— Когда ты повторял брачные обеты, то обещал любить меня. Какие там были слова? «Предан тебе телом?» Признаюсь, тогда я не очень вслушивалась, но уверена, что преданность мне телом на прошлой неделе напрочь вылетела из твоей памяти.

Впервые за неделю глаза Джулиана перестали быть серьезными. В них мелькнул озорной огонек.

— Ты хочешь, чтобы я выполнял свои супружеские обязанности, я правильно понял?

— Да. — Щеки у Блейз стали пунцовыми.

— И ты решила, для того чтобы убедить меня, что я должен любить тебя, меня надо привязать к кровати?

— Ну… Я не была уверена, что иначе ты меня выслушаешь. Ведь последнее время ты почти не разговаривал со мной.

— Понимаю. Но если тебе нужен полноценный брак, ты должна быть сейчас не здесь. Негоже быть в середине дня у меня в спальне, плутовка. Это джентльмен должен быть в спальне жены.

— Я не говорила «полноценный». В любом случае тетя Агнес всегда упрекала меня за неподобающее поведение. И, кроме того, я не могла не прийти к тебе. Если бы я ждала, пока ты придешь ко мне, я успела бы состариться и поседеть.

Он нежно поглаживал щеку Блейз большим пальцем.

— Вот здесь, боюсь, тебе не повезло. Я уже не тот искусный любовник, каким был до войны. Уже не так подвижен, да и шрамов тогда не было.

Блейз протянула руку и провела ладонью по шраму на щеке Джулиана.

— По-моему, этот шрам придает тебе очень мужественный вид.

Он улыбнулся нежно и печально. От этой улыбки у Блейз защемило сердце, ей захотелось обнять Джулиана.

— Помнится, прошлой ночью ты сказала, что мой характер прошел проверку и оказался недостаточно твердым.

— Не надо… Тогда я сердилась на тебя. Но я не допущу, чтобы ты опять занялся самоедством.

— Нет?

— Нет, даже если мне придется прибегнуть к более решительным мерам, чем сегодня.

— Боже правый! Прошу тебя не делать этого. Признаю свое поражение.

— То есть ты согласен отдохнуть сегодня?

— Обещаю провести весь день в постели, Блейз вопросительно посмотрела на Джулиана.

— Я не хочу превращаться в сварливую жену, Джулиан, но…

— Какое счастье! Мне бы этого тоже очень не хотелось.

— …но я стану сварливой, если иначе не смогу тебя убедить.

— Я же сказал — признаю свое поражение. Я согласен на все твои условия.

— Распорядиться, чтобы принесли завтрак?

— Не надо.

— Сделать тебе массаж?

— Нет.

Лицо Блейз выразило откровенное разочарование.

— Предпочитаешь, чтобы я позвала для этого Тео-рела?

— Нет, любимая.

— Тогда чего же ты хочешь?

Джулиан погладил обнаженную шею Блейз.

— Я бы хотел начать сразу с последнего условия.

— О! — Фиалковые глаза Блейз невинно распахнулись, когда она поняла, о чем он говорит. — Разве этим можно заниматься днем?

— Конечно, милая. Вполне можно, уверяю тебя.

— Это пристойно?

Впервые за долгое время Джулиан рассмеялся. И смех его казался несколько заржавевшим.

— С каких это пор тебя волнуют такие пустяки?

— Меня — нет, но я подумала, что это может волновать тебя. Последнее время ты такой недовольный и неприступный, что я боялась, ты будешь против просто из принципа.

— Думаю, исключение будет вполне уместно. — На лице Джулиана появилась нежная чувственная улыбка. — Показать тебе, как это делается при свете дня?

— Да… пожалуйста.

И, не дожидаясь, пока он возьмется за дело, она провела рукой по его груди. Прикасаясь к нему, она ощущала легкое опьянение от тепла, которое излучало его обнаженное тело, чувствовала, как напряглись мышцы у него на груди. Не отдавая себе отчета в том, что делает, она придвинулась к нему поближе, продолжая ласкать ладонями его гладкую теплую кожу. Внезапно она заметила, как отвердели соски Джулиана, глаза у нее округлились от неподдельного удивления.

— С твоими происходит то же самое? Я не знала.

— Я думаю, ты еще многого не знаешь в этом деле, — ответил Джулиан.

— Ты научишь меня?

— Это доставит мне огромное удовольствие, любовь моя. — Он распахнул полы ее халата и обнажил грудь. Глаза его потемнели. — Ты без рубашки?

— Хотела избавить тебя от необходимости снимать ее с меня.

— Очень заботливо с твоей стороны.

Джулиан начал ласкать ее медленно, сразу обеими руками. Он поглаживал ей соски, в то же время возбуждая, сжимая ей груди. Когда соски отвердели, он принялся дразнить ее, подергивая их, словно отрывая. Блейз шумно вздохнула от удовольствия, тело ее неожиданно отозвалось на ласки теплом, разлившимся внизу живота и между ног.

— Джулиан…

Услышав мольбу в ее сипловатом голосе, он притянул несопротивляющуюся Блейз к себе.

— Клянусь быть преданным тебе телом, — прошептал он ей в самое лицо.

Блейз лихорадочно прильнула к его губам, не в состоянии сдержать стон, и крепко приникла грудью к его груди. Джулиан поднял руки и еще плотнее прижал ее к себе, не отрываясь от ее губ.

