Я ждала его реакцию, хотелось посмотреть, признается ли он, что знал об этом, или сделает вид, что вообще не в курсе.

– Да, – сказал он. – Сильвия говорит, что ты держишься молодцом.

Мать твою налево… Держусь молодцом? Он не говорил со мной о фотографиях, не признавал их существование. Он просто удалял себя и игнорировал их, и даже никогда не спрашивал, все ли у меня хорошо. Сильвия не должна была быть тем единственным человеком, который поговорил со мной о сетевом троллинге. Это должен был сделать он – мой отец. А ему было все равно.

Но, как последняя идиотка, я все продолжала стараться.

– Все, что они говорили, почти все, это неправда, - сказала я ему.

– Хорошо.

– Хочешь… хочешь, мы поговорим об этом? – спросила я. – То есть, я знаю, что-то из этого было на твоей странице в Фейсбуке. Ты хотел спросить меня об этих фотографиях или… еще о чем-нибудь?

– Нет, карапузик. Я верю, что ты сама можешь со всем справиться, - сказал он.

Я уставилась на него, пытаясь побороть слезы, наворачивающиеся на моих глазах. Даже если он не разозлился, разве не мог он хотя бы обнять меня? Успокоить? Мне хотелось бросить в него свое мороженое, закричать: «Из-за этой страницы в интернете все в этом гребаном городе думают, что я шлюха! Меня почти изнасиловали несколько недель назад из-за того, что обо мне там говорят! Как минимум, ты мог хотя бы просто сказать мне, что тебе не насрать!»

Но я ничего не сказала.

– Нам пора возвращаться, – сказал папа, вставая.

Мы сидели за столиком от силы минут десять.

– Сильвия будет беспокоиться, почему мы так долго.

– Подожди, мне нужно… Могу я задать тебе вопрос?

– Конечно, карапузик. В чем дело?

Я сглотнула. Я поверить не могла, что собираюсь спросить его об этом. Какая же я дебилка.

– Несколько лет назад, когда я просилась пожить с тобой, ты сказал нет. Это действительно было из-за мамы? Потому что ты не хотел ее расстраивать?

– Конечно.

– Правда?

– Ну… почему ты меня об этом спрашиваешь? – спросил он.

– Да потому. Потому что мне надо знать. Была еще какая-нибудь причина, по которой ты не хотел, чтобы я жила с тобой?

Он тяжело вздохнул и прижал три пальца к виску.

– Да, это была основная причина. Потому что твоя мать была очень расстроена из-за развода, и, если бы ты переехала ко мне, она бы еще сильнее расстроилась. Я чувствовал себя виноватым и не хотел усугублять ситуацию.

– Но это было через два года после развода, – сказала я ему. – Все уже закончилось. Она все еще злилась, но… Что было другой причиной, папа?

– Уитли, я не…

– Просто скажи мне.

– Если честно, я был счастлив. Я снова был свободен, у меня была хорошая работа и замечательная жизнь. Я развелся после двадцати одного года брака, и я получал удовольствие от жизни. Я не думал, что это было подходящее время.

– Подходящее время для чего? – спросила я. – Чтобы мне переехать к тебе?

Он покачал головой.

– Девочка-подросток, живущая со мной, многое бы усложнила.

– Поэтому… ты просто… отказался от меня?

Я уже все поняла, но услышать это своими собственными ушами было очень больно.

– Ну, я бы так не сказал. Скорее, это было просто… Я знаю, я был плохим отцом из-за такого отношения к тебе, но я подумал, что, в конце концов, нам обоим будет легче жить, если ты останешься со своей матерью. Я был уверен, что просто у тебя был период такой – желание пожить со мной. Тебе было четырнадцать. Ты могла бы передумать. Мне не следовало тебе врать. Но в итоге же все хорошо закончилось, так ведь?

– Да, – пробормотала я.

– Ладно, идем отсюда.

Он встал и взял свой пустой стаканчик из-под мороженого.

– Прости, карапузик. Жаль, что я не сказал тебе правду сразу, но я был просто эгоистичным придурком. И все же, я изменился.

«Нет», - подумала я, глядя, как он выбрасывает стаканчик в урну и идет к двери. Я встала и пошла за ним, выбрасывая недопитый молочный коктейль. – «Вот как раз эгоистичным придурком ты так и остался».


Глава 24

Как только мы вернулись домой, я получила смс от Трейса.

«Привет, извини, долго не звонил. Устроился на новую работу! Как ты?»

Момент был достаточно жуткий. Папа молча шел в кухню, оставляя меня одну стоять в гостиной. Как будто ничего не случилось и меня там не было. А Трейс как будто знал, что был мне нужен и чувствовал, как одиноко мне было.

Я начала набирать смску в ответ, когда поднималась в свою комнату.

«Ничего хорошего. Позвоню тебе?»

Он ответил быстро.

