от досады скрипнула зубами. Десять тысяч! Так он никогда не уедет! На десять тысяч даже мот и транжира может прожить всю зиму. Она заставила себя встряхнуться, и как раз вовремя, чтобы услышать окончание речи дяди Шелби:

— …и закажем шампанского!

Вскоре вся четверка уютно устроилась в салоне на втором этаже казино. Помещение было со вкусом обставлено, а на столе их ожидало ведерко со льдом, где красовалась бутылка шампанского. Шелби увлек Ноэль к крытому мягким бархатом дивану, а усевшись, сразу завладел ее рукой. Таким образом Натали пришлось делить второй диван с Кейном, возмутительно элегантным в черной фрачной паре. Вместе с ароматом дорогого одеколона от него исходило ощущение непробиваемой самоуверенности, что, очевидно, было его второй натурой. Усевшись, он тотчас принял самую непринужденную позу, и Натали против воли подумала, что женщины должны находить его наглые манеры неотразимыми. Ну и дурочки! Лично ее это только раздражает! Что хорошего в том, что человек никогда не смущается, что ему никогда не бывает не по себе? В конце концов, это неестественно!

Самой Натали было очень и очень не по себе, поэтому она охотно приняла бокал шампанского, надеясь хотя бы с его помощью обрести непринужденность. Дядя пустился в воспоминания о фронтовой жизни, о совместно пережитых сражениях и разного рода передрягах. Судя по всему, он был искренне привязан к Кейну, а тот, в свою очередь, относился к Шелби тепло и с почтением, на которое Натали вообще не считала его способным. В ходе разговора Кёйн упомянул, что собирается поселиться в Клаудкасле, упорно называя это “пустить корни”. Дядя одобрил этот план и даже не моргнул глазом, когда Кейн с присущей ему прямотой объяснил, каким образом в его распоряжении оказалась часть Клауд-Уэста. Если полковник и был удивлен, то виду не подал. Вообще, по мнениею Натали, он слишком много кивал своей седовласой головой, слишком широко и тепло улыбался, при этом не забывая, как бы в рассеянности, нежно обнимать свою пассию. Ноэль Сальвато нисколько не возражала против этой очаровательной фамильярности. Она была очень оживлена и охотно поддерживала разговор. Таким образом, трое из четверки собравшихся самым очевидным образом наслаждались жизнью.

Натали очень хотелось вписаться в общую картину, у нее не было ни малейшего желания портить себе вечер, дуясь как девчонка. И мало-помалу ей удалось оттеснить подальше неприязнь к несносному южанину. Возможно, произошло это благодаря весело пузырящемуся искристому напитку, но тем не менее она начала вставлять реплики в общую беседу и громко смеялась шуткам, даже если они исходили от Кейна.

— У меня появилась отличная идея! — заявил дядя Шелби некоторое время спустя. — Давайте все четверо отправимся в Клауд-Уэст и закончим вечер за ужином. Лично я уже голоден как волк! Кейн, вы едете?

— Я бы с радостью, но боюсь, не получится.

— Нет-нет! — Полковник вскочил и протянул руку Ноэль. — Мы не примем отказа, правда, Натали? Не забывайте, что мы с вами не виделись года три… нет, четыре. Это приказ, извольте подчиниться!

Кейн кивнул, но Натали успела уловить на его лице тень сомнения.

Поскольку Ноэль Сальвато уже была при весьма галантном кавалером Натали стала объектом галантности Кейна. По дороге к выходу он держался рядом, подавал ей, когда требовалось, руку, открывал для нее дверь. Полковник и примадонна были заняты друг другом, пересмеиваясь и перешептываясь, будто влюбленные.

Карета Эшлина Блэкмора дожидалась своего часа среди других экипажей. Старый кучер, привычный к любой погоде, прикорнул на облучке. Насколько снаружи было промозгло, настолько внутри уютно и тепло, и когда Кейн помог Натали подняться туда, она с наслаждением опустилась на мягкие подушки.

Вторая пара, приблизившись следом, остановилась у кареты. Ноэль смеялась какому-то замечанию полковника, а тот сиял, довольный произведенным впечатлением.

— Знаете что? — сказал он, заглянув в карету. — Мы, пожалуй, подъедем немного позже… примерно через часок. Не беспокойтесь за нас, у Ноэль есть личный экипаж, от дирекции театра.

И Кейн, и Натали запротестовали, избегая смотреть друг на друга. Шелби только отмахнулся от протестов. Он отступил, обвил рукой талию своей дамы, захлопнул дверцу и велел кучеру ехать. Уильям прищелкнул языком, вороные дружно тронули с места, и карета покатилась прочь от веселой парочки, энергично махавшей вслед. Ни они, ни отъезжавшие не заметили мрачного костлявого субъекта, притаившегося в тени у стены казино.

Зато тот не упустил ни единой мелочи. Окинув быстрым взглядом полковника и примадонну, он снова устремил его на удалявшуюся карету и следил за ней, пока она не скрылась из виду. Этот человек следил за Кейном и Натали с той самой минуты, как они встретились в игорном зале. Не имея возможности заглянуть в отдельный салон второго этажа, он оставался в вестибюле и затем стал свидетелем того, как Кейн помог Натали облачиться в ротонду и открыл для нее дверь. Выйдя следом за ними, он наблюдал, как они пересекли улицу. Отметил он и галантность Кейна, и его руку на талии молодой женщины, и то, как заботливо он подсадил ее в карету Эшлина Блэкмора.

Узнав все, что хотел, Берл Лезервуд заторопился прочь.

Между тем Натали нервно вжималась в подушки, совершенно уверенная, что Кейн с радостью ухватится за возможность ее помучить. Только сейчас, оказавшись с ним наедине, она впервые за весь вечер вспомнила о своей наготе под роскошным нарядом. Она сидела, плотно сжав ноги, не решаясь бросить взгляд на своего спутника, так как ни минуты не сомневалась, что увидит у него на лице похотливую усмешку.

Однако когда Натали все-таки решилась посмотреть на него из под ресниц, этот непредсказуемый тип сидел, уставясь в окно, и на губах его не было и намека на улыбку. Ничто не говорило о том, что он лелеет нескромные намерения.

Такой поворот событий поверг Натали в растерянность. Что это вдруг нашло на самоуверенного Кейна Ковингтона? Почему он не обращает на нее внимания теперь, когда она, можно сказать, оказалась его пленницей в сумраке летящей вперед кареты?