Его губы припали к ее губам с такой чувственностью, так нетерпеливо и сильно, что ее губы сами открылись навстречу ему в неосознанном желании. Дэвид с тихим стоном все крепче сжимал ее в объятиях. Билли чувствовала его страстное желание, и это доставляло ей наслаждение, которое она еще никогда в жизни не испытывала. Она вжималась в него, ощущая, как каждое ее движение заставляет содрогаться все его тело. Ей хотелось длить эти мгновения бесконечно, ощущать свою власть над ним и чувствовать, как всю ее охватывает огонь желания.

Внезапно Дэвид с силой сжал ее бедра, и его тело стало ритмично двигаться, то прижимаясь к ней, то отдаляясь. Ей пришлось ухватиться за его плечи как можно крепче, потому что она почувствовала, как силы покидают ее. Она подняла голову и увидела, что лицо его пылает, а глаза блестят.

— Это еще один из ритмов жизни. — Его руки блуждали по ее телу, касались, гладили, жаждали охватить ее всю целиком.

— Да, о, да! — Глаза ее потемнели и затуманились, ей казалось, что она вот-вот может умереть от сжигающей ее страсти.

— Я покажу тебе и другие способы проникнуть в тайну жизни. Хочешь ли ты меня так же сильно, как я хочу тебя? Скажи мне!

— Я хочу тебя. — У нее едва хватило сил, чтобы произнести эти слова, потому что дрожь сотрясала ее тело. Он снова и снова прижимал ее к себе, и она простонала, не в силах больше сдерживать столь сильное желание: — Я хочу тебя сейчас, Дэвид. Я больше не могу ждать.

Билли слышала его прерывистое дыхание и сильные удары его сердца. Потом он отстранил ее от себя и сказал:

— Одному Богу известно, как я хочу тебя сейчас. Но еще не пришло время, Цветок Пустыни. Я хочу, чтобы мы вспоминали эти мгновения всю жизнь. Помнишь, я рассказывал тебе о традициях. Очень важно, чтобы это произошло на рассвете.

Он осторожно снял с нее майку и отбросил в сторону, не отрывая горящего взгляда от ее груди.

— Мои тюльпанчики, я заставлю их расцвести, любовь моя.

Не спеша он стал снимать с нее легкие сандалии, потом джинсы вместе с трусиками.

Затем опустился на пол и стал рассматривать ее с таким восхищением, что казалось, огонь его глаз способен воспламенить все вокруг.

— Прекрасная, сильная и готовая к любви.

Дэвид наклонился вперед и прижался головой к ее животу. От его слегка колючей щеки по ее коже пробежали мурашки.

— Ты очень чувственная и соблазнительная.

— Я не знаю…

— А я знаю, — с уверенностью перебил он ее. — Хочешь, я докажу тебе это?

Он прижался к ней, слегка покусывая ее нежный живот, целуя и лаская осторожно языком.

— Забудь про все, что тебя гнетет, расслабься и отвечай на мои ласки. — Он легко пробежал пальцами по ее животу. — Ты дрожишь? Я чувствую это под своими пальцами. Ты такая нежная и томная. — Он гладил ее все сильнее и сильнее, пока легкий стон не вырвался у нее из груди.

— Чувственна и восхитительно сексуальна, — прошептал он.

Наконец он притянул ее к себе и прижался губами к ее губам с такой страстью, что ей показалось, что она теряет сознание. Он легко опустил ее на спину на шелковое покрывало и лег на нее. Даже через одежду она ощутила жар его тела.

— Ты все еще одет, — прошептала она, едва его губы оторвались от ее, чтобы покрыть поцелуями ее тело.

— Да. — Он поднял голову и хитро прищурился, встретившись с ней глазами. — А ты совершенно раздета. Ты чувствуешь что-нибудь особенное?

— Что? — смущенно переспросила она. — Свою уязвимость, наверное.

— Больше ничего? — мягко спросил Дэвид. И он прижался грудью к ее груди.

Шероховатая ткань рубашки слегка щекотала ее голую грудь, и это, неожиданно для нее, возбуждало.

— Может быть, еще что-нибудь, любовь моя?

Да, было и еще кое-что. Беззащитность ее собственной наготы, превосходство его все еще одетого тела — все это усиливало эротическое возбуждение, пронизывавшее ее. Вскрикнув, она спрятала голову у него на плече, чувствуя, как ее спина изгибается ему навстречу.

— Я ждал этого, — сказал он охрипшим голосом. — Но мы не будем торопиться. — Его губы дотронулись до ее соска, и он вдохнул в себя горячий, свежий запах ее тела.

— Теперь я попробую твой мед, Билли.

Он сжал руками ее грудь.

— Разреши мне поласкать твою прелестную грудь. — Прикосновение его губ вначале было очень нежным, но затем становилось все более сильным, в то время как его пальцы сжимали ее грудь. В сладком бессилии она откинула голову на шелковую простыню.

— Ты чувствуешь биение ритма жизни, Билли? — Его горячий шепот еще сильнее разжигал в ней желание.

Внезапно его колено оказалось между ее ногами. От этого прикосновения у нее перехватило дыхание. Грубая ткань его джинсов царапала ее кожу, но она не обращала на это внимания.

«Биение жизни, — как в тумане думала Билли, биение ее трепещущего сердца, его губы на ее груди, его нога у ворот ее лона. Жаркое, гулкое, необъяснимое биение жизни. — Да, этот мощный пульс внутри меня — это биение самой жизни».