Казалось, он пьет эликсир жизни, омолаживающий, возбуждающий, возвращающий силы, волшебный бальзам для души. Джулиан утопил пальцы в локонах Блейз, пытаясь понять, что же это за сила такая, которой эта колдунья притягивает его к себе. Он вернулся домой, чтобы обрести свою душу, и теперь Блейз возвращает ее ему.

Джулиан застонал. Он хочет ее, как еще не хотел ни одну женщину. Он отчаянно желает забыться, целиком отдаться страсти, чтобы Блейз согрела его остывшее сердце, заполнила болезненную пустоту.

— Утешь меня, Блейз… исцели…

Голос его срывался, Блейз ответила ему со всей страстью, на которую была способна. Она обняла Джулиана, прикрыв собой от холода и отдавая свое тепло, прогоняя призраки и мучительные воспоминания.

Глава 17

С того дня, к величайшей радости Блейз, их отношения заметно изменились к лучшему. Правда, иногда она все же замечала в глазах мужа тоску, но в целом он, похоже, справился со злостью и отчаянием прошлого во имя будущего. Джулиан прилагал немалые усилия, чтобы успешно выполнять свои обязанности не только владельца имения, но и мужа.

Каждую ночь Блейз проводила в постели Джулиана, чтобы отогнать преследующие его кошмары, когда в ужасе он просыпался; чтобы успокоить и утешить его, когда он выкрикивал во сне имя другой женщины. Она делала ему массаж бедра, стараясь облегчить боль. Хотя Джулиан искал всего лишь утешения в ее объятиях, физическое наслаждение, которое он доставлял ей в ответ, превосходило ее самые сокровенные мечты. В их близости не было места сдержанности и пристойности, здесь царили чувственность и необузданная радость плоти. Джулиан научил Блейз понимать их тела, научил превращать лихорадочное желание в страстный экстаз. Несмотря на обычное для девушек ее круга воспитание, Блейз понимала, что эта сфера их супружеских отношений имеет мало общего с жизнью других семейных пар, занимающих схожее положение в обществе.

Как-то раз, устроив голову на согнутой руке мужа, сонная и обессиленная после испытанной страсти, Блейз призналась ему, что любовные отношения вызывают у нее удивление.

— Никто никогда не говорил мне, — начала она, сладко позевывая, — как приятна эта сторона семейной жизни.

— Я очень надеюсь, что это так, — ответил Джулиан с улыбкой, медленно поглаживая ее обнаженную руку. — Молодым леди не положено знать о плотских радостях.

— Но это несправедливо, — пробормотала она и тотчас забыла обо всем на свете, в том числе и о несправедливости, потому что Джулиан опять начал дразнить ее соски.

Они словно сначала начали жизнь, с благодарностью подумала Блейз. Джулиан, казалось, решил сделать свой второй брак удачным, хотя вначале вовсе не собирался жениться на Блейз. Она была бы вполне довольна, если бы не тень прошлого, мрачно витавшая над мужем.

Всю сложность своего положения Блейз поняла только тогда, когда однажды она отправилась по магазинам в сопровождении Джулиана. Она сидела рядом с мужем в новом экипаже, запряженном парой великолепных рысаков, которыми правил сам Джулиан. Вдали Блейз заметила одинокого всадника, неторопливо приближающегося к ним. Даже на расстоянии она разглядела, что одет он как джентльмен — рубашка с высоким воротом, белый шейный платок, отличный темно-зеленый сюртук, до блеска начищенные сапоги поверх лосин. Но, только почувствовав, как напрягся рядом с ней Джулиан, она признала во всаднике Винсента Фостера.

Винсент остановил коня в то самое мгновение, когда Джулиан притормозил коляску. Какое-то время оба молча смотрели друг на друга, тишину нарушало только позвякивание конской упряжи. Блейз кожей ощутила враждебность, повисшую между ними. Она поняла, что это их первая встреча за четыре года.

Красивый рот Винсента скривился в усмешке.

— Так ты снова здесь?

— Как видишь, — спокойно ответил Джулиан. — Здравствуй, Винсент.

— Удивляюсь, как у тебя хватило наглости появиться здесь. Вот уж правда, совести у тебя нет никакой.

Казалось, что Джулиан не слышал этих колких слов.

— Меня долго не было. Я решил, пора вернуться к нормальной жизни.

— Жаль, что у Каролины такой возможности нет. Ты предупредил новую жену, что она спит с убийцей?

Блейз увидела, как сжались в кулаки обтянутые перчатками руки Джулиана, державшие вожжи. Она предостерегающе положила руку ему на рукав и с трудом подавила желание прийти ему на помощь, поняв, что в эту стычку ей вмешиваться не следует.

— Ты весьма успешно, — натянуто продолжил Джулиан, — затуманил ей голову своей версией случившегося. Я не счел нужным ничего добавлять.

— Сомневаюсь, что ты сказал ей правду.

— Винсент, — в голосе Джулиана послышалось с трудом сдерживаемое раздражение, — никто не винит меня больше, чем я сам, но все это в прошлом.

— Напротив. Я виню в случившемся только тебя. Удивляюсь, как тебя отпустили. Если бы это зависело от меня, ты бы так легко не отделался.

Глаза Джулиана превратились в две крошечные льдинки.