«Нет. На совещании. В субботу. Скучно и надолго. Хотя могу смсить».

Я позволила своему брату писать смски под столом во время какого-то важного совещания. Хорошая сестра послала бы ему сообщение, написав, что перезвонит, когда совещание закончится. Он не должен писать сообщения. Он был на работе. Фигня все это.

Ну, я не была хорошей сестрой. Вообще-то, я была чертовой эгоисткой, если во всем разобраться. Думаю, это еще одна черта характера, которую я унаследовала от отца.

Я хотела сказать о многом, и при этом сделать так, чтобы он понял, что я чувствую. Но сообщение не может вместить так много эмоций. Или букв.

Поэтому я напечатала слова, которые единственно подходили:

«Мне папа больше нравился до того, как я узнала правду».

Было нелегко объяснить Трейсу в коротких сообщениях весь разговор с папой, но у меня получилось. Хоть его попытки успокоить меня и сопровождались опечатками и неправильной пунктуацией, мне было хорошо просто потому, что кто-то меня слушал. Ну, или, технически, читал.

Он сказал, что позвонит мне – настоящий разговор по телефону – через несколько дней, но я не ждала, что он сдержит обещание. И дело не в том, что он мне врал или была еще какая-нибудь причина, но сейчас у него есть жена. Дочь. И в данный момент я начала понимать, как важно отцу уделять внимание своей семье.

Семья Трейса на первом месте. Я это поняла. Даже если забота о них означает, что он не может звонить мне по несколько дней, я не буду жаловаться. Больше не буду.

«Все наладится. Не забывай он все еще твой папа. Он облажался но любит тебя».

Я не ответила на это сообщение. Кажется, в последнее время, все говорят мне, что папа любит меня. Все, кроме самого папы.

Я положила телефон на прикроватную тумбочку, вытянулась на кровати и зажмурила глаза. После всего, что я узнала, стало понятно: даже когда лето кончится, ночные кошмары останутся. Я злилась на папу за многое, но больше всего за то, что позволил мне увидеть, что он не идеален.

Я не открыла глаза даже тогда, когда услышала, что дверь в гостевую комнату открылась.

– Эй, Уит, – сказал Нейтан. – Бейли и я идем в кино. Хочешь с нами?

– Нет, – пробормотала я.

– Уверена? – спросил он. – Будет весело.

– Да.

Я услышала звук закрывающейся двери и подумала, что Нейтан ушел. Но, конечно же, это было не так. Край кровати немного прогнулся под его весом, и я громко вздохнула.

– Что? – спросила я, открыв глаза и обнаружив Нейтана сидящим рядом со мной.

– Сегодня что-то случилось? – спросил он. – Что-то между тобой и Грегом?

Каждая клетка моего тела велела мне закричать «Не твое собачье дело!» Но, взглянув в шоколадные глаза Нейтана, я так и не смогла вымолвить ни слова. Как бы мне ни хотелось обвинить во всем Колфилдов за то, каким стал папа, теперь я знала, он уже давным-давно был плохим отцом. А они – Нейтан, Бейли и Сильвия – все были добры ко мне, и не важно, как я относилась к ним в ответ.

– Да, случилось.

Я села.

– Я пыталась поговорить с ним, но ему было на все плевать. Во время разговора о странице на Фейсбуке, он сказал, что был уверен в том, что я сама со всем смогу разобраться. Вот и все.

– Мне жаль, – сказал Нейтан.

– Было еще кое-что, но… Знаешь, я думаю, он всегда был таким эгоистом, просто я не хотела этого замечать.

Я прижала пальцы к глазам, потому что слезы, которые я сдерживала в кафе-мороженом, начали течь по моим щекам.

– Ненавижу это. Я потратила годы на то, чтобы быть равнодушной, бессердечной сукой, которой плевать на всех. Но он превратил меня в распускающую сопли маленькую девочку, у которой испортились отношения с папочкой.

Он начал поднимать руки, но засомневался. Я покачала головой и подползла к нему поближе, уткнувшись лбом в его плечо. Я чувствовала мягкость его хлопковой футболки. От него пахло мылом и специями. Он обнял меня, прижимая к себе. Я недолго плакала, всего лишь пару минут. Нейтан нежно погладил меня рукой по голове именно так, как и следует гладить, когда успокаиваешь кого-то. Именно так матери в фильмах гладят своих маленьких девочек, когда они просыпаются от кошмаров. Так отцы в телевизоре гладят своих дочерей по голове, когда им разбивают сердце в первый раз.

Так меня еще никто не гладил по голове.

Когда слезы перестали течь, я села, утирая кулаком щеки и глаза.

– Прости. Боже, я так глупо выгляжу.

– Нет, что ты.

Мы долго сидели в тишине, просто вместе вдыхали спертый воздух гостевой комнаты. Вдруг Нейтан посмотрел на меня.