Наконец Дэвид поднял голову, и она увидела его разгоряченное, возбужденное лицо. Он тяжело дышал.

— Я чувствую, что не могу больше ждать. Наше время настало.

Он приподнялся, не отрывая от нее горящих любовью глаз. Его руки дрожали, когда он начал расстегивать свою черную рубашку.

— Через минуту я буду таким же уязвимым, как и ты. — Он смущенно улыбнулся. — Удастся ли мне наконец справиться с этими пуговицами?! — Он вытащил рубашку из брюк и снял ее, его бронзовые плечи будто светились в лунных бликах.

Он быстро скинул оставшуюся одежду и лег на софу рядом с ней.

— Иди ко мне, любовь моя, я хочу показать тебе, как хорошо нам будет вместе. — Он притянул Билли к себе и прижал к своей груди так крепко, что ей показалось, что она стала его частью. Его гладкое, теплое тело, мягкие волосы на груди и твердые мускулы — все это возбуждало ее. Не осознавая того, что она делает, Билли еще теснее прижалась к нему и услышала его низкий смеющийся голос:

— Не торопись, поверь, что скоро ты получишь все, что хочешь.

Он перевернул ее на спину, затем, приподнявшись, посмотрел на нее долгим изучающим взглядом своих темно-голубых глаз и сказал:

— Господи, ты ждешь меня и вся горишь от желания.

Он обхватил ее бедра, и через мгновение она почувствовала приятную тяжесть его тела, когда он вошел в нее, заполнив ее собой. Лицо его было сосредоточенно, а грудь вздымалась от тяжелого дыхания. Его движения были размеренны, как морские волны, лицо сосредоточенно, а грудь вздымалась от тяжелого дыхания. Его пальцы нежно ласкали ее, и от их прикосновений по всему ее телу разливался жаркий огонь.

— Дэвид, — сказала она, ее глаза возбужденно блестели, — я никогда…

— Я знаю, — мягко перебил он ее. — Я все знаю про тебя, любовь моя, ты в моем сердце навсегда.

Он внимательно посмотрел на нее:

— Я причинил тебе боль, Цветок Пустыни. Но через это надо пройти, зато потом все будет чудесно.

Дэвид снова притянул ее к себе и приник к ее губам.

Возобновив свое движение, он уловил еле слышный звук — нежный вздох, идущий откуда-то из глубин ее естества. Его движения были полны огня, и желания, и опустошающей силы. Боль прошла, и Билли почувствовала, как ее тело начинает двигаться в такт его движениям.

Откинув голову, она прогнулась дугой — гибкой, напряженной. Закрыв глаза, Билли позволила ему увлечь ее туда, где реальность смещается, торжествует одна лишь любовь, и за ее порогом остаются сомнения и здравый смысл. Стихли последние содрогания. Бутон их любви раскрылся, и она ощутила восторг и счастье.

— Солнце, Дэвид, рассвет. Господи, это чудо!

— Чудо. Я же обещал, что тебя ждет чудо, Цветок Пустыни, — прошептал Дэвид, все еще задыхаясь. Он повернулся на спину, не выпуская ее из своих объятий. — Чудо любви. Оно всегда будет с нами, дорогая моя девочка!

— В это невозможно поверить!

— Это случится с нами еще не раз. Поверь, любовь моя, — произнес он, обнимая ее. — Разве мы не счастливы сейчас?

— Да, очень, — прошептала она. — И так будет снова?

— Очень скоро, любовь моя. Сразу после того, как ты отдохнешь. У тебя был такой трудный день, я думаю, что тебе это просто необходимо.

«День. Неужели все это произошло со мной за один день, — с удивлением повторила про себя Билли. — Как много событий уместилось в такой короткий промежуток времени: ее гитара, Юзеф и „Серебряный Полумесяц“. Билли казалось, что все это произошло с ней давным-давно. Все для нее перестало быть реальностью, кроме объятий Дэвида.

— А ты уверен, что тебе не нужен отдых? — шутливо спросила она, пряча свое лицо у него на груди. — После всего, что произошло, я думаю, немного найдется мужчин, которым не нужен был бы отдых. Ты убедил меня в том, что я очень сексуальна. Разве не так? Если сексуальность проявляется и в ласках, то я побью все мировые рекорды. — Она подняла голову и поцеловала его долгим благодарным поцелуем. — Ты видишь, как я чувствительна к твоим ласкам, Дэвид?

— О да, любовь моя, — сказал он низким от волнения голосом, нежно убирая с ее лица растрепавшиеся волосы. — Мое тело всегда готово отозваться на твои ласки! И через пятьдесят лет я буду хотеть тебя так же, как сейчас, даже если ты будешь мне просто улыбаться.

Внутри ее все смешалось от отчаяния, пронзившего ее.

— Это слишком долго, — сказала она, стараясь не выдать сковавшего ее напряжения. — Я ведь говорила тебе, что не знаю, как долго я пробуду в Казбахе.

Он нежно сжал ее в своих объятиях:

— Не волнуйся, любовь моя, я обещал не задерживать тебя здесь. Оставайся со мной столько, сколько хочешь. Вот все, о чем я прошу тебя.

Она прижалась к нему, чувствуя, как ее сердце разрывается от безысходности. «Господи, это любовь, — думала Билли, — если бы это не была любовь, то разве бы я страдала так, как страдаю сейчас?